у короля больше нет над ним власти, у отца она была.
— Сейчас время обеда, я шел восполнить энергию после тренировки. — Генрих заставил себя говорить ровным голосом, без примесей каких-либо эмоций. Если его голос хоть немного окрасится каким-нибудь чувством, это может стать поводом для… Да для чего угодно! Вильгельм был непредсказуем.
— Только вот столовая не в саду оборудована. Ты мне лжешь! — Вильгельм сделал шаг назад, и еле успел Йеон отойти, иначе спина короля могла упереться в него. — Признавайся, зачем ты здесь?
Если приглядеться, левая рука короля стала бить в мелкой дрожи — новый симптом возбуждения. Но что-то было в нём не то. Меньше ярости, больше… Волнения? Она была скрыта за неконтролируемой злобой. Еще год назад Вильгельм видел щенка перед собой. На каникулы Генриху было запрещено покидать академию личным словом короля, и вот отец видел перед собой уже взрослого юношу. Мужчину. Опасного мужчину…
— И какая, к черту, тренировка? Что, собрался меня придушить? Как тогда? Ты вообще?..
Его настроение изменилось так резко, что вновь подошедшею Магиссу выбило из колеи. Вильгельм вдруг стал каким-то потерянным, словно он заблудился: оглядывался, потирал свою голову, приводя из без того аккуратно уложенные волосы в порядок.
— Ты уже поел? — ровно, спокойно спросил король, обраившись к Генриху. Почти что с заботой в голосе.
Йеон сощурил взгляд, смотря на спину короля. Ему не доводилось с ним общаться, это было впервые, а ранее только через его переговорщиков и советников. Король оправдывал слух о своем сумасшествии. Не утаилось от взгляда Йеона и то, как изменился в лице Генрих. В его глазах читался настоящий страх перед этим человеком. Интересно, сын правда душил своего отца?
— Магисса, — король слегка провернулся к директору, — я хочу, чтобы Генрих учился на жречестве. Ему это будет куда полезнее и безопаснее, чем магия.
— Он на моём факультете проучился уже год, ваше…
— Значит, будет учиться заново! — рявкнул король. — Одно слово вампира, и Вильгельма вновь охватил приступ гнева. — Он без ножа слишком опасен, а тут вы ему еще магию подсовываете! Нельзя! Немедленно подать его документы на другой факультет!
Генрих внимательно изучал перемены в лице отца. От тех слов, которые он выберет, многое зависело. Если солгать Вильгельму, постараться успокоить его, сказать, что переведется на факультет жречества — это может плохо кончиться. Вильгельм проверит и придет в бешенство, потому что Генрих не собирался никуда переводиться. Если же начать перечить сейчас, король придет в ещё большую ярость и будет брызгать слюной, что Генрих готовит покушение на него. А если молчать, то он сам додумает ответ, и неизвестно, что было бы хуже.
— Отец, — осторожно обратился к королю Генри, стараясь воззвать к родительским чувствам, если они у него вообще были, — я постигаю все знания, которые в будущем… в очень-очень далёком будущем помогут мне стать хорошим королем, достойным вас. Как вы мне и советовали.
Он подбирал слова с особой тщательностью. Нужно было убедить его, что все так, как он хотел; что все под контролем Вильгельма.
Магисса и Йеон перевели взгляд сначала на принца, а потом на короля, наблюдая за тем, как слова повлияют на него. На всеобщее удивление, отец, напротив, больше не интересовался сыном. Теперь его взгляд был прикован к вампиру.
— Мы, кажется, нарушили курс, ваше величество, — обратилась директор к королю. Удалось переместить его взгляд на себя, и Магисса улыбнулась ему. — Очень здорово, что вы встретили сына, но у нас так много дел!
— Да… Да, дела, — растерянно сказал Вильгельм. Он поправил свою мантию, будто бы ему было холодно, скрывая в ней всё своё тело, отчего драгоценные камни замерцали. Кажется, он совершенно потерял интерес к Генриху и прошел мимо него, словно тот был пустым местом. Магисса проследовала за ним, как и Йеон, но он единственный, кто удостоил вниманием своего ученика. И не просто вниманием: проходя мимо Генриха, он опустил холодную руку на плечо и сжал его в некой поддержке.
А он все продолжал стоять, будто бы Вильгельм был рядом, смотрел на него безумными глазами и давил своей аурой. Генрих почувствовал, что стал задыхаться. И так каждый раз! Каждая встреча с этим человеком выбивала почву из-под ног, даже если он готовился к ней. Иногда ему хотелось воплотить все страхи Вильгельма в жизнь, свергнуть его, жестоко убить собственными руками, но тогда бы он стал таким же, как отец; он сделал бы его правым, жертвой. Такого удовольствия Генрих ему не доставит!
Привалившись к ближайшему дереву, Генри согнулся пополам. Внутри все скрутило от пережитого стресса, и если бы в желудке ещё что-то осталось от лёгкого завтрака, это наверняка стало бы удобрением для сада. Нужно было взять себя в руки, но его всего трясло, будто он только что стоял под ледяным душем. «Соберись, — уговаривал он себя. — Не дай ему сломать себя». Так, потихоньку он выпрямлялся.
— Генри! — как из-под воды послышался голос Евы. Они вместе с Винсентом бежали из здания, у обоих было взволнованное выражение на лице. — Мы слышали о твоём отце.
Верно, он не был один, больше нет. У него были друзья, которые поддержат в любой ситуации. Ему не обязательно справляться со всем одному.
12. Гостья из Серии
Айка предпочла небольшую экскурсию обеду, потому что поесть она успела еще в карете, но была же причина, чтобы побыстрее исчезнуть с глаз того короля. Если его сын хоть в половину такой же сумасшедший, этому королевству осталось недолго. Людей жалко, что им достались такие правители. Такую чушь ей пришлось вынести за три дня пути в этой душной карете! Про заговоры, про покушения… На миг ей показалось, что он даже в её сторону бросил обвинение, когда ему подали завтрак!
— Вы же не успели что-то сделать? — спросил он, прожигая в ней дыру взглядом. — Вы слишком долго находились возле мешков с провизией.
Но какое счастье, что этот ужас закончился. Академия Ребеллион ей казалась раем после этой поездки. Она и правда была раем: просторная, светлая и красивая. Ученики выглядели дружелюбно, а в лицах преподавателей Айка узнавала знаменитые умы этого времени.
А колокол на урок! Какое звучание! В новой академии её королевства сначала вместо колокола имелась профессия крикуна, а тот, что поставили… Лучше бы крикун и дальше был на своем месте.
— Прошу за мной. — Верховный жрец, или декан, чьё имя Айка аж забыла после разговора с Вильгельмом, повёл девушку в зал для занятий. — Сегодня у нас практика. Вы больше по пению или музыкальным инструментам?
— Пению, профессор, — вежливо ответила она.
— Это хорошо. Нынче мало молодежи идёт в пение, а те кто идет, не всегда имеют слух да голос. — Айка заметила, как жрец пытался поймать её взгляд. Она повернулась, и тот лукаво подмигнул ей: — Но это секрет.
Ей нравился этот человек. Тихий, спокойный. Эталон жреческого дела. Настоящий служитель богов. Мужчина предпочёл бритую голову длинным волосам, которые можно было бы вплести разные амулеты, что говорило о том, что жрец не боевой. Он служил, но не защищал, но Айка гналась совершено за иным. С тех пор, как в её королевство всё чаще переселялись демоны с Чёрных гор, боевые жрецы были на вес золота. Потому она решила именно таким способом послужить на благо Серии.
На втором этаже в третьем из четырех расположенных по углам корпусов (как и на каждом этаже, образуя квадрат с коридорами), имелось лишь два кабинета. Оба они были просто гигантские с потрясающей акустикой. Один из них был зал по учению молитв, а второй для практических занятий.
Верховный жрец первый вошёл туда, а следом и Айка. Девушки и юноши встали, приветствуя своего наставника. Все уже были разодеты в жреческие одежды. Но что понравилось пришедшей, одежду можно было выбрать свою, отталкиваясь от того, какой из двенадцати богов был ближе.
— Простите за опоздание, мои дорогие, но я к вам с новым другом. — Он отошёл в сторону, чтобы взору всех предстала новенькая. Она совершенно не стеснялась, что двадцать пар заинтересованных глаз устаивались на неё. — Айка Мольтер, при…
— Я из Серии, — перебила его девушка. Вот уж чего, а о её статусе тут лучше пусть знает минимум людей. Она с извиняющимся взглядом посмотрела на жреца, но по его улыбки стало ясно, что тот понял намёк и принял её решение. — Перевелась к вам из академии Шильстер.
— Мольтер? — пробормотал Роберт, разглядывая новоприбывшую. Ему было знакомо это фамильное имя и даже очень. Его семья тоже прибыла из Серии, о чем говорили его белоснежные волосы, и он просто не мог не знать своих предыдущих правителей. Если она и правда принцесса Серии, то… Что она вообще здесь делает?!
— Ты ее знаешь? — спросила Одри, стоящая рядом.
— Возможно, — расплывчато ответил Роб. Он уважал право принцессы иметь секреты. Хотя, это было даже не его дело. Если отец услышит о переводе принцессы в академию Ребеллион, его удар хватит. «Это твой шанс!» — Роб так и видел светящееся от счастья его лицо. Отец всегда и везде видел выгоду. Роб был не такой, его привлекало искусство, поэтому и ушел в жречество.
Опустившись на свое место, Роберт поднял пергамент с текстом песни, которую они должны исполнять сегодня на практике. Его не очень интересовали дворцовые интриги, а перевод, по его мнению, было не что иное, как политически выгодное действие. Он с трудом верил, что царская особа без какого-либо умысла поступила бы на жреческий факультет. Наследники обычно предпочитали магию или меч слову божьему. Хмыкнув своим мыслям, он поправил оранжевое одеяние Индры, богини жизни.
На миг взгляды Айки и Роба встретились, но дело не в любви с первого взгляда или неожиданной взаимной ненависти. Айка увидела представителя своего королевства, серийца. Его белоснежную голову было трудно не заметить, а после новенькая обратила внимание на его мантию. Хорошую богиню он себе выбрал.
— Прошу, присаживайся.
Жрец указал в сторону певцов, а недалеко от них сидела группа с музыкальными инструментами — не умеющие петь. Но мелодия и голос — главные орудия против зла, потому в жречества нельзя было не выбрать что-то из этих направлений. Подыгрывать мелодию под свою молитву либо петь. Айке не давались инструменты, хотя она мечтала в свое время играть на лире или флейте. Но петь ей было намного проще.