В отличие от правого, высокого и обрывистого, левый берег в этом месте был пологим. Из воды, одна за другой, выходили короткие изогнутые косы. Вода в заводях, образованных ими, была совсем неподвижной. Быстро причалить не удавалось. Лишь минут через десять Кротов смог достать шестом дно. Теперь дело пошло веселее. Вскоре он почувствовал, что лодка начала цеплять камни. Дно состояло из того же некрупного галечника, что и косы. Когда они застряли достаточно крепко, Кротов натянул нижнюю часть бронника – лезть в достаточно холодную воду, с неизвестными обитателями, босиком он не рискнул.
Прыгать, чтобы не забрызгаться, не стал. Вместо этого он лег на живот, спустил с высокого борта ноги и тихо вошел в воду. Как только он сошел, лодка приподнялась, и её опять потащило. Сергей воспользовался этим и, раскачав, затолкнул легкое судно подальше на мель.
– Ранза, потерпи еще минуту! – крикнул он в сторону лодки. – Подай мне игольник.
Когда она подавала в вырезанный люк игольник, встревоженно спросила:
– Что-то заметил?
– Нет, – уверенным тоном показывая, что все в порядке, он успокоил её: – Так, на всякий случай.
Еще раз качнув лодку и убедившись, что она закрепилась надежно, он развернулся к лесу и побрел, не вытаскивая ног из воды и не поднимая брызг. «Вот и живность», – отметил он мелькнувшие во все стороны стайки то ли мелких рыб, то ли крупных насекомых. Карандаши – с ходу родилось в голове название подводной мелочи. Уж больно походили они на ученический предмет с родной Земли. Круглые – как раз в толщину карандаша – серо-коричневые создания с остренькой головкой. Они пачками разбегались из-под ног землянина.
«Черт, как я привык к этим электронным хреновинам», – подумал Сергей. Работал бы шлем, сейчас уже знал бы все об этих плавающих цилиндриках. Опасны или нет, съедобны и прочая, прочая. «Ладно, надо будет, все сами узнаем, разведчик я или кто?» – Он переключил внимание на берег. Небольшая полоса мелких голых камней, знакомый «железный» кустарник, а за ним стена, тоже знакомых, «резиновых» деревьев. Здесь они были гораздо выше, чем в верховьях.
Между деревьями он заметил легкое мельтешение. Птицы! Они исчезли, когда отряд стал подходить к окрестностям базы. С тех пор это было их первое появление. Сергей вгляделся – да, это стайки тех же мелких трескучих пичужек, что были в верховьях. Больше ничего не нарушало покой дикого леса. «Тайга», – вздохнул Кротов. Здесь, как и в родных лесах, чувствовалась дикая мощь – жили они веками без человека и еще простоят века.
Вспомнив вой каругов, он перебросил игольник на грудь и сконцентрировался. Лес есть лес – тем более на чужой планете – тут есть, кому навредить человеку, даже в отсутствие людей. У себя на Земле он твердо знал, что здоровый зверь первым без нужды нападать не будет – его надо вынудить к этому. Но здесь не Земля, и неизвестно, какое поведение для местной фауны считается нормальным.
Прорвавшись через кусты, он оказался меж ровных стволов «резиновых» великанов. Кустарник немного заходил в лес, но дальше вглубь исчезал. Подлеска не было, так что «тайга» просматривалась далеко, метров на шестьдесят точно. Только потом деревья сливались в одну коричневатую стену. «Нормально, надо идти за Ранзой, а то обделается», – подумал он. Не забыл и сам постоять за деревом. Когда на привале, вместе со всем взводом, все дружно отливали, не обращая внимания, мужчина ты или женщина, Сергей тоже не испытывал никаких затруднений. Тут же, один на один с девушкой, он никак не мог заставить себя сходить по нужде у неё на виду. Похоже, и Ранза испытывала то же.
Она уже стояла на палубе, широко расставив ноги и поправляя висевший на груди игольник. Для неё было прохладно. Это было видно по тому, как она зябко поеживалась. Кротов же чувствовал себя вполне комфортно. Солнце, поднявшееся над потерявшими высоту и величие горами, начинало мягко, по-весеннему, пригревать. «Если двигаться, то и жарко станет», – мимоходом отметил он.
– Иди, Ранза, утренний лес ждет тебя.
Она неловко спустилась в воду, видимо, раненая рука все-таки давала о себе знать. Проходя мимо Сергея, ласково улыбнулась ему.
– Как ты, Сережа?
В ответ Кротов попытался улыбнуться так же:
– Со мной все хорошо, милая. Иди, иди, кругом все тихо.
Когда она прошла, Кротов отвернулся и вздохнул: «И что, я так и буду притворяться?» Даже несмотря на бурную ночь, он не испытывал к девушке ничего похожего на то, что когда-то было у него с Джерези.
Ранза вернулась. Выйдя из полосы стволов к кустарнику, она остановилась. Сергей стоял, прислонившись к борту лодки и подставляя лицо под ласковые солнечные лучи. «Эх, хорошо, – думал он, – но было бы еще лучше, если бы сейчас перекусить чего-нибудь существенного и задавить это сладкой булочкой с кофе». Он даже передернулся, отгоняя видение – сладкого хотелось невероятно. Ему даже почудился аромат булочки из школьной столовой.
– Сергей, а что мы придумаем насчет питания?
«Похоже, у Крик те же мысли», – усмехнулся он.
– Ты иди на лодку. Вдруг кто-то все-таки заметит нас. Чтобы было кому встретить. А я пойду что-нибудь добуду, и перекусим.
Он говорил так уверенно, словно в лесу его ждал готовый завтрак и надо только пойти забрать его. Но уверенность эта была показная – для Ранзы. Не надо расстраивать девушку. Глядя на неё, Сергей все время забывал, что она такой же солдат, как и он, и тоже готовилась к выживанию в подобных условиях.
Уже уходя, Кротов спросил Крик:
– Слушай, Ранза, я что-то в свое время упустил этот вопрос, а сейчас узнать негде. Ваше зверье, вообще, съедобное? Ведь планету колонизировали?
– Съедобное. В этих широтах почти все млекопитающие и рыбы. На экваторе, в джунглях, там посложнее – есть много ядовитых.
– Понятно. Значит, я скоро. Жди.
«Ранзу-то успокоил, – думал Сергей, шагая меж ровных стволов, – но сам я ни хрена не спокоен. Где искать местных кабанов и оленей?» Шел он осторожно, стараясь не наступать на сухие сброшенные ветви с почерневшими скрученными листьями. Лес, похоже, рос тут с начала времен. Под сухими, еще не тронутыми гниением, лесными остатками лежала разложившаяся мягкая органика. Сверху все было схвачено сеткой ползучей травы. Стебли словно проволока переплетались, образуя темно-зеленый ковер. Под весом человека они не рвались, а лишь мягко пружинили.
Прошагав так с полчаса, Кротов понял, что быстро добыть что-то не удастся. Не зная повадок местных животных, не видя на пружинистой подстилке их следов, можно было надеяться только на случай. Но ничего другого не оставалось, и он продолжал идти, внимательно осматривая не только землю, но и кроны деревьев. Если попадется крупная птица, это тоже будет неплохо. Он уже подумывал – на случай, если ничего не получится – как добыть мелких птах, целой стаей круживших вокруг него и во многом виноватых в том, что все звери спрятались от него. Если использовать по ним игольник, то вряд ли насобираешь ошметков даже на похлебку – слишком мощное оружие для такой цели.
Среди гомона птиц, поскрипывания деревьев, непонятных шорохов и прочих обычных звуков леса Сергей уловил новый. Рев, больше похожий на низкое протяжное мычание, раздался справа, ниже по течению реки. Землянин остановился и прислушался, внутри загорелся огонечек охотничьего азарта. Сколько раз, в детстве, он испытывал это чувство! Когда долгий пустой переход расслабляет внимание и идешь уже просто по привычке, машинально, осматривая кусты. И вдруг – шум ломаемых кустов или резкий рык поднятого зверя заставляет мгновенно вскипеть кровь; усталости как не бывало, начинаешь как будто лучше видеть и слышать.
Постояв с полминуты, он опять услышал тот же рёв. Сергей двинулся в ту сторону. Походка его изменилась – теперь и сам он напоминал зверя. Шагая быстро и, казалось бы, совсем не опуская взгляд под ноги, он чутьем охотника понимал, куда наступить, чтобы не хрустнуть лишний раз. Но поохотиться ему не удалось – среди мягких лесных звуков неприятным, чужеродным явлением прозвучал выстрел игольника. Ранза! Кротов крутнулся на месте и, мгновенно забыв про все, помчался к реке. На ходу он прислушивался, не раздастся ли еще стрельба. Но все было тихо. Это было совсем нехорошо!
Ближе к берегу перешел на шаг. Когда в просветы заблестела вода, он остановился. Торопливость в таких делах – последнее дело. Он разглядел силуэт лодки. Поднявшееся уже на порядочную высоту солнце бликовало, и детали разглядеть было трудно. Постояв еще и не услышав ничего, кроме обычного постоянного лесного фона – птицы, ветерок, деревья, шум реки, – он осторожно, от дерева к дереву, прокрался ближе.
– Твою медь!
От лодки к берегу, как ни в чем не бывало, шла Ранза. Игольник висел у неё за спиной. Никаких признаков тревоги. Напряжение начало отпускать Кротова. Он вышел из-за деревьев.
– Сергей! – увидев его, обрадовалась девушка. – Посмотри, что я добыла!
Кротов пробрался через полосу кустов на голый галечник. На берегу, свернувшись, лежал «карандаш»: та же серо-коричневая цилиндрическая форма тела, короткий лопатообразный хвост, но все это огромных размеров. Если бы не отсутствие головы, вместо которой была измочаленная обрубленная рана, животное было бы длиной в рост Сергея.
Кротов с первого взгляда понял – вот он, единственный выстрел. Молодец Ранза, с первой иглы бошку твари отстрелила.
– Где ты его нашла?!
Сергей подошел и присел перед тушей.
– Он сам меня нашел! – она радовалась как ребенок, торопясь, начала рассказывать. – Я сначала увидела только, что рыбки из воды выпрыгивать начали. Прямо в воздух стайками! Как очередь из игольника! Так красиво! Я побрела туда, за лодку, где поглубже – посмотреть, что это с ними? А, оказывается, это гренболд их гоняет. А когда я забрела глубже, он меня увидел и, видимо, решил, что я вкуснее. Смотрю, на меня торпеда летит! Не помню, как я успела перехватить игольник и выстрелить!
– Я знал, что ты не по зубам всяким тварям! – похвалил Кротов и задал мучивший его вопрос: – А этот гренболд – он съедобный?