вижно просидел на скамейке, укрытой разросшимся высоким кустарником с редкими вымороженными красными плодами на по-зимнему голых ветвях.
Пятой парой было черчение. Тед вкривь и вкось выполнил требуемое, отослал на преподавательский терминал и до конца занятия рисовал в планшете загадочные космические корабли, что-то среднее между центаврианской тарелкой и боевым крейсером Альянса.
В комнате общежития Кира не было, но, видимо, он забегал днём, потому что на койке Теда лежал раскрытый экземпляр Устава. Несколько строчек были отчёркнуты карандашом.
«124. Основанием для отчисления могут являться:
124.1. Неуспеваемость по одному или нескольким предметам.
…
124.6. Употребление наркотических средств или психотропных веществ.
124.7. Незаконные приобретение или хранение, изготовление, переработка, перевозка, пересылка либо сбыт наркотических средств или психотропных веществ.»
И далее — меленьким шрифтом:
«Под незаконным хранением наркотических средств или психотропных веществ следует понимать…»
Тед раздражённо захлопнул злополучную книжицу. Потом открыл последнюю страницу — точно: зараза Кир воспользовался Тедовым экземпляром.
Однако предаться мрачным размышлениям будущему пилоту не дали. Тренькнул комм, и на экране нарисовалась физиономия Краба. Тот выглядел вполне бодро — видимо, на него плоды кулинарного искусства действовали как-то иначе.
— Слышь, курсант, дело есть, — без лишних приветствий начал он. — Нынче ночью будет работа. Босс сказал — собрать всех, кого можно.
— Ох, только не это Я… ну, в общем, не в форме.
— Что, перебрал, что ли? — в голосе мужика прорезалось сочувствие. — Так это же позавчера было! Эх, надо было тебя предупредить… не подумал.
— Так что я сегодня пас…
— Не, парень, ты что! Босс сказал — груз большой, и если уложимся за три часа, заплатят вдвое, прикинь. Ну разомнись там, или ещё что. В спортзал сходи. Аврал, понимаешь? Каждая пара рук нужна. Слушай, друг, не подставляй ребят, обидятся.
Тед прислушался к внутренним ощущениям. Пожалуй, и впрямь, если размяться, можно и поработать. Глядишь, и совсем оживёшь.
— Ладно. Ко скольки подходить?
— Давай ко мне на хату к девяти. Босс за нами подскочит. Адрес помнишь?
— Да.
Спортивный зал был пуст, только в углу с отрешённостью автомата, весь мокрый, качал рычаг «тяжеловеса» Эйшит. Рельефные мышцы на его предплечьях были, пожалуй, покруче, чем у самого Теда.
— Ну ты и взмок. Что, к первенству Академии готовишься?
— Ду…рень, — Эйшит отпустил рычаг и сел. И, помолчав немного, соизволил пояснить: — У нас полёт в понедельник.
— И что? — удивился первокурсник. — О, а мне инструктор в последний раз отказ антигравитатора устроил! При четырёх «же», прикинь. Ты поэтому?..
— «Крайний», — машинально поправил Эйшит. Среди пилотов не принято было говорить «последний полёт». — Впрочем… — добавил он с преувеличенной жалостью к недоумку, — всё в твоих руках.
— Мне не до загадок, — буркнул Тед, становясь на беговую дорожку. Не хочет говорить — не надо, вот ещё.
Эйшит всё с тем же видом снисходительной жалости понаблюдал за мерно рысящим парнем, понял, что этому фермерскому сынку придётся объяснять очевидное, вздохнул и приступил.
— Ты перед полётом палец к меддиагносту прикладываешь?
— Ну… — подтвердил Тед, не понимая, к чему клонит старшекурсник.
— Ну, — передразнил тот. — А зачем?
— Для идентификации.
— Ага, как же. Ну, то есть, и для этого тоже.
— А зачем ещё?
— Ну, дере-евня… вообще-то, для экспресс-анализа пота.
Тед развернулся, чуть не слетел с дорожки и ударил по сенсору, останавливая бегущую ленту.
— А каннабиноиды, — с видимой небрежностью закончил Эйшит, — определяются в слюне, поте и моче в течение трёх дней после употребления.
— А-га… — сообразил Тед. — Вечеринка была позавчера. Ты что, нарочно рассчитал?
— А ты как думал. Но, знаешь, подстраховка лишней не бывает. Пусть лучше они с потом выйдут, чем таким вот дуриком попадаться.
— И давно ты…
— Да ещё со школы. Был бы таким лопухом, как ты, живо бы прокололся. Хорошо, друзья вовремя объяснили, что к чему.
Ну что ж, Устав — Уставом, но, значит, можно и вот так… не попадаться. Тед пожал плечами.
— Знаешь, ты, может, и прав, но только — не очень-то хорошо мне вчера было. Видно, это не моё.
— Да ты просто перебрал. Знаешь ведь, лекарство — тот же яд, всё дело в дозе. Скажем, если ты фляжку спирта выжрешь, наутро тоже будешь не слишком здоровым, но это же не мешает тебе пить пиво.
Да уж, с этим спорить не приходилось.
— А кстати, почему, интересно, такие законы? Вот с пивом — понятно всё: за штурвал даже после банки-другой не посадят, но при этом никому нет дела, сколько и чего ты принял между полётами. А тут…
— Да вот именно, — с горячностью отозвался Эйшит. — У каждого же голова на плечах должна быть — естественно, под кайфом за штурвал не стоит. Так ведь и пьяному не стоит. Говорят, что, мол, конопля — путь к тяжёлым наркотикам. А ты не переходи. И это не мешает быть хорошим пилотом — про Манкса ведь слышал?
Теодор, естественно, слышал.
— Вот я и думаю — их дело — писать законы, а наше — не попадаться, — Эйшит улыбнулся той самой, манксовой, бесшабашной улыбкой. — И вообще, я тебе так скажу: слабаки живут по чужим законам, а сильный человек законы себе пишет сам.
Тед вспомнил некоторые из своих проделок и расплылся в улыбке.
— Это точно, — согласился он.
Мысль о том, что несоблюдение установленных правил — признак сильного человека, была неожиданной но, несомненно, в чём-то привлекательной.
Глава десятая. «От сессии до сессии…»
К Крабу Тед забежал по делу. Недели через три после памятной вечеринки, вернувшись с очередной ночной смены, он спохватился, что потерял рабочие перчатки. Перчаток было жаль, они были не простые, а из разряда дорогого снаряжения, любовно выбранные: двуслойные, со специальным покрытием, уменьшающим скольжение, и подогревом для работы на морозе. Но не успел курсант как следует поогорчаться, как раздался звонок комма — и вечером Тед отправился за пропажей. Краб просто так не отпустил, заварил какого-то хитрого чаю и подал к нему зеленоватого варенья. Тед зачерпнул на кончик ложечки и с сомнением потрогал языком.
— Это без травки, — посмеиваясь, успокоил хозяин.
— Кто тебя знает…
— Да ты что, думаешь, я всё время под кайфом?
Словно бы опровергая свои слова, Краб придвинул к себе пачку папиросной бумаги, придирчиво осмотрел щепоть зелени и принялся измельчать её острым коротеньким ножичком.
— Ты ведь не против? — спохватился он.
— Да не вопрос… а вот у Босса косяки ровненькие такие, — вспомнил Тед, наблюдая за неожиданно ловкими пальцами Краба. Вот ведь — шкаф шкафом, хоть и пониже самого Теда, но однозначно шире, и всё — не за счёт жира, нет; одни кости и мышцы. И руки — даже не как лопаты, а как ковши снегоуборочной машины. Клочок тонкой папиросной бумаги в них попросту терялся. Краб прижимал будущее изделие нежно и бережно, проворно сворачивая аккуратный конус.
— А просто некоторым сворачивание косяков не дается хоть убей, потому что руки растут не из того места, — пояснил он. — Вот и Босс такой — вертит их машинкой для самокруток.
— Дай-ка попробовать, — заинтересовался будущий пилот.
— На, — Краб протянул готовый косяк.
— Да нет, свернуть попробую.
— Перевод продукта, — Краб нахмурился. — А, ладно. Давай.
Тед потянул за край папиросной бумаги, вытаскивая его из пачки. Наставник внимательно наблюдал.
— Нет. Не так. Прижимай указательными, а большими пальцами — вот так. И не бойся свернуть слишком плотно, всё равно с непривычки не получится. А рыхлый косяк сгорает слишком быстро.
Первое изделие Краб забраковал. Тед и сам видел, что получилось не то.
— Лучше отсюда — и двигайся к краю. Ну вот, это уже на что-то похоже. Ага, а теперь попробуй.
Тед щёлкнул зажигалкой и затянулся. Не говорить же Крабу, что он по-прежнему не чувствовал кайфа от нескольких затяжек, но выкуривать полностью ему мешало какое-то неприятное ощущение, воспоминание о той самой вечеринке. И сейчас он хотел не косяка, а мастер-класса… Тед невзначай отвёл в сторону руку с дымящейся самокруткой и отхлебнул чаю, как бы позабыв о ней.
— Зря хорошую траву тебе отсыпал, — неодобрительно отметил Краб, провожая взглядом струйку дыма. — Если уж тебе приспичило сворачивать, а не курить, купи себе какой-нибудь беспонтовки и переводи на здоровье.
— Да ладно тебе. С меня пятёрка, — Тед решил, что приятелю жаль затраченных денег.
— Пятёрка мне не помешает, да дело не в ней. Просто обидно видеть, как вот так вот зазря продукт пропадает. Всё равно что кредитками костёр разжигать, — и, после секундного размышления, признал: — Даже хуже.
Будущий пилот, из сочувствия к товарищу, затянулся ещё разок.
— Да я бы купил, но не знаю, у кого, — признал он. — Купи на меня, за мной не пропадёт, знаешь ведь.
— Ну точно чокнутый, — Краб фыркнул, то ли сердясь, то ли посмеиваясь. — Ладно… попробую разузнать. Или сам тебе куплю, или на нужного человека выведу. Раз уж тебе интересно, давай ещё одну штуку покажу. Это уже не ремесло, а искусство. Смотри. Сворачиваешь круглый косяк и разрезаешь пополам. Теперь — ещё два… тут можно порыхлее… Во-от… а теперь…
Через пару минут изумлённый новичок любовался на диковинный косяк — тот имел вид ромбической рамки. Вот это действительно было здорово!
— Я так непременно научусь, — впечатлённо пообещал он, представив, как в компании, небрежно…
— Чем больше практики, тем лучше результат, — обнадёжил Краб. — А вообще-то, ты забегай. Тебе до космопорта пилить и пилить, а меня Босс по дороге закидывает.