жку. Или, еще того правильнее, вообще не потреблял колу. Поэтому безоружного кота он пристрелить не мог. Органически. Вот если бы у кота в лапах оказалась бейсбольная бита или хотя бы тяжелый напильник, тогда, возможно, другое дело…
— Если вы не откроете мне истину, я прикончу вашего кота!
Как он сказал! Я должен был так сказать. Ну, если бы оказался на его месте.
Что ж, время комедии ушло. На его место пришло время боевика.
— Только не это! — всхлипнул я. — Он ни в чем не виноват! Несчастное животное…
— Откройте мне все! Здесь! Немедленно!
— Все? — машинально переспросил я. На миг у меня зародилось недоброе подозрение. Зачем он, собственно, на самом деле пришел? Мало ли, какие маньяки становятся рыцарями… Впрочем, пустое. Женщин у меня тут давно не было, вот и лезут в голову глупости. Женщин котя не любит, он их дерет. Когтями. Сначала предупредительным дером, потом напоминательным, а что должно быть в третий раз, я не знаю, поскольку самые упрямые удалялись после второго. Правда, зверик их не ест, но это, знаете ли, непонятно как оценивать: благо или зло? Один раз, приняв лишку в баре, я случайно привел домой «голубого». Ну, ошибся, с кем не бывает. После предупредительного дера он от испуга возложил на пол в прихожей содержимое сумочки. Веером. А после напоминательного предъявил обвинение — мне, а не коте, хоть я и пальцем не прикасался к его злосчастным чулкам: «Почему вы нас гоните?! Всегда гоните так изощренно!» Я не знал тогда, какими словами объяснить парню простую вещь: общий расклад таков, что за чулки обижаться как-то бессмысленно. Ведь не был он женщиной… Зато выражение мне понравилось. Я решил использовать его в переговорах с трудными людьми. Почему! Почему вы нас гоните?! А? Ну почему? Однажды я задал его прямому непосредственному начальнику. Он ответил, не задумываясь: «Забавно же вас, задохликов, гонять». Забавно — да! Тогда я еще не ушел с кафедры, и это был ее заведующий; кроме того, весу в его тщедушном теле не набиралось и на полменя…
— …Все, — подтвердил установку Одиннадцатый.
— Л-ладно. Опустите пистолет и не царапайте меня ножиком. Котя вас не тронет. Спокойно, котя! Хоро-оший, хоро-оший, замеча-ательный…
Протяжные гласные успокоили скорее рыцаря, чем Великого Инку. Гость послушно опустил оружие. Котейко ничуть не беспокоился с самого начала. Из-за чего ему беспокоиться?
— А теперь пойдемте. Мы можем приступить к ритуалу.
Одиннадцатый голосом маньяка-скоросшивателя напомнил:
— Только рыпаться не стоит. Целее будете.
Несомненно! Тут он прав. Ничего лишнего.
Еще до рыцарей я привел сюда трех коллег — одного за другим. Первый перекрыл мне восемнадцать лет назад загранкомандировки, причем надолго. Второй зарубил докторскую. А третьим как раз и был заведующий с его «задохликами». Нудный человек, деспотичный характер… Еще сюда приходил мой бывший тренер, когда-то доставивший вакантное место в молодежной сборной РСФСР другому парню. И я имел глупость говорить им какие-то слова, пытался приобщить к неформальному пониманию справедливости. Зря рыпался! Совершенно напрасно. Тренер успел дать мне в ухо. А завкафедрой быстрее необходимого оценил ситуацию и попытался выйти из моего окна на третьем этаже, не открывая его. Выйти он не успел, но мне пришлось стеклить окно заново. К тому же одно время вокруг моей скромной персоны суетился следователь: какая-то шантрапа, видите ли, заметила какую-то вспышку… Урок на будущее: действительно, ничего лишнего. Целей буду.
— Прошу за стол.
Он огляделся, не подавая виду. Но, как настоящий ковбой, постарался залезть взглядом под диван, под шкаф и во все темные углы. Эх, молодость, молодость! Бедняге невдомек: фальшивая это спальня. Все из нержавейки, жести или термостойкой керамики. Все — обманка, фуфло. Терракотовый пол только выкрашен под паркет. Из горючего материала здесь шторы, обои, клеенка на столе, покрывало на жестяном муляже дивана и наволочки на жестяных муляжах подушек. После того как я впустил сюда первого никарагуанца, пришлось делать ремонт. А сразу после… инцидента… купил пластиковые мешки, да и полдня выносил остатки мебели на помойку…
— А почему у вас такие тяжелые стулья? Боитесь, украдут?
Еще чего! Вору я был бы рад…
— Да нет. Просто такой дизайн.
Знал бы ты, из чего сделан кактус на подоконнике!
Мы сели.
— Приступим же! — скомандовал рыцарь.
— Да-да, несомненно, приступим… Чего вы хотите от Золотых врат? С какой целью вам необходимо совершить экспедицию за пределы нашего мира? — задал я дежурный вопрос. Собственно, коте надо дать побольше времени на подготовку. Зверик приводит себя в должное состояние минут пять, не меньше.
Мой гость замялся:
— Вы всего лишь страж или, быть может, проводник. Так зачем вам знать мои истинные цели?
— Часть ритуала.
— Так мы что, уже начали?
— Полминуты назад…
Мне кажется, парень растерялся. Наверное, интеллигентный человек. Почти все мои рыцари света — из интеллигентов. Только Первый был откровенным уголовником, а Восьмой откровенным психом.
— Что ж… На мой взгляд, путешествие в пространство духовного огня и тонких сущностей должно считаться самоценным.
— О! Да вы подготовленный человек. Поверьте, не каждому дано пройти по мосту призрачных энергий. Некоторые соблазняются видениями, возникающими ниоткуда.
Точно! Шел четвертым маршрутом. По моей просьбе один вечный аспирант под большим секретом сообщал: дескать, он знает двух людей, прошедших через Золотые врата в Индию духа. Один вернулся, а второй передал оттуда привет через астральное тело. Или через астральное окно? Уж и не помню… И еще там последняя «подсказка» — кретинская «Книга юного полумесяца», импортированная бодхисаттвой Рерихом прямо из Шамбалы. На изготовление пришлось истратить семьдесят долларов.
— Если я не пройду, куда мне надо, я тебя, гада, и твою тварь пропущу через терку с мелкими дырочками.
Угу. Интеллигент.
Почему-то все они в душе уверены: убить «стража», покопаться в его барахлишке, и обязательно сыщется карта с маршрутом к Золотым вратам мимо огнедышащего дракона. Обязательно. Не мог же я, склеротик в третьем поколении, не сделать такой карты! Флинт сделал, почему бы мне ее не сделать! Логично?
— Вам приличествует гармоничное состояние духа. Можете привести себя в состояние самадхи? Знаете ли вы соответствующие дыхательные упражнения? — выворачиваюсь я из скользкой ситуации с большим, думается, достоинством.
— Самадхи… самадхи… самадхи… Зачем? — Видимо, он не знал значения слова «самадхи». — Что, столкновение случится прямо тут? Или мы все-таки едем куда-то?
— Насчет дракона… Эта услуга оказывается нашим клиентам прямо в офисе…
— А? О…
«Дракон» — легок на помине — нарисовался в дверях. Котя изменился почти неузнаваемо. Как гусеница, превратившаяся в бабочку. Во-первых, он очень подрос. Во-вторых, у него удлинилась морда, выпала шерсть, глаза обрели монголоидный разрез, на лапах выросли когти, запросто вспахивающие паркет и линолеум, уши… ушей я не мог разглядеть, хотя всякий раз искал эту подробность на голове метаморфировавшего зверика. Только длинный пушистый хвост выдавал в нем кошачье происхождение. Но главное — два псевдокрыла, распростертые в неуклюжем «взмахе» над милым несуразным созданием. Если не знать, что это кожные выросты, наполняющиеся газом при переходе кота к стадии котодрако-на, можно и впрямь подумать: сейчас полетит. Вот-вот.
Этого рыцарь никак не ожидал. Всем им, я полагаю, в качестве места для поединка мерещатся леса, поляны, пустыри… но никак не трехкомнатная квартира в спальном районе Москвы. Секунду или две он сидел и таращился на зверика, не мигая. Потом сунул руку под свитер, очевидно вспомнив о Большом Волшебном Шкворне.
Я кинулся к стене, стараясь не перекрывать зверику директрису. Когда двое шаманов — или как еще называть этих безобразных увакеков? — совершили над нами с котей обряд, кстати, против воли обоих, мой полосатый воспылал ко мне, своему господину, чистой бескорыстной любовью. Он лишен способности сознательно причинять мне вред. Однако, если не убережешься, случайно может и пришкварить… Никто из их щуплого лесного народца не желал моей доли, а котя и дальше готов был бегать по чащобам безо всякого хозяина. Но так он бы свел под корень все племя. Поэтому заблудившийся советский консультант по общим вопросам пришелся очень кстати. Когда ему, после всех необходимых обрядов, приставили к горлу прозаический штык-нож от «АК-74», мог ли он отказаться от вежливого предложения аборигенов — приказать зверюшке не есть больше жителей этой деревни, да и вообще всех деревень… Заметьте, презренные горожане под запрет не попали: индейцы все-таки поимели к зверику снисхождение — не голодать же скотине бессловесной. Изменить свое решение я не имел ни малейшей возможности, хотя иногда такие мысли приходили мне в голову. Хитрые увакеки наложили мне на уста печать, не позволявшую пакостить их возлюбленной деревне посредством коти.
…Вынуть Шкворень Одиннадцатый не успел. Вообще, котя, существо то ли благородное, то ли, быть может, не вполне совершенное в смысле фокусировки взгляда и прицеливания, дает рыцарям две-три секунды форы. Так бывало всегда. Кое-кто успевал среагировать, попытаться спасти свою шкуру, но живым не ушел ни один. Правда, с Седьмым возникли проблемы. Он окатил монстрика святой водой из пятилитровой канистры. Зверь мой, вместо того чтобы превратиться в биотерминатора, жалобно взмяукнул и забился под диван. Газовые камеры его стравили содержимое со страшно неприличным звуком, да и запах, признаться, вызывал желание просочиться на свежий воздух по микротрещинам в паркете… Жаль, с паркетом я расстался раньше, при никарагуанцах. Собственно, парень с ведром был единственным настоящим рыцарем. Он пришел не за принцессой… то есть, конечно, не за вратами. Он пришел, чтобы убить дракона. И Седьмой как минимум ушел бы живым, если бы не два прескверных обстоятельства. Во-первых, рыцарь всерьез вознамерился прихлопнуть котю. Возможно, он располагал соответствующими технологиями. Но подобные действия расцениваются мною как недопустимое нарушение правил игры. Во-вторых, огонек Великого Инки дублируется острым шилом, — его я всякий раз готовлю на случай подобных неожиданностей.