— Да не знаю я, — с выражением искреннего отчаяния выпалил Эйшит, видимо, решивший сменить тактику. — Только ведь я же вижу — влип по полной! Тут что угодно в голову придёт.
— Однако данные видеосъёмки не согласуются с вашим рассказом, — с лёгким сожалением произнёс Джаред, уже возмечтавший было присоединить к списку прегрешений паршивца статью сто двадцать восьмую, часть первую, «О клевете».
— Да, меня потом предупредили, что съёмка была. А разве не должны были сразу сказать? Но ведь того, что на камеру пошло, я не отрицаю, пакетик доставал, на весах взвешивал, вашей сотруднице передал. А вот что мне теперь делать? Слушайте, может, можно это как-то решить?
— Как именно? — нейтрально поинтересовался Джаред. Насчёт съёмки этот субъект не врал, точно — ничего другого там и не было.
— Да не знаю же, — снова повторил парень. — Я в такую ситуацию в первый раз попадаю. Ну будьте человеком, подскажите, как быть!
«Надо бы проверить, в первый или всё-таки нет, — отметил ЛаВендер. — Ну, артист!» Вслух же сказал другое:
— Думаю, вам стоит рассказать всё ещё раз, подробно и по порядку.
— Знаете, наверное, мне всё-таки надо позвонить адвокату, — словно бы решился парень. — Вы позволите?..
— Конечно, — скрепя сердце, признал следователь. Ну да ладно, будет день — будет пища… в смысле, вот придёт завтра ответ из лаборатории, тогда и посмотрим.
Ещё позже — совсем вечером — у Роба было свидание.
Это было даже не кафе, а маленький клуб — аккурат между территорией Полицейской Академии и Управлением. Музыкальный автомат наигрывал что-то негромкое, и на свободном пятачке уже танцевали. Роб занял столик и теперь смотрел, как Ксения проходит через вращающуюся дверь, на ходу доставая из сумочки маленький дамский бластер-«пчёлку», и как охранник, не моргнув глазом, прячет его в ячейку рядом со своим пультом. Это было клубное правило. Своеобразная декларация — «здесь все свои, и мы не на службе». И местная шутка, понятная тоже только своим — этажерка с ячейками заменяла гардероб. Для курток же при входе были установлены три разлапистые металлические конструкции, символизирующие проникновение искусства в массы.
Ксения пристроила пальто на одну из них и на секунду задержалась у зеркала. Высокая, поджарая, в брючном костюме почти мужского кроя, но с острыми концами ворота блузы, разлетающимися по плечам. И двигалась она так же — плавно и быстро, как будто летала.
Молодой человек встал и отодвинул стул.
— Демонстрируешь остатки воспитания?
— Где уж мне! А ты как, уже вышла из роли? Эх, жаль, я тебя не видал! Хотя засмотрелся бы и сорвал всё дело.
Девушка хмыкнула, и воодушевлённый парень добавил:
— И повезло же тому, кто с тобой в сортире сидел!
Ксения сделала ему страшные глаза. Робу нравились её глаза, карие с искорками. И со смешинкой. Но, кажется, лимит фривольности на ближайшие двадцать минут он выбрал.
Официант поставил перед ними первое.
— А где ты эту свою девчонку подцепила?
— В баре, — ответила Ксения, рассеянно разворачивая салфетку со столовыми приборами. — И не я, а патрульный, и не её одну. Их там человек пять было. Представляешь, пытались разбить аквариум… Ох, погоди… есть охота!
Ксения ела аккуратно, как кошка. Да и вообще слегка напоминала кошку неведомой породы — посадкой головы, пластикой движений. Когда-то она занималась лёгкой атлетикой, это было видно и сейчас.
— Аквариум? — напомнил он, когда дело дошло до второго.
— Ну да. Здоровый такой, во всю стену. Они, видите ли, поспорили — бьющееся стекло или нет, а проигравший должен был платить за всё веселье. В том числе за аквариум, если что.
Роб понятливо кивнул.
— И у неё с собой было, как я догадываюсь?
— Угу. А она на переводчицу учится. Там если и не выпрут из заведения, то о хорошем распределении можно забыть.
Ксения пожала плечами. Действительно, дальше понятно: «либо мы пишем протокол и сообщаем в учебную часть, либо…» Не очень законно, но работает.
— В общем, испугалась девочка. На дилера указала почти сразу, с контрольной покупкой слегка поломалась, но мы её убедили. А дальше — знаешь, что интересно? Стали наблюдать за ним и его квартирой… он её снимает пополам с приятелем. Так вот, в ней…
— Постой, дай, угадаю!
— А если угадаешь, то что?
— Ты со мной станцуешь.
— Шулер. Ты наверняка в управлении слышал.
— Я не был в управлении, — честно заявил Роб. — Я сюда прямо с дежурства!
— Ну давай, — молодая женщина откинулась на спинку стула и ехидно прищурилась. Всё-таки она была уставшая, но теперь, после еды, за необременительным трёпом, оживала на глазах.
— Брошь «Звёздный дождь» из Музея прикладного искусства?
— Мимо! — а вот теперь она уже улыбалась, предвкушающе — что он ещё отчебучит? И Роб постарался оправдать ожидания.
— Пульт связи с неизвестной и враждебной цивилизацией разумных вирусов?
— Опять мимо! Ну… третья попытка — последняя!
Роб сделал вид, что задумался. Дважды он открывал рот и тут же захлопывал, словно не решался впустую потратить драгоценный шанс.
— Неужели… гроубокс с травкой? — драматическим полушёпотом возгласил он наконец.
— Ты всегда угадываешь!
— А то! — довольно, как кот, которому досталась плошка со сметаной, объявил парень. — От меня ещё ни одна нетанцованной не уходила!
Она смеялась… это, наверное, было хорошо, да?
А потом они танцевали — и Роб старался не прижимать партнёршу к себе, а, наоборот, позволить откинуться назад, обеспечивая свободу движению. Ему и правда нравилось, как она двигается.
— Она же «пограничница», — неожиданно сказала Ксения, когда они сели на место.
— Кто? — парень успел уже переключиться и не понял сразу. — И что это значит?
— Дара. Ну, та. Это называется «пограничное расстройство личности». Долго объяснять… Она думает, что будет переводчицей у богатого босса, и что эта работа — что-то вроде эскорта.
— Ну-ну…
— Вот именно.
А теперь Ксения снова смотрела без улыбки, скорее — с горечью. Это надо было срочно поправлять.
— Персонализация жертвы, — серьёзно сказал Роб, словно ставил диагноз.
— Че-го?! Я по-твоему что, маньячка?
— Конечно. У тебя, когда ты работой занята, такой специфический маньяческий блеск в глазах.
И с облегчением увидел, что она снова улыбается.
Кир проснулся за минуту до звонка будильника, протянул руку и отключил зловредный механизм. Ещё не открывая глаз, он понял, что находится в комнате один — по тому неуловимому отсутствию мельчайших шорохов и звуков дыхания, которые обычно сопровождают даже самый тихий сон другого человека. В этом не было ничего необычного: случалось, что незабвенный сокамерник приходил лишь незадолго до начала занятий, успевая только принять душ, переодеться и залпом выхлебать кружку кофе. А иной раз и вовсе заваливался спать, поставив будильник на двенадцать часов.
«Сессия на носу, а его опять носит где-то», — в этой мысли были и досада, и некоторая озабоченность. Тед искренне полагал, что — да, вот опять подработки, но уж на следующей неделе он… но у Кира на этот счёт было другое мнение: уж слишком острое шило сидело в пилотской заднице, и слишком много существовало веских причин не делать нудных вещей.
— Как вы объясните тот факт, что на изъятой вчера у вас упаковке марихуаны не было найдено отпечатков пальцев, иных, кроме ваших?
Эйшит даже не оглянулся на третьего, присутствовавшего здесь же — полноватого, кругленького, сидящего сложив короткопалые ладошки на брюшке, которое вырисовывалось даже под хорошо пошитым пиджаком.
— Не знаю, — без запинки сказал он. — Зима же, та девушка могла быть в перчатках. Да и вообще — какая разница?
— Действительно, никакой, — согласился Джаред. — Но вот что интересно. Две недели назад у Дары Гросс был изъят пакетик с марихуаной. Мы сравнили эту марихуану с той, которая была изъята у вас вчера. Согласно результатам анализа состава растительного сырья, а так же микропримесей, эти два образца полностью идентичны и являются частями одной и той же партии. Это же подтверждается анализом ДНК: все образцы представляют собой высушенные и измельчённые части растений конопли сорта «Лунный свет». Что вы можете сказать об этом?
— А Дара курит марихуану? Вот тебе и раз! — удивился Эйшит. — Ну, не знаю… Вероятно, та девушка покупает у того же дилера, так ведь получается?
— Получается, — подтвердил следователь. — И знаете, что интересно? Точно таковы же результаты анализов той самой марихуаны, которую обнаружили в вашей квартире в кухонной вытяжке. Более того, совпадает даже материал упаковки.
Эйшит тяжело вздохнул.
— Говорил я Крабу, что доиграется, — сказал он наконец. — Краб — это Рей, тот мужик, с которым мы квартиру пополам снимаем. В одиночку это дороговато. Дара, бывало, забегала к нам в гости вместе с подругой, Краба обе хорошо знают. Значит, они вместе у одного продавца затаривались!
Полный согласно покивал.
— Вполне возможно, что продавцы были разные, и это части какой-то более крупной партии, — светским тоном предположил он с таким видом, словно обсуждал чисто умозрительную задачку, головоломку из литературного журнала.
— Точно, — оживился курсант. — Так что же это, тут в городе, выходит, целая мафия?
— А тепличка?
— А из-за теплички этой мы с Крабом вообще чуть не поссорились, — сообщил паршивец. — Я его отговаривал-отговаривал, а он ни в какую… Он ведь только на первый взгляд тихий такой, покладистый. Но уж если упрётся!.. Я ведь уже и съезжать надумал, чтобы ничего общего с этим делом не иметь. Да вы у него самого спросите.
— Непременно, — заверил Джаред. — И, может, хоть он объяснит, как так получилось, что во всех перечисленных случаях на упаковке находили ваши генетические «пальчики». Я имею в виду ПЦР. Знаете, что это такое? Это метод сравнения небольших количеств ДНК с образцом, например, взятым у по