От боли и от потерянных сил ему ничего не оставалось, как превратиться как пытаться выбраться из комнаты. Подойти ближе к светлым словам он не мог, а просто бился в стены, пытаясь их разрушить, но тем самым лишь заваливал камнями себя. Взлетел бы, но крылья были разодраны.
К тому моменту Ева и подоспевший Винсент схватили Генриха и оттащили от нового эпицентра обвала, и как же вовремя они это сделали! Этаж за этажом рушились вниз, и убийственная куча камней свалилась на трепыхающегося в своей западне вампира, погребая его намертво в катакомбах, куда ему изначально был закрыт вход.
Было ли Еве его жаль? Где-то в глубине души, возможно, но любые чувства к Йеону перекрывал всепоглощающий страх перед его вампирской сущностью. Они с Винсентом спешили оттащить Генриха как можно дальше. На сегодня с них всех хватит битв, жрецов и чудищ.
Силами молитв светлых жрецов темная магия отступала из этого места. Ритуал так и не был завершён, и Тали осталась без возможности явить себя миру. Еве не суждено было стать сосудом темной богини.
— Вытащите ее из меня, — молил Генрих, но никто не понимал, о чем он говорил. Все решили, что это бред из-за агонии. Схватив Еву за руку и ещё раз попросив что-то вытащить, он потерял сознание.
— Что, что вытащить? — пытаясь перекричать шум и ор Генриха, Винсент хотел было приподнять друга на руки, и только сейчас заметил дыру в его теле, когда они были в мнимий безопасности. Он его тут же опустил, но его отодвинула Нилан и приказала одному из учителей срочно отнести Генриха в лазарет. Да и остальных детей отсюда тоже стоило немедленно убрать.
— Элиас, поможешь мне осмотреть место с остальными. — Но сама директор и многие другие учителя остались на месте.
***
Этот кошмар продлился до самой ночи. Взрослые ещё долго не выходили из катакомб, и что они там делали — не ясно. Известно лишь то, что из всех учеников, кто там был, чудом выжили лишь двое, но и те боролись за жизнь в лазарете. Большенство вытащили настолько изуродованными, что было невозможно тела даже просто опознать.
Тело Генриха лишь к ночу с неохотой стало воспринимать вражескую черную материю, пока в нем самом пытались восполнит потерянную кровь. Но до того момента он испытывал боль, которую никто и никогда не сможет прочувствовать; которая не снималась ни лекарствами, ни магией, ни даже усыплением.
Произошедшее об этом быстро распространилось по школе (за счет обвала), и дети, пользуясь отсутствием директора, убежали в город, где ждали, когда их заберут родители. Ещё не скоро школа очистится от этого позора. От названия «Школа, где умирают ученики». Декан Кир проводил расследование и выяснял, что же творилось в недрах, где более пятиста лет назад вызывали богиню Тали на помощь в войнах. Магисса и Элиас проводили осмотр тел, которые смогли достать, но с ужасом поняли, что все равно некоторых учеников не хватало, зато были найдены скелеты и части тел детей — жертвенные атрибуты. Их уже не опознаешь и даже не сможешь в должном виде передать родителям.
Винсент до последнего надеялся скрыть от родителей всё то, что произошло. Но слухи и круга, в которых были родители Зарийского, всё поведали им. Начались скандальные судебные дела, с которыми Магиссе пришлось разбираться, и Зарийские сыграли в этом не маленькую роль. И по сей день, разрываясь между Евой и родителями, Винсент продолжал воевать с родителями вместе с Магиссой, но лишь потому, что Ева и Генрих любили это место и не винили во всём директора, в отличие от него.
***
Почувствовав, что наконец может двигаться, Генрих вырвался из рук лекарей и первым делом отправился осмотреть тела. Ничто и никто его не мог остановить, у него была цель: не найти среди трупов Риз. Но все надежды рассыпались в дребезги, когда он увидел на одном из тел знакомое синее платье. Риз мертва, его возлюбленной больше нет. Силы, которые он скопил, чтобы добраться сюда, вновь покинули его, и он вернулся в лазарет в надежде, что жуткие боли всё-таки добьют его, и он встретится в чертогах Индры не только с матерью, но и с его любимой.
Эпилог
С тех ужасных событий прошло несколько недель. Кто-то оправился уже, кто-то не очень, а некоторые так и покинули академию из-за страха, что ещё не всё закончилось. Оставшиеся же ученики уговорили директора не отменять традиционный бал в канун праздника зимы. Это будет повод попрощаться не только с уходящим годом, но и со всеми теми, кто трагически погиб в катакомбах по вине жрецов культа Тали. Отпустят прошлое и двинутся в новое будущее.
Именно так и хотела поступить Ева. Ссадины на руках уже давно зажили, но она до сих пор чувствовала цепи на запястьях, поэтому, пока готовилась к балу, повязала ленты на них в цвет платья. Ещё долго ей будут сниться кошмары о ритуале, о Тали и о Йеоне. Она никогда не забудет то чудище, которое напало на Генриха. Оно ведь хотело и с ней сотворить нечто ужасное? Он пришел не защищать, а убивать. Пришел не на ее зов, а на зов темной богини — именно так считала Ева.
Винсент не отходил ни на шаг от своей возлюбленной и долго вычурно ругался, позаимствовав пару крепких словечек из обширного словарного запаса старого вояки Симонса, на глупые правила, которые по-прежнему запрещали ученикам находиться вне своей комнаты после отбоя. Будь его воля, он бы увез Еву в свое семейное поместье в Зарии сразу после того, как ее выпустили из больничного крыла, но они оба понимали, что строгая Эльза Кронис ни за что не отпустит свою единственную и обожаемую дочурку в чужой дом после всего случившегося. Продолжить учебу в академии было единствинным их шансом остаться вместе, пока все не уляжется. И только по этой причине отпрыски самых благородных семей не покинули стен академии, несмотря на все судебные тяжны, которые их родители свалили на голову директрисе.
Вот и сейчас Винс каким-то шестым чувством ощущал, что Еве нужна поддержка. Хотя, возможно, в нем еще говорил страх, что она снова может исчезнуть по вине недоброжелателей. Он поджидал Еву в коридоре жилово корпуса, опираясь на стену между дверями их комнат. Женское крыло почти отстроили, но девушки смогут перебраться обратно в свои комнаты только после каникул. Конечно, за это время Винс наделся, что ему удастся уговорить Еву не возвращаться и запереть у себя дома — женится на ней или еще каким-нибудь способом — но прекрасно знал, что у него ничего не выйдет. Слишком своенравна и горда была его ненаглядная. За это он ее и любил.
Дверь распахнулась, и Винсент замер, завороженно разглядывая Еву. Она была прекрасна в темно-синем платье, которое ей удивительно шло. Он взял ручку Евы и нежно поцеловал тонкие пальчики, после чего крепко обнял, еще раз показывая, что ей не стоит ни о чем волноваться, с ним она в безопасности. Им больше не требовались слова, чтобы рассказать, как они нужны друг другу.
— Пойдем вместе? — осторожно спросил Винс и подал руку Еве, приглашая отправиться в большой зал на бал, начало которого они уже наверняка пропустили.
— Пойдем, — ласково ответила она и улыбнулась, сжав пальцы на сгибе его локтя. — Вместе.
Ни у Евы, ни у Винса не возникало сомнений, что это "вместе" у них теперь навсегда.
***
Хуже всех было Генриху. Его тело зажило, остался лишь шрам на груди от удара ледяным копьём. Внутри него поселилось нечто инородное, он это чувствовал, но постепенно его собственная магия принимала чужую. Все это время с того дня, когда пришел в себя в лазарете, Генри много думал. О Риз, о будущем и предстоящей свадьбе. Собираясь на бал, он продолжал гонять эти мысли, вспоминал слова Йеона. И у него зрел план. Осталось поговорить с Айкой.
Большой зал, в котором обычно тренировались маги, был празднично оформлен. В углах и между колоннами красовались вечнозеленные деревья, украшенные цепочой мерцающих магических огоньков. Под потолком были развешены ленты и хвойные ветки, а в кованых канделябрах горели тысячи свечей. Несмотря на череду увольнений, особенно на магическом факультете, благодаря оставшимся профессорам по залу летали подносы с угощением и напитками. Взрослым тоже хотелось вдохнуть немного праздника и радости после жутких событий. Директор Нилан и Элиас Симонс, который стал ее главным помощником, делали все, что было в их силах, чтобы не дать академии пойти ко дну. Еще пройдет не один год, но они пообещали вернуть славу и честь заведению, в которое было вложено столько много, вложена вся жизнь Магиссы.
В самый разгар веселья, по энергичную музыку двери распахнулись, и в зал мрачной тучей вошел Генрих. Что-то в нем незримо изменилось. Возможно, все дело в темной магии, которой его наградил Йеон Ридмус, спасая жизнь, но в нем будто что-то умерло, уступая место совершенно другому, гораздо более страшному. Друзья бы заметили и наверняка волновались, если бы не были так увлечены друг другом. Но Генри было все равно. Ему не нужно их сочувствие, лишь только поддержка в грядущей войне. Он больше никогда не позволит себе чувства, которые сделали его мягким, хватит и той боли, что он уже испытал. Теперь он руководствовался только разумом и холодным рассчетом. И он использует любую возможность, чтобы исправить положение дел в Летарте, свергнуть правление отца, при котором стало возможно возрождение проклятого культа Хаоса. Такое никогда больше не должно повториться. Никто больше не должен терять своих близких. Люди, его люди, важнее всего. И он пойдет на все, чтобы их защитить. Даже вступит в брак по рассчету.
Встав у края области, где в центре зала танцевали пары, Генрих отыскал глазами Айку и выждал, когда они с Робертом увидят, что он смотрел на них. Где-то глубоко внутри его грызла вина за то, что он собирался сделать, но под толстым слоем скорби и ненависти не мог различить ничего другого. Быть может, когда-нибудь, когда до его черствого сердца сможет кто-то достучаться, он извиниться, что разлучил влюбленную пару, но сейчас его волновало лишь то, как быстро заполучить силу и избавиться от отца. Все остальное неважно.