Теперь, когда все лежало удобно и компактно, у меня уже сложилось впечатление, что ткани занимают как-то неоправданно много места для рукодельницы, у которой запылилась швейная машинка. И ведь в запертых комнатах еще куча тканей, которые собирала бабушка — она умела шить, хотя с возрастом перестала это делать.
Значит, и ткани придется расхламлять. Ну-ка, где там барахолка рукодельная?
Класс! Я нашла две таких группы. Правда, там собирались мастерицы из самых разных городов, поэтому надо было осваивать пересылку почтой, чего я ужасно боялась. А вдруг я бланк не так заполню? А как ее упаковывать? А если посылка в пути потеряется? А если человек не захочет ее забирать и отправит назад? Словом, вопросов было пока что даже больше чем ответов, поэтому я волевым усилием закрыла барахолку, а то еще прикуплю что-нибудь по дешевке — там такие сокровища и за такие копейки!
Я заодно зашла в папку, где хранились мои вдохновляющие идеи по рукоделию и принялась ее чистить. Надо же, наверное, некоторые проекты стоит делать сразу — я сохранила их давно и теперь не всегда понимала, что меня вообще привлекло в тех салфетках, браслетах, сумочках, игрушках... Сейчас я бы их и сохранять не стала, наверное. Просто просмотрела бы в интернете, пролистала. и забыла.
— Привет, — отвлекла меня Доманя.
— Ой, привет, — обернулась я. — Смотри, как я тут разгреблась!
— Вижу, — кивнула та, улыбаясь. Кажется, она выглядела какой-то более бодрой и свежей, чем обычно. Словно сбросила пару-тройку лет. — Да тебе и задания мои больше ни к чему, ты уже сама знаешь, что расхламить!
— Разве? — удивилась я, вспоминая. Действительно, меня просили только разобрать стопочку с журнального столика и фотки на компьютере. И то, и другое я сделала, а еще с тех пор избавилась от старого шкафа, разобрала хламовник под кроватью, передвинула ее, косметику рассортировала, вот и рукодельности свои в относительный порядок привела, а уж сколько вещей приготовлено для отдачи и продажи!
— Я думаю, — торжественно заявила Доманя, — что срок до Нового года был излишним. Ты, мне кажется, уже к сентябрю со всем справишься. Кстати, тебе осталось набрать всего тысячу баллов для поступления к нам!
— О, покажи. — Я буквально впилась глазами в планшет, отмечая свои успехи.
— Видишь, как много? — с гордостью за меня произнесла Доманя. — Это потому, что ты от вещей избавляешься не самым простым способом — стараешься, чтоб они еще хоть как-то пользу принесли. А я тебе сейчас немножко помогу...
Доманя повела руками, шепча что-то, и я почувствовала, что в квартире изменился воздух
— стал свежим, как бывает после грозы. Только пахло еще, как будто на цветущем лугу, каким-то тонким, ярким, нежным ароматом неизвестных мне цветов.
— Ой, — вскрикнула я, заметив, что моя швейная машинка чудесным образом очистилась от слоя пыли.
— Мой маленький тебе подарок, чтоб в квартире легче дышалось, — улыбнулась домовушка. — Запах исчезнет завтра, а пыль. Пыль постепенно насядет новая, она всегда возвращается.
— Это ты по всей квартире пыль убрала? — обрадовалась я.
— Только в этой комнате, — сказала Доманя. — Зато из всех углов и щелей!
— Жалко, — сказала я и тут же встрепенулась: — Ой, то есть я хотела сказать “спасибо большое”!
— Пожалуйста, — ответила Доманя. — Понимаешь, в твоем мире нам колдовать можно, но с большими ограничениями. Магии тут маловато, а то представь, как хорошо бы было, если бы мы могли в полную силу своим хозяюшкам помогать?
— Да, здорово, — вздохнула я с легкой грустью. — Чаю?
— Давай я угощу, немножко еще поколдовать смогу. — И Доманя материализовала в этой комнате самый душистый на свете чай и самые теплые и вкусные пирожки.
Мы пили чай, а Доманя рассказывала мне об академии и о двух попаданках — она называла их “пришелицами” из нашего мира, которые случайно попали в стихийно открывшийся портал и решили остаться в волшебном мире.
— Доманя, — спросила я. — А если я в твою Академию поступлю, я что — обратно не вернусь?
— А это уж тебе решать, — сказала домовушка, пододвигая ко мне тарелку с румяными пирожками.
— Ну просто мне и волшебный мир посмотреть хочется, — сказала я, — и все свое родное бросать страшно. У меня семья, подруги... Это только в книжках обычно попадают исключительно те, кого этот мир и так не держит: родители умерли, мужа-детей нету. У меня, конечно, мужа тоже нет, — продолжила я, — но все-таки бросить всех знакомых и уехать туда, и весточки никакой не подашь. То есть ты говорила, что можно подать, но не всем...
— Ну, вообще, знаю я парочку студенток, которые на каникулы домой отправляются, в ваш мир, — сказала Доманя. — Это все можно устроить.
— Тогда ладно, — успокоилась я. — Тогда я согласна. Особенно если меня какой-нибудь магии научат!
День 33, когда квартира снова становится трехкомнатной.
Да уж, мою комнату вы бы теперь не узнали.
Помните, какая она была раньше? Тесная, темная, повернуться негде, к балкону не подойти, на спинке стула навалена гора одежды, на полу во всех углах пакеты, а при открытии шкафов из них постоянно что-то выпадает?
Теперь моя комната превратилась в уютную и прехорошенькую, а ведь всего какой-то месяц прошел, как я начала расхламляться. Месяц назад ко мне впервые прилетела Доманя, самая прогрессивная в мире домовушка, и начались разные маленькие чудеса. Волшебные кристаллы с заданиями, вкусные иномирские угощения, футуристические очки, показывающие, где дом нуждается в уборке, — ну, теперь-то я безо всяких очков прекрасно такие места вижу. И хламовички — самые уморительные домашние питомцы.
Они, кстати, подросли, и я их уже давно выпустила, даже с грустью ожидала, что они удерут навсегда в тот волшебный мир, где живут домовые, лешие и всяческие маги, в том числе и пропавший бабушкин возлюбленный. Но пушистики ко мне привязались, особенно
Красный и Розовый. Хламочка-мама осталась более настороженной и недоверчивой, но иногда даже позволяла мне почесать ее по подбородку или за ушами, как котика.
Конечно, с ними было хлопот, и Доманя так и косилась на меня неодобрительно, когда речь о них заходила. Они это явно чуяли, и когда ко мне прилетала моя старшая подружка, прятались по углам и сидели тихо, насколько им позволяла их подвижная натура. Один раз Красный рассыпал пакет крупы — но зато я сразу увидела, что в ней завелась моль, как следует проморозила пакет в морозилке и отдала в приют для животных.
Там меня уже знали. Я передала им старые ватные одеяла, изношенное постельное белье — из маминой квартиры тоже, четыре старые зимние куртки: папину, мамину и две моих. Папа, правда, долго сопротивлялся, говоря, что ему в гараж и такая сгодится, чтобы надевать, но мама его уговорила, показав ему еще три куртки, которые были уже недостаточно хороши для приличных мест, но вполне годились возиться в гараже.
Вещей мне удалось продать всего пятнадцать, хотя к созданным Тиной объявлениям прибавилось еще столько же. Я вышла из всех бесплатных лимитов, поэтому добавляла новые вещи на другой сайт-барахолку, а потом еще и с подачи подруги нашла два активных местных сообщества в соцсетях, где можно было размещать объявления.
А еще, самое главное, я устроилась на работу. Как только я отгуляла выпускной, я всерьез взялась за поиски, но работа мечты все никак не подворачивалась, а на деньги с продаж моего хлама можно было существовать только очень и очень скромно. Я заработала десять с половиной тысяч, но потом продажи встали и единственные сообщения, которые мне писали, были от странных людей, которые то откладывали встречу, то пропадали внезапно посреди переписки, то хамили.
Одну из вещей я, кстати, выслала в другой город. Это была как раз та самая шкатулка с пейзажем. Я поначалу побаивалась связываться с почтовой пересылкой — весь мой опыт общения с почтой сводился к получению посылок с известного китайского сайта.
Оказалось, сейчас все довольно просто. Я ужасно боялась заполнить бланк неправильно, но Тина мне рассказала, что все легко заполняется онлайн и даже можно получить талончик на нужное время и в очереди не стоять. Правда, наше почтовое отделение было не слишком перегруженное, там и без талончиков можно было вполне быстро попасть к окошечку почтовой сотрудницы.
Моя шкатулка благополучно уехала в город Владимир, а я стала добавлять к своим объявлениям пометку “Высылаю почтой”. И разместила вчера наконец объявления на барахолке рукодельниц.
Я пришла с работы очень усталая. Честно говоря, мне не слишком нравилось там, но это было единственное место, куда меня взяли, и я пока что очень боялась даже думать о новых поисках. Сил было маловато, и расхламление шло куда медленней, чем мне хотелось бы. Доманя давала мне несложные задания, и порой желание выполнить их перебарывало усталость. Хотя домовушка уже не раз говорила, что теперь мне и задания не нужны, я уже сама без подсказок со стороны понимаю, что хочу изменить в своем доме.
На выходных мы разбирали балкон с мамой — та в целом одобрила мою идею избавиться от части вещей, но вот с тем, какие именно вещи оставить, а какие выбросить, отдать или продать, у нас с мамой постоянно выходили споры.
Довольно много вещей мама унесла к себе по принципу “ну раз тебе не нужно, вот увидишь, потом понадобится, спасибо скажешь!” Я купила парочку больших пластиковых контейнеров и сложила туда вещи с балкона, которые пока не знала, куда деть. Даже если это и хлам, то хотя бы смотрелось все аккуратнее, чем в облезлой фанерной тумбочке, которую я разломала вопреки советам мамы “покрасить, и еще ничего смотреться будет”.
Я даже заменила на балконе старые провисшие веревки на новые, помыла стекла. Прищепки оставила только двух цветов — красные и беленькие, остальные мама забрала. Кафель перетаскали на помойку. Да, до лаунж-зоны, как у Насти, было еще далеко, но все же это уже напоминало балкон, а не пыльный хламовник, где шагу ступить негде. Только вот ключи от запертых комнат все никак не находились. Мы с мамой давно уже отчаялись их разыскать и хотели потом, как разберемся с кухней и кладовкой, ломать замок с помощью папы или вообще дверь поменять...