Самсон подошел к ней и спросил прямо, не виляя:
— Хочешь со мной в Париж? — и добавил нежно: — Сучка.
— Г’азумеется, мой богаты’гь, — не задумываясь, ответила та. — С тобой — хоть к че’гту в пасть!
— Тогда пошли! — сказал Самсон и крепко взял ее за руку.
Когда, брошенная на полосатую тигриную шкуру, осыпанная дождем из сотен бриллиантов, вдохнувшая ароматы, что струились из окна, выходящего на Булонский лес, Марго расстегнула перед Самсоном Сысоевым поясок (перетянувший ее талию так, что казалось: вот она, Владычица Ос — не апокрифическая, взаправдашняя), — смертельная рана в сердце бывшего красногвардейца рассосалась навсегда.
— Пластырь наложен, течь ликвидирована, — мог бы высказаться по этому поводу красный матрос Матвей Лубянко. И напутственно прибавить: — Большому кораблю — большое плавание.
Однако ему было не до того. Матвей Лубянко сидел за барским столом, заваленный по уши внезапно обнаруженными под садовой беседкой ценностями помещика Терпильева, содомита, богатея и чернокнижника, и составлял реестр находок. Работал он скрупулезно и усердно, ведь записи предстояло передать самому товарищу Троцкому!
Задача была адова. На бессонную неделю минимум.
Бикфордов узел
1
Птер к месту сбора прибыл последним. Так уж у него было заведено; а может, попросту отставал его биологический хронометр. Сложив крылья, Птер рыбкой нырнул в окно и проехался на полированном животе по полу, медленно вращаясь по часовой стрелке. Уткнулся головой в стену, вскочил и чинно со всеми раскланялся. Треща карбоновыми перьями, начал устраиваться в кресле. Крылья, даже сложенные, здорово ему мешали. Крючки на кончиках цеплялись за мохнатую обивку (кресло возмущенно попискивало), хвост топорщился и пружинил… словом, идея усесться оказалась не самой удачной. Коллектив терпеливо ждал. В конце концов, Птер сообразил, что выглядит глупо, выбрался из кресла и прислонился к стене.
— Есть мнение, что я уже здесь, — сообщил он.
— Мы заметили, — сказал Кабальеро, подкручивая кончики усов. — Заметили.
Пони и Чертов Стальной Кузнечик будто того и ждали, сейчас же приветственно замахали Птеру конечностями. Тот в ответ пощелкал клювом, после чего прикрыл крылом глаза. Это означало, что он ослеплен красотой Пони и умом Кузнечика. Чертова и Стального.
— Друзья! — торжественно возгласил Кабальеро, дождавшись окончания ритуальной пантомимы. — Я собрал вас для того, чтобы объявить: мы идем искать человека. Человека.
На минуту воцарилась благоговейная тишина. Лишь тихонько гудели гироскопы в утробе умнейшего по эту сторону Рипейских гор металлического насекомого да покряхтывало кресло, расправляя помятые Птером шерстинки.
Кабальеро, воинственно топорща усы, ждал реакции.
— Смелое заявление. Думаешь, нам это по силам? — скептически спросил Чертов Стальной Кузнечик.
— Пусть лошадь думает, у нее голова большая, — очень ловко парировал Кабальеро и повторил в своей обычной манере: — Большая.
Взоры немедленно обратились на Пони. Та кокетливо тряхнула каурой челкой и притопнула копытцем.
— Я не впо’уне у’ошадь, миленький. Скорей у’ошадка.
Заявление всеобщей любимицы возражений не вызвало. Даже напротив. Птер переступил с лапы на лапу и изрек:
— Более того, есть мнение, что голова Пони даже несколько меньше твоей собственной, Кабальеро. Саранчук, дружочек, рассуди нас.
Чертов Стальной Кузнечик, коротко прострекотав, выдвинул узкофокусный оптический рецептор на две трети длины. Сначала в сторону Пони, затем — в направлении Кабальеро.
— Именно так, — важно сообщил он. — Округляя до ближайшего целого — на шестнадцать процентов.
— Не сомневался, — с ироничной усмешкой сказал Кабальеро, — я и не сомневался. Это было иносказание. А может быть, даже силлогизм. Силлогизм. Но сейчас речь не о том. Речь сейчас о том, что я намерен отправиться в поход. Как уже говорилось, искать человека. Уверен, никто из вас не бросит меня в этой ситуации, друзья.
— Есть мнение, что ты уверен правильно, — сказал Птер. — Во всяком случае, я не брошу.
— И я, — сказала Пони.
— Ни при каких обстоятельствах. — Чертов Стальной Кузнечик переплел усики в тугой хлыст, что служило подтверждением высочайшей серьезности его слов. — Но позволь вопрос. С чего ты взял, что мы сумеем его найти? Вернее — найдя, сумеем опознать? Не то чтобы я сомневался в естественности и коммуникабельности нашей лошадки, собственном уме, твоей неутомимости или зоркости Птера… Но для решения столь сложной задачи могут понадобиться совершенно иные качества.
— И навыки, — добавил Птер.
Кабальеро снова покрутил ус, упер руку в бок, отставил в сторону ножку и заявил:
— Этими качествами и навыками всецело обладает ваш покорный слуга. Я его узнаю. Я почую его. Вот вам крест! Крест.
Пони внимательно посмотрела на руку Кабальеро, потом на другую — упертую в бок — и уточнила:
— Опять сиу’огизм?
— Скорей метафора, — без особой уверенности ответил Кабальеро. — Впрочем, неважно. Неважно. Потому что выступаем мы немедленно. И вот еще что: поход будет проходить под девизом «Цивилизованная охота гвардейцев-раскольников».
Он звонко прищелкнул пальцами. Стены места сбора гвардейцев-раскольников тут же исчезли, истаяли, как сухой лед на солнце. То же произошло и с окнами, только чуть позже. Несколько мгновений после испарения стен прозрачные параллелограммы еще висели в воздухе, опираясь лишь на воображение Кабальеро. Но скоро пропали и они. Крыша, привязанная к серебристому эллипсоиду аэростата, рванулась вверх.
— Есть мнение, что сей замысловатый тандем достигнет стратосферы, — сказал Птер, следя за крышей и аэростатом круглым глазом.
Желающих возразить ему не нашлось. Все-таки Птер был очень крупным специалистом в вопросах машущего и планирующего полетов. Не говоря уже о пикировании.
Эрудированный Чертов Стальной Кузнечик включил фонарь, без которого, как известно из античной истории, человека нипочем не отыскать, и компания тронулась в путь.
— …А разве крыша сейчас пикирует? — минуту спустя сварливо спросило мохнатое, будто медведь, кресло, в котором так и не сумел устроиться Птер.
Ответа оно не дождалось. Друзья были уже далеко. Пробурчав «шовинисты вы, а не гвардейцы-раскольники», кресло зарысило в сторону ближайшего грибного леса — пастись на рыжиках и рядовках да бегать взапуски с венскими стульями.
2
Первое препятствие цивилизованные охотники встретили буквально сразу. Или чуть позже. Дорогу им преградило существо гигантского роста и не меньшей ширины. Так мог бы выглядеть муравейник, чьи обитатели поставили перед собой задачу соорудить максимально антропоморфное жилище и заметно в том преуспели. Оплывшие верхние конечности, конусовидное тулово, голова как сенной сноп. На красновато-коричневой поверхности «муравейника» наблюдалось некое движение. Зоркий Птер, всмотревшись в грузную фигуру, нерешительно предположил, что существо не есть субъект. Скорей, это объект, колония простейших, наподобие полипов. Саранчук, который любил точность во всем, воспользовался усиленным светом фонаря и объективом с сорокакратным зумом, чтобы выяснить правду. Завершив изучение «муравейника», он объявил, что да, это колония, однако колонисты отнюдь не простейшие, скорее наоборот. Растолковать свои слова он не успел, потому что в головной части объекта образовался темный провал, откуда громом зазвучало:
— Ну, что замерли, быстроживущие? Демона Уотермена никогда не встречали? Айда ближе. Будем знакомиться.
Не без робости гвардейцы-раскольники подступили к Демону Уотермена: уж больно был велик! Вблизи выяснилось, что он целиком состоял из мириадов крошечных эльфов с крылышками. Малютки — каждый размером с майского жука — прижимались друг к дружке плотно-преплотно, точно икринки в груде анчуевского кучугура. Однако торчащие наружу ручки, ножки, головки и крылышки активно шевелились, личики гримасничали, а ротики что-то бормотали. Вследствие этого вокруг Демона Уотермена стоял непрекращающийся шелест. Иным человечкам удавалось выбраться из кучи-малы наружу, и они взлетали вверх, для того чтобы с победным писком усесться на макушку существа-обиталища. С самого низу колонии вырывались редко, слишком велико было давление.
— Действующая модель административной пирамиды, — вполголоса прокомментировал Чертов Стальной Кузнечик.
— Упрощенная, — добродушно поправил его Демон Уотермена, показав, что обладает отличным слухом. Впрочем, как любая дееспособная администрация.
— Есть мнение, что эти твари однополые, — пробормотал себе под клюв Птер, — экой содом.
— О да, — согласился Демон, услышав и его замечание, к счастью, не полностью. — Все без исключения. Идеальные управленцы.
— Хорошо, что они одеты, — громко объявила непосредственная до наивности Пони. — Иначе все это их пу’отное э-эээ… единство выглядеу’о бы чересчур э-эээ… распущенным. Простите за непреднамеренный ка’уамбур.
Каламбур был единодушно прощен. Трудно было не извинить любую вольность такому очаровательному созданию.
— Но почему одежды ваших идеальных управленцев столь однообразны? — спросил Чертов Стальной Кузнечик, в котором никогда не засыпал естествоиспытатель. — Или это поверхностный окрас?
— Нет-нет, именно одежда, — прогудел Демон Уотермена. — Корпоративный стиль. Крайне удобно. Это дисциплинирует и настраивает на рабочий лад. Между прочим, над выбором костюма работал отличный дизайнер. И он меня не разочаровал. Полюбуйтесь на результат! — С «уха» Демона спорхнул один из малюток, приблизился к путешественникам, «шагая» по воздуху, точно по подиуму. — Шоколадного цвета однобортный пиджак в мелкую вертикальную полоску, такие же брюки, кремовая рубашка, бордовый галстук, ремень и туфли. Крылышки у большинства — в тон костюму, коричневые от рождения. Разве это не прекрасно? Разве не гармонично? «Блондины» тоже изредка встречаются, но прорваться наружу, а тем более наверх для них практически нереально. Кстати, не при даме будь сказано, наличие одежды вовсе не мешает идеальным управленцам… гм… Да-с… — Демон прервался, очевидно, не желая разглашать корпоративные секреты. — А что, простите, привело вас в эти края, дорогие путешественники?