Мой шепот был еле слышен, зашелестел в ночи, мягко и ядовито.
После особенно сильного щипка за шею, ресницы дрогнули и Райден открыл черные от сгустившегося сумрака глаза.
— Издеваешься? — с ненавистью прохрипел он. — Освободи меня, и я покажу кто тут проигравший.
Земля подо мной затряслась от попыток Камачо высвободится. И цветочки вокруг закачались, просыпаясь от сна.
— Не могу, — честно призналась я. — И лучше пока не двигайся, иначе эта тварь понесется галопом неизвестно куда.
Он замер, поднял взгляд к небу, чтобы не видеть меня, и глухо спросил:
— Что тебе надо, Маккой? Иди отсюда, чтобы саму не утащило, а я сам разберусь. Руками и зубами эту пакость порву.
— Можно и силой, — ласковым шепотом согласилась я, — но сам понимаешь, сколько времени потребуется. Лучше подскажи мне хоть одну полезную руну, просто удивительно, как их цветочки боятся. А я ни одной не знаю.
— Плебс, — прошипел Райден, — и чего вас в Стражи тянет. Сидели бы в своих городках и поселениях, нет, в академии лезут. Но сегодня я удивительно добрый, себя не узнаю. Пользуйся. Самое простое — это Выжигание. Представь букву В. И нарисуй ее большим пальцем в воздухе.
Пока он говорил, я тихо клокотала. Возможности поступления заявлены равными для всех. Какое ему дело, кто поступает в ГАС? Это я его выручаю, а не он меня. С трудом взяв эмоции под контроль, я вытянула руку, и как на занятии у ритора Бустаманте четко нарисовала в воздухе букву.
— Не так. Напитывай ее, вкладывайся пси-энергией. Задействуй весь контур.
На счет контура, милый, мы еще поговорим, дай мне только руну выучить и стать хоть немного защищенной.
Я сжала челюсти и постаралась. Вложилась, Хаос его дери, в каждую черточку.
— А теперь выплеснись, сделай толчок силы в руну.
Нна.
И оранжевая, шипящая нить улетела куда-то между деревьями. Ой.
Жаль, нет времени поиграться, рассмотреть магию получше. Сейчас каждая минута на счету.
— Райден, — произнесла я вкрадчиво, — а что насчет неполного контура? Признайся, как ты у меня во время инициации энергию украл?
— Что?! — зашипел он и снова задергался. — Ты о чем? Какой неполный контур? Да как ты смеешь обвинять Камачо?
Хм. Не похож он на виноватого. Но мало ли…вдруг это его привычная реакция на любую претензию.
«Это я не поздоровался? Как смеете обвинять меня, представителя легендарных Камачо?!».
На попытки Райдена вырваться, цветочки опять отреагировали, поднимались, сонно подергиваясь, шевеля лепестками. Более толстые ветки, скрытые верхним зеленым покровом, ощутимо зашевелились подо мной. И начали приподниматься над поляной.
Я пыталась схватиться за траву, но пальцы только царапали дерн. Вскрикнув от первого сильного подбрасывания, и не придумав другого выхода, я втиснула руку рядом с челюстью Райдена и изо все сил ухватилась за его шею.
— Охренела? Ты меня задушишь, — прошипел нобиль. Но увидел, как я врезала выжигающей руной по хаббасам, и задергался сильнее.
— Ладно, держись за что хочешь! Только не останавливайся!
Руна за руной я впечатывала ментальную магию в едва шевелящуюся массу хаббасов, еще не оправившихся от ночной дремы. Нужно было успеть, быстро, пока они не пришли в себя.
Но почти все мои знаки выходили кривыми, никакого сравнения с первым успехом. Энергия весело добегала до символа и… рассыпалась бесполезными искрами. После нескольких попыток, среди которых лишь одна оказалось удачной, ко мне пришло опустошение, осознание утекающего времени и моей вопиющей никчемности.
Зачем я рисковала, бегала, искала, если я ничего, ничегошеньки не могу противопоставить даже спящему чудовищу.
— Стой, — скомандовал Райден, наблюдавший за моими потугами. И мягко, успокаивающе заговорил, ловя мой взгляд в лунном свете.
— Не торопись, Маккой, все хорошо. Твоя задача — только освободить мне руку. Слышишь? Только руку. Найди ее, у тебя получится, ты умница.
Одну руку. Это совсем немного. Я закусила губу и начертила руну там, где по моим предположениям должна была находиться рука Райдена. Мимо. Еще руна. Пустышка. Еще. Почти, почти получилось. Чертила, вливала силу, снова чертила и клялась.
Сэр Бустаманте, вы даже не представляете как я буду любить ваш предмет. Но пусть у меня получится еще хотя бы разок. Пожалуйста…Пожалуйста… Да! Получилось. Плотное сплетение хаббасов отпрянуло в стороны, открывая темный зев дыры внутрь кокона.
И оттуда вырвалась мужская ладонь, тотчас начав плести знаки.
В хаббасов, практически в упор ударил поток энергии. Земля вокруг меня забурлила, приподнялась единой живой платформой, но было поздно.
Райден вколачивал энергию с такой силой, что кокон вокруг него разваливался прохудившимся решетом. А я в две руки хватала ослабевшие части твари и отбрасывала в темноту. Пряди волос выбились из хвоста и облепили лицо, пальцы горели, изрезанные острыми листьями. Но не важно, это не важно.
Колония хаббасов все-таки смогла приподняться, пробежала всего пару метров и — рухнула на подломившихся ножках. Из ее сплетенных недр, как из темного озера, разбрасывая сломанные цветы и листья, вынырнул, поднялся Райден, вскинув обе руки в победном жесте. Ударил энергией, добивая тварь, и полностью сбросил ее, отправляя ударами ног остатки хаббасов подальше от себя.
Меня схватили за плечи и крепко прижали к себе.
— Умница. Какая ты умница. Спасибо, Маккой.
На крошечной поляне мы сели, отчаянно вцепившись друг в друга, дрожа от никак не отступавшего безумного напряжения. Я обвила ногами его талию, обнимая и шепча:
— Рай.
В полуразорванной майке, грязный, весь сияющий активированными татуировками. Рай.
Не знаю, кто потянулся первый, скорее оба, но через секунду мы уже целовались. В стонах, сбитом дыхании, хватке сбитых до крови пальцев.
Я гладила поцарапанную шею, лихорадочно трогала вздувшиеся мышцами плечи. Он ловил горячими, жадными губами мои тихие облегченные вздохи. Целовал в ответ, все глубже и безумней, в жарких касаниях языка вливая томительный, растекающийся по телу огонь. Остро, глубоко, наполняя до краев будоражащим, странным томлением.
— Маккой, — шептал он, рвано, потеряно дыша.
— Маккой, — обрушивался мелкими, горячечными поцелуями на шею.
— Маккой, — опустив ладони на мои ноги, вздохнув, вбился в меня бедрами, твердый и угрожающе готовый.
Застыв, мы закрыли глаза, ощущая как же это хорошо. И понимая, насколько это невозможно.
— Мы опоздаем, — срывающимся голосом заметила я.
— Где мы по карте? — глухо спросил Райден, не расцепляя рук, еще ближе притиснув меня к себе, хотя это казалось невозможным.
— Примерно на ДэТри, — назвала я квадрат присутствия, — и мне кажется, счет идет на минуты. Осталось максимум двадцать-тридцать.
Глава 15. Лучше громкий скандал, чем тихие плевки в спину
— Не буду лукавить, пару раз в прошлые годы результаты полигонного теста бывали хуже, — Сантана уселся на преподавательский стол и обвел грустным, страдальческим взглядом всех нас, неподвижно застывших за аудиторными партами, затихших словно мыши под веником. — Но столь безответственного, масштабного и наглого попирания принципов товарищества я не видел никогда.
На последнем слове он добавил в голос патетики и постучал пальцами по дереву столешницы, выбивая дробь на наших нервах. Разбора полетов многие из присутствующих ждали со страхом. Да и остальные напрягались на всякий случай, уже зная вредный характер ритора по физической подготовке.
Я сидела в первом ряду рядом с девочками и боялась повернуть голову, чтобы ритор не поймал моего взгляда на Камачо.
Вчера мы с Райденом пришли к финишу с двух разных сторон. Сначала я, минут за десять до полуночи. Затем добежал он, прямо через лес, без всякой дороги, почти в полночь.
Подбегая, я изо всех сил делала уставший вид, тяжело, запально дышала, чтобы скрыть свежесть от недавней подзарядки. А нобиль выглядел, как обычно, непробиваемо спокойным. Заявил, что его колония хаббасов уснула, а доступные ему возможности позволили освободиться, приняв бой. Вот так… доступные возможности…
К этому времени ритор успел мне много чего сообщить по каналу вновь надетого клеща. Но, забрав переговорники и отправляя нас по корпусам, с подозрением оглядывал расцарапанные физиономии. Он чуял неладное, бесился от этого, но напрямую обвинить нас в сговоре не мог.
— И это, заметьте, — Сантана не орал, но было ощущение, что каждое слово с грохотом врезается в уши, — я пока не упомянул о личной глупости каждого из вас. Но — начну с хорошего…
Кажется, выдохнули все одновременно.
— Четыре команды из семи пришли к итоговому времени в полных составах. Все. Хорошее закончилось.
И засмеялся, глядя на наши посмурневшие лица.
— Эй, неужели вы думали, я сейчас прилюдно буду разбирать ошибки каждого? Будущих лидеров, героев страны? Нет, личинки, пороть я буду каждого по отдельности, вдумчиво, с оттяжечкой и удовольствием. Сегодня у вас целый день будут библиотечные часы и встречи со мной, красивым и умным. Свободны, график встреч изучите в холле центрального корпуса. В Кресте.
Как я поняла Крестом он назвал основной корпус ГАСа, выстроенный четырьмя учебными крыльями.
В глубине души мне было дико страшно за себя, моя команда пришла вовремя, а я точно нахожусь под ударом, как добравшаяся до финиша в последней десятке.
— Что, Маккой, нос повесила? Вытащит тебя Сантана за пару хороших отсо… Милых улыбочек, ты же по всем риторам специализируешься, не только с претором воду мутишь? — на выходе из кабинета стоял Уго Ласкес с еще двумя парнями из Гаммы.
— А ну возьми свои слова обратно, — угрожающе прорычала Аделаида, надвигаясь на троицу и сжимая кулаки.
За моей спиной встали двойняшки, подошла Эстер.
— С чего я должен извиняться за то, о чем все говорят?
Я обернулась и посмотрела на Ледку, резко, до багровости покрасневшую.