– Зачем пришла? – сдержанно поинтересовался Игорь и постарался придать голосу больше безразличия.
– Ты мог бы найти кого-то получше Авериной, – не унималась Василевская, откровенно игнорируя вопрос старосты. – Каждый раз одно и то же.
Соня легкой поступью подошла к Игорю. Встала напротив его, меж разведенных ног, теснее прижалась и накрыла холодными ладонями крепкие бедра. От такой откровенной близости, ощущения горячего дыхания на своей коже Игорь отвернул голову в сторону и прикрыл глаза, стискивая челюсти.
– Зачем пришла? – тихо и сдержанно повторил Игорь, но веки так и не разомкнул.
– Ты не ответил на вопрос, – усмехнулась Василевская и скользнула ладонями выше. – Почему Аверина?
– Любая лучше тебя. – Он осторожно обхватил тонкие запястья и надавил на них, отстраняя от себя Василевскую вопреки слабому сопротивлению. – Послушай…
– Это ты послушай, – перебила она и сжала пальцы в кулаки до белизны. – Я понимаю, что ты боишься. Но это не значит, что у нас с тобой все будет, как ты себе это нафантазировал. Ты же меня знаешь… Я никогда не поступлю с тобой плохо. Никогда не предам, слышишь?
– Заткнись.
– Не стоит бояться или избегать меня, – Василевская накрыла ладонями его лицо, заставляя взглянуть на себя. – Ты не даешь мне и шанса… Игорь, это нечестно.
– Сонь, – впервые за долгое время Игорь обратился к ней с былой нежностью. Он искренне не знал, как донести до Василевской свою позицию. Как объяснить, что причина вовсе не в ней. Как объяснить, что он не хочет и не может даже пытаться построить серьезные отношения. Причина в нем самом, и только в нем. В том, что он так и не смог испытать те чувства, которых от него ожидали. Напротив, плоды усилий Василевской давно сгнили, как, впрочем, и все, что их связывало. – Прошу тебя, не культивируй во мне чувство ненависти к тебе. Я не хочу запомнить тебя такой.
Василевская смотрела на него пристально и испытующе. Глаза лихорадочно шарили по лицу, словно пытались найти какой-то скрытый, но такой необходимый ответ. Игорь мог лишь догадываться о том, какие на самом деле мысли посетили Соню в тот момент. Но он почувствовал, что в этот раз был услышан.
Руки Василевской медленно опустились. Она с трудом отвела свой взгляд, поскольку теряла самообладание под взором родных глаз, и склонила голову к плечу, тихо усмехнувшись. Завела руки за шею – пыталась расстегнуть замок дорогой ей вещи, но поддался он не с первого раза. Пальцы дрожали от волнения.
– Возьми, – она развернула ладонь Игоря и вложила в нее медальон. – На память обо мне.
[Конец воспоминаний]
– Значит, – осторожно начал Морозов, – медальон Василевская отдала вам сама?
– Да. – Игорь непроизвольно накрыл ладонью место чуть ниже ключиц, где за рубашкой притаилась совиная голова. – Не мог же я его выбросить. Хотя, честно признаться, очень хотел.
– Как долго это продолжалось? – заметив вопросительный и напряженный взгляд, Морозов уточнил: – Ваши отношения.
– Как я уже и сказал, – усмехнулся Игорь. – Все началось на первом году обучения Василевской. В начале октября. А прекратилось уже в сентябре этого года.
– Достаточно долго, – усмехнулся следователь, но отметил про себя, что показания Дубовицкого в этой части согласовывались с показаниями Буниной. Все сходилось. Свидетель не врал, и это не могло не радовать. – Вы встречались в период летних каникул?
– Нет, – Игорь покачал головой. – Моя семья предпочитает не проводить лето в России. Впрочем, именно это и позволило мне осознать, что все происходящее между мной и Василевской – блажь. Расстояние позволило мне взглянуть на ситуацию иначе, трезвым взглядом. В первый же день, когда увидел Соню в кампусе, я сказал ей об этом. Но, как вы уже поняли, она была не согласна с моим решением. Все усложнило то, что наш декан поручила ей квалификационный проект и назначила меня наставником. Нам пришлось видеться чаще вопреки моим желаниям.
– Хорошо. – Следователь открыл ежедневник и сделал несколько пометок в нем. – Кто-нибудь может подтвердить ваши показания?
– Подозреваю, что нет.
– А Горский Святослав? – предположил следователь. – Насколько мне известно, вы лучшие друзья. Это не так?
– Все так, – согласился Игорь. – Но он узнал обо всех подробностях лишь после смерти Василевской. Мне необходимо было выговориться, – горькая усмешка сорвалась с его уст. – Сами понимаете: я думал, что Соня покончила с собой. Думал, что это все случилось из-за меня.
– Получается, нет ни одного свидетеля, который мог бы подтвердить наличие между вами отношений романтического характера и что в период, когда Василевская была убита, вы находились в своей комнате.
Больше утверждение, чем вопрос, но Игорь все равно ответил:
– Думаю, кто-то на факультете мог знать, что я спал с Василевской. Например, Аверина. Однако никто не знал, что было между нами на самом деле. Мы это не афишировали…
– Что было на самом деле? Вы же сказали, что… как же там… – Морозов задумался, пролистнул пару страниц в ежедневнике. – О! Блажь. Точно. Но откуда мне знать, что сказанное вами – правда? Что, если… Ну не знаю… Что, если Василевская хотела с вами расстаться, а вы были против? Может, вы шантажировали ее и отношения с вами были для нее вынужденной мерой? Слышали что-то про психологическое насилие? А если это она захотела расстаться, а вы не смогли отпустить? И были ли в комнате в тот момент, когда ее убивали?
Игорь посмотрел на следователя и свел светлые брови на переносице, раздраженно поджал губы. Он понимал, о чем говорил Морозов. Это и намеками-то сложно было назвать. Между тем Игорь оказался в западне собственных показаний: он не мог сказать про дневник, который подтверждал чувства Сони. Подобным признанием он лишь поставит под удар Горского. И в том, что Колычева была в его комнате в тот вечер, он сознаться тоже не мог, поскольку Святослав просил не вмешивать ее в эту историю. Кроме того, как выяснилось, ее не допрашивали, а значит, об агрессивном отношении к Василевской донес кто-то другой. Кто-то, о ком Игорь не знал.
– Ваши показания звучат достаточно неправдоподобно, – соврал Морозов, поскольку на самом деле поверил каждому слову. – Отсутствие свидетелей и доказательств все усложняет. Кроме того, ваш конфликт вполне тянет на мотив и…
– Я понимаю, к чему вы клоните. Но у меня не было причин убивать Василевскую. И я был бы очень рад, если бы все рассказанное мной оказалось враньем и плодом моего воспаленного воображения. – Игорь провел ладонью вниз по губам, словно собирая скопившуюся слюну на уголках. – Но, к сожалению, это правда.
– А как же желание избавиться от надоедливой и чрезмерно навязчивой поклонницы? Или, напротив, от той, которая хотела избавиться от вас?
– Звучит как бред, – сухо выдавил Игорь. – Даже если ваши предположения верны и это Соня рассталась со мной, а не я с ней. Кто будет убивать из-за любви?
– О, вы удивитесь, если узнаете, как часто происходит подобное, – иронично произнес следователь, не отводя взгляда от свидетеля. – Можно ли убить за предательство, Игорь Григорьевич? За измену?
– Что вы… О чем вы говорите?..
– Вам известно, где нашли труп Василевской?
– На четвертом этаже, – с сомнением протянул Игорь.
– Да, в крыле, где, насколько мне известно, расположены комнаты парней. Не думали о том, что у Василевской мог быть кто-то помимо вас?
– Вот вы о чем, – Игорь криво усмехнулся. – Если скажу, что нет, это будет звучать слишком высокомерно?
– Почему вы так категоричны? – Морозов поджал нижнюю губу и едва заметно повел плечом. – Вы состояли в отношениях с другой девушкой и состоите по сей день. Как следует из ваших же показаний, вас ничего не связывало с потерпевшей. Почему она не могла поступать так же, как и вы? К тому же вы сами мне сказали, что не особо интересовались ее жизнью. Может, у нее был молодой человек?
– С… – Игорь прокашлялся, прочищая горло. – Сомневаюсь.
– Ладно. Вы сказали, что были в комнате одни. А Аверина? Она не была у вас в тот вечер?
– Она приходила, но я попросил ее уйти. Хотел побыть один. Она не задержалась.
– В котором часу?
– До комендантского часа, но точное время не скажу.
– Потерпевшая знала, что вы состоите в отношениях с Авериной?
– И да и нет. За прошлый учебный год мы много раз сходились и расходились с Олей. Как раз перед летними каникулами мы вновь расстались. Честно говоря, я не знаю, как Василевская относилась к этому. Мы это никогда не обсуждали.
– А Аверина? Вы сказали, что она знала о вас с потерпевшей. Как она реагировала на это? У нее могли быть конфликты с Василевской на этой почве?
– Я… – Игорь неопределенно повел плечами и опустил глаза. Конечно, Аверина была не в восторге, и без скандалов не обходилось, особенно в последнее время. Но Игорь просто не мог выставить ее в подобном ключе перед следователем. Это было низко даже для него. – Я не думаю, что Оля могла навредить Соне. Она не такой человек.
– Пусть так, – Морозов шумно вздохнул и высоко поднял брови. – Известно что-то про личный дневник Василевской?
– Она носила с собой какую-то невзрачную тетрадь, но я никогда не интересовался содержимым. А она мне не рассказывала и не показывала.
Игорь был практически искренним со следователем. До того дня, когда Горский показал ему заметку в дневнике, он не знал, что Василевская вела личные записи. Откровенно говоря, Игорь не был заинтересован в том, чтобы узнать Соню лучше и ближе. Был занят тем, что разбирался с собственными чувствами.
– Знали, что у нее есть брат?
– Да, но знаком не был. – Игорь рассеянно провел пальцем по брови. – Я знаю, что семья Василевской достаточно влиятельна и богата и что она отказалась от фамилии отца, перестала общаться с ним. Но подробности их семейной драмы мне неизвестны.
– А Василиса Колычева? – следователь закинул ногу на ногу и слегка откинулся на спинку дивана. – Вам что-то известно о дружбе Колычевой и Василевской?