– Говоришь об этом так просто… – Василиса чувствовала, как раздражение нарастало внутри. – В том-то и дело, что ты ни черта в этом не понимаешь. Именно поэтому не видишь никаких проблем. Есть множество других вещей, которые важнее твоих личных желаний!
– Каких? – Горский удивленно посмотрел на Василису, вскинув брови. – Что может быть важнее тебя самой, Вась?
– Я… Ты невозможен!
Василиса неожиданно замолчала. У нее не нашлось подходящих слов. Почему-то именно ему Василиса не могла все объяснить. Почему-то именно ему ей было стыдно признаться в своем прошлом. Впервые она испытывала жгучий стыд за то, в чем не была виновата. Однако Святослав был искренним в своих суждениях настолько, что Василиса стыдливо считала его наивным. Он так легко говорил о столь сложных вещах, что глухое раздражение, смешанное с любопытством, вдруг заворочалось где-то глубоко внутри.
Что может быть важнее тебя самой? Василиса давно не чувствовала себя по-настоящему важной. Особенно для своей матери. В частности, для себя самой.
Колычева крепко зажмурилась и тряхнула головой, отгоняя грузные мысли. Дыхание участилось, а по телу пробежали мурашки. Тугой жгучий ком встал поперек горла, не позволяя проронить ни слова.
– Ты боишься?
Мягкий голос обволакивал и ласкал сознание. Василиса почувствовала, как щеки запылали, словно угли в кузнечной печи. Но в тот же миг их накрыли холодные ладони. Подушечки больших пальцев почти невесомо скользнули по острым скулам. Василиса невольно подняла лицо и распахнула веки. Разноцветные глаза в обрамлении густых смоляных ресниц смотрели пытливо, не моргая.
– Я не справлюсь одна, – едва слышно призналась Василиса. – Не в этот раз…
Горский тихо усмехнулся, прислонился ко лбу Колычевой своим и смежил веки. Ладонь скользнула по щеке, спряталась за затылком, поднялась выше по ежику выбритых волос. Короткие ногти успокаивающе поскребли по коже.
– У тебя есть я, глупая… Дай мне шанс. – Горский отстранился и заглянул в глаза напротив. – Мой тайный Дед Мороз обещал мне одно желание. И это оно. Один шанс. Выполнимо, как считаешь?
Василиса не сдержала усмешку. Спрятала лицо в широком плече и крепко обняла в ответ. Спустя мгновение послышался сдавленный то ли всхлип, то ли смех. Плечи задрожали, а ее пальцы торопливо сжались на мягкой ткани рубашки на спине Горского. Его горячие сухие губы коснулись виска в легком поцелуе, и Василиса сдалась, чувствуя, что впервые за долгие годы готова довериться.
– Ты невозможен, Горский…