Как же сейчас было плевать на это!
Жажда!
Есть!
Больше!
Мало!
Третья бутылка полетела в стену и разбилась на новые осколки, а красные глаза со злобой взглянули в окно. С башни, где была его комната, хорошо виднелись огни города. Кто-то там сейчас веселился, кто-то спал… А он тут не знал, куда себя деть от режущего чувства в горле; не мог отогнать туман, что застилал глаза и разум.
Йеон не помнил, как он вошел сюда…
Он и не помнил, как вышел через окно черным облаком, которое, против ветра, шло в сторону города.
22. Сделка на чувства
— Этот ублюдок сюда прибудет со дня на день, а тут такое ЧП! — кричала Магисса, в безумии ходя по кабинету, и тряла в руке пергамент с письмом, где Йеон отчётливо видел печать главы стражи. — Это немыслимо!
— Так её убили? — учтиво спросил вампир.
— Нет. — И вспоминание об этом немного успокоило Магиссу. Она вновь взглянула на письмо и села на свой стул, опрокидывая чернильницу и пачкая ткань платья на бедрах черным пятном, но ей было всё равно. За этим лишь молча наблюдал Йеон. Он прошёл мимо стола, успевая перевернуть чернильницу, подошёл к окну и выглянул, наблюдая за тренировкой на поле учеников. — Но это не меняет ничего! Вампир напал на кого-то в городе!
— Надеюсь, ты не думаешь на меня? — невесело усмехнулся Йеон.
— Очень смешно, Ридмус. Женщину чуть не высосали досуха, а ты язвить мне думаешь?
— Просто ты паникуешь, — пожал плечами Ридмус. — Да, женщина подверглась нападению вампира. Да, она была укушена. Но она жива. А стража может запросить в соседнего города в помощь легавых оборотней, чтобы, пока след еще свеж, выследить вампира. Уж оборони кровь, а тем более вампирский запах неплохо чуят.
Чем больше он говорил, тем спокойнее становилось Магиссе.
— Да, ты прав. Я немедленно вышлю запрос, но… — Директор проследила за взглядом вампира. Вот уже и первые снега за пару ночей окутали местность белым покровом, и зимний мороз уже не первого человека беспокоил своей навязчивостью, разрисовывая окна интересными узорами и заставляя работников пробивать лёд в колодцах. — Я беспокоюсь, Йеон. Нападение вампира — это первый случай за пару десятилетий. Вампиры так долго строили мир…
— Вполне вероятно, что это может быть какой-нибудь молодой вымпиреныш в период подросткового взросления. — Йеон на секунду повернулся к Магиссе и быстро спрятал свой улыбчивый взгляд за наблюдением за учениками на поле. — Хоть у нас и другая диета, но мы в период взросления тоже немного… не в себе. Главное, что он никого не убил — значит, голова его была не настолько затуманена инстинктами. А может, им двигал интерес.
— Поможешь его выследить?
— Боюсь… — Ридмус посмотрел на серое небо. Гонимые ветром облака шли слишком медленно, но это не вызвало в нём хоть что-то, к чему могла Магисса отнестись с подозрением. — Снегопад приближается. Тебе бы лучше поторопиться с вызомом оборотней. Я сейчас слишком сыт, чтобы с лёгкостью учуять кровь, которую для моего носа зимние ветра уже давно унести прочь. Здесь уже нужна земля и обоняние зверей, кто на том специализируется.
Ридмус слегка повернул голову и увидел, как Магисса кивнула ему, села за стол и нашла бумагу для запроса. В какую-то секунду он услышал: «Проклятье!» — Магисса заметила чернила. Йеон отвернулся вновь и тихо вздохнул. Он хорошо позаботился, чтобы на него не вышли, так что беспокоиться не о чем.
«Нет. Есть о чем».
Все больше он убеждался, что для продолжения жизни ему нужна «нормальная кровь».
***
Помимо тренировок многие еще стали готовиться к выступлениям. Бедных жрецов выгнали в залы с улицы или на другую площадку, потому что многие песни раздражали или настраивали не на тот лад. Винсенту, который хотел покрасоваться перед родителями жестким стилем, очень мешал плавный и мягкий тон песен нескольких жрецов. Остались немногие, кто, собравшись в группы (а жрецы единственные, кто будет в группах выступать перед публикой на открытии), исполняли веселые или, если можно так выразиться, эпические мотивы.
Винсент тренировался с Генрихом, рядом с ними Ева. Риз же была подальше от всех на стрельбище. Она подходила к представлению с особенной серьёзностью. Потому что для неё не было ничего важнее, чем показать себя родителям с хорошей стороны. И для них она старалась, придумывала каждое движение с кинжалам, совмещая их со стрельбой из лука и метанием клинков по мишеням. И если ей казалось, что движение подходило, она делала пометки в свитке, что ждал её на пне, пока она танцевала с холодным оружием. Несмотря на холодную погоду, маги и фехтовальщики были одеты по минимуму — уже достаточно разогрелись. Вот и Риз была лишь в кожаной жилетке и того же материала облегающих штанах, хотя плащ с собой она приносила. Теперь он, правда, валялся на снегу.
Напевшись, Айка остановилась на середине пения и отошла от группы (ей и Робу помимо открывающей песни тоже надо было выступить перед публикой), к отдыхающему на бревнах Роберту. Нарочно. Она вообще все, что его касалось, делала нарочно. Касания, улыбка, кончик языка на её губе… Она напрямую так и кайфовала от его реакций на всё это. И бедолага никак не мог привыкнуть к этому. Она уже и не помнила, когда он за последние пару суток ей в глаза-то смотрел. Хотя, когда обстановка была формальной — на уроках или по делу, он был собой.
И сейчас помимо того, чтобы отдохнуть, Айка шла и за новой порцией удовлетворения от его смущения. Жрецам в эту погоду от минимум движения было довольно холодно, но вот Айке нравилось наблюдать за представлением магов и фехтовальщиков, потому она просто утеплилась, надев белоснежную, по истине царскую мантию из натурального меха.
— Фух, а погодка нынче мерзопакостная, — сказала она, в наглую забирая у Роберта чашку с горячим отваром для тепла тела и для голоса и, отхлебнув немного, эротично облизала губы, садясь к нему совсем рядом. — Чувствую, скоро охрипну от таких тренировок. А сам как? Смотрю, давно сидишь.
— Замёрз немного, — ответил Роб, стараясь не смотреть на Айку, как влюбленный дурачок.
Он покрутил чашку в руках, будто решал, имел ли он право пить из нее после того, как губы принцессы коснулись края. И все же отпил. Это был его горячий напиток, да и можно подумать, ее слюни не бывали у него во рту. Стоило ему об этом подумать, как уши загорелись, и он отвернулся. Роб чувствовал ее бедром даже через свое белое пальто, а в голову так и лезли картинки, как они обнимались в коридоре.
— Мне Еву ещё ждать, — нарушил он молчание, которое начало затягиваться, и пожаловался: — Она заставляет меня бегать, чтобы подготовиться к эстафете. Как будто это поможет.
Роберт хоть и не выглядел запущенно, но в плане физической подготовки был плох. Под его одеждой не найдется рельефных мышц, но и назвать его тощим тоже нельзя.
— А ты? Замёрзла? — спросил Роб, всё-таки поворачивая лицо к Айке, потому что невежливо разговаривать и не смотреть на собеседника. Да и чашку в этот раз сам предложил.
А она дура отказываться, наблюдая за его краснеющими ушками? Взяла, отпила и немного поежилась, но в хорошем смысле, чувствуя, как тепло разливается по телу.
— Знаешь, а ведь ты о своей слабости врагу сообщил. И на песнях двух должен успеть, и к эстафете подготовиться… Да ты сам под меня ложишься, дорогой.
Она улыбнулась ему своими белоснежными зубками, нарочно провоцируя его смущение. Но, чтобы он не обижался, она ласково его толкнула в плечо своим, после чего вернула чашку обратно.
— Я одета тепло, да и заранее подготовилась, спев защиту от холода. — Айка подмигнула Роберту, но явно ведь хотела ненавязчиво указать, что очень многие ученики забыли свои же силы в свою пользу обернуть. Пусть тепло было невелико, но она одета была по погоде. А чтобы совсем Роберта смутить (нет, на самом деле она правда пыталась проявить заботу) она прижалась к нему плечами, распахнула мантию и укрыла их обоих, обдавая Роберта не только своим теплом нагретого от мантии тела, но и сама, не стесняясь, жалась к нему, немного переходя с плеча на грудь, нежась и ласкаясь.
Ей это нравилось. Ей нравился этот парень. И что-то ей подсказывало, что дело уже не только в издевательствах.
Роб не отталкивал ее и сам не отстранялся. Ему тоже нравилось быть так близко к Айке. Пусть он считал это неправильным по самым разным причинам, но ничего не мог с собой поделать. Желание этих мимолётных прикосновений и ее тепла было сильнее него.
— Все равно холодно, снег уже лежит, — поежился Роб.
Переложив кружку в другую руку, он совсем осмелел и приобнял освободившейся Айку, зарываясь пальцами в мягкий мех. Как облако потрогал. Иной одежды у богини и быть не могло. Тихо пропев защиту от холода, он добавил тепла от себя в их образовавшейся маленький кусочек теплого очага.
— Откуда ты знаешь, что я не пытаюсь тебя запутать? Заставлю тебя думать, что слаб, а на деле окажусь чемпионом по бегу. — Роб слегка усмехнулся. Хорошо, что Айка не видела, как он на самом деле бегает, иначе ему было бы очень стыдно, даже больше, чем перед Евой. Он ожидал всего от зимних игр, но никак не того, что даже учеников факультета жречества заставят соревноваться в физической подготовке. — Ты сама готова бежать?
— А это, — она приложила палец к губам и подмигнула ему, — секрет. Вот еще, я тебе буду свои способности разбалтывать.
Вообще, как особа благородных кровей, Айка много чего должна была уметь делать. И, узнав, что Роберт плох в беге, зная, что Генрих победит Еву, то уже можно было с уверенностью сказать, что их команда одержит верх в эстафете. Это давало уверенность, хотя, честно признать, Айка уже думала о том, что ей хотелось бы получить достойного соперника, а не выиграть в чистую.
Она улыбнулась от того, как рука Роберт легла на ее спину. Приятно, и правда очень тепло.
— Но могу с уверпенностью сказать, что на эстафете вы будите глотать пыль от наших ног, — вздернула носик Айка. — Ева бы тебя не тренировала, если бы ты хорошо бегал. Генрих высокий — Еву обгонет в два счета. Тут уже не важно, победит Риз или нет. Дв