— А про тебя тут выспрашивали, — сообщил Кир сквозь дверь. Тед немедленно высунулся снова.
— Кто выспрашивал?
— Молодой какой-то, представился сотрудником полиции. Про твой потерянный паспорт в основном, ну и ещё по мелочи…
«Мелочи» заняли почти полтора часа, Кир чувствовал себя измочаленным, к тому же был голоден и сердился.
— Про паспорт? Что им дался этот паспорт… меня тоже спрашивали. Только я подумал, что под тебя копают, — Тед сел на койку, сосредоточенно размышляя, и вдруг заметил:
— Э, ты что, решил-таки выполнить свою угрозу?
— Какую угрозу?
— Ты говорил, что когда-нибудь у тебя лопнет терпение, и ты наведёшь порядок на моём столе. Слушай, Кир, ну… нашёл время меня воспитывать!
— Делать мне больше нечего, — буркнул Кир. — Нет, тут приходили с ордером, им комендант комнату открывал — это во время занятий было… так навели такой беспорядок, что я понял — тебе есть куда расти! Ну, я подобрал всё и сложил…
— Так… — Тед лихорадочно выдвинул подозрительно свободный ящик, перебрал стопку распечаток и журналов, затем растерянно посмотрел на Кира.
— Всё на месте… ну, если не считать пивных крышек, — встревоженно признал он. — Не может же быть, что приходили за ними?
Кир фыркнул.
— Носки, пакеты из-под чипсов и крышки выкинул я, уж извини. И если они изъяли что-то из этого хлама, теперь не установить, что именно.
— Зачем ты выкинул крышки? — возмутился Тед. — Там на них рисунки, и, если собрать полный комплект, можно выиграть календарь с космобайками!
— Тьфу, — Кир сел на стул напротив приятеля. — Я тебе о серьёзных вещах говорю!..
— Я тоже. Я под следствием, на меня вешают целую плантацию, о которой я ни сном, ни духом, я пропустил три дня занятий, меня наверняка вышибут из Академии, и ты выкинул мои крышки.
Почему-то последнее обстоятельство показалось особенно обидным.
— Ты лучше подумай, что они могли искать.
— А у меня искать нечего, — Теодор пожал плечами и перебрал стопку снова. — О! Ты же сам сказал — паспорт… но кому нужен старый недействительный паспорт?
— Слушай, а зачем ты вообще его сохранил? — спросил Кир. Вид у него стал отрешённый и задумчивый.
— Ну, это было прикольно… вот смотришь на него — и думаешь: «Где ж ты, милый, шлялся всё это время? Кто ж тебя предъявлял?»
Двое парней уставились друг на друга.
— И правда — кто? — спросил Кир.
— Кэри, — сазал Тед.
— Что — Кэри? Предъявляла?
— Нет, Кэри может вспомнить, что возвращала мне паспорт.
— Ну а ты что? — Кир сосредоточенно покусывал ноготь.
Разговор получился длинным. Рекреационная зона оказалась занята, и Кир предложил прогуляться — ответив на возмущённый вопль Теда «Да почему не тут?» коротким «Мне на ходу думается лучше». Но ходить долго почему-то не захотел, выбрал скамейку неподалёку от бронзовой парочки, бесконечно переживающей миг расставания, и теперь слушал, лишь изредка коротко взглядывая на приятеля.
— Ну а я не сообразил даже. Если вдуматься, он ведь не сказал, что то помещение снято по этому самому паспорту. Я думал, такие вещи автоматически отслеживаются. Ну, то есть, если паспорт недействителен, то и воспользоваться им нельзя.
— Да нет. Часто с паспорта просто данные списывают. Тогда главное, чтобы на карточке все защитки были подлинные.
Тед облегчённо выдохнул и даже улыбнулся.
— Тогда и правда, выходит, то помещение сняли по недействительному паспорту. Но тогда всё просто — я-то тут при чём?
Да уж, для приятеля вечно всё было просто. А Кир испытал мимолётное дежа-вю. Это было похоже на тренинг логического практикума — выдвижение гипотез и поиск способов их проверки. К тому же он припомнил кое-что из слышанного раньше, ещё до поступления в Академию.
— Ну, есть возможность, что об утере паспорта ты заявил для вида, а сам спрятал его… в ящик стола, ну и…
— Кир, да ты что! Да мы же вместе… ну, тогда…
— Я знаю. А теперь представь на моём месте человека, которому по должности положено проверять всё. Вот меня спросят. Что я могу сказать? Что на нас напали, что я видел, как у тебя обшаривали карманы. Всё. Подтвердить, что у тебя взяли именно паспорт, а не фотографию любимой девушки, я уже не смогу.
— Я проходил таможенный контроль, — вспомнил Тед. Видимо, его мысли работали в сходном направлении.
— И что это нам даёт? Я ведь могу влёт придумать пяток схем, по которым человек живёт в городе, заводит нужные контакты, а потом светит паспорт в космопорте и в тот же вечер заявляет о его утрате. А спустя месяц снимает по этому паспорту помещение. Ты, когда на разгрузки ездишь, как на территорию попадаешь?
— Через служебный вход по временному пропуску.
— Ага. Ну а если захочешь пройти, минуя контроль?
— Ну… тоже можно.
— Вот именно.
Тед подумал.
— Не слишком сложно? — спросил он. — Ради четырёхсот-то растений?
— А почему нет? Сколько урожаев можно вырастить за год с лишним? И потом, а ты уверен, что этот склад — единственный?
Тед только пожал плечами.
— Значит, твои слова должны быть подтверждены. Жаль, ты не по билету прилетел, но, по крайней мере, есть запись в бортовом журнале. Спросят Кэри. Поднимут больничную карту. Ну и так далее. В помещении будут искать твои отпечатки, следы твоего пребывания. Но раз ты тут чист, то рано или поздно оправдают. Кстати, будешь Кэри звонить — лишнего не трепи. Ну там, люблю-целую… а вообще, поаккуратнее.
— Шпионские страсти разводишь.
— Нет, почему? Смотри. Стало известно, что по твоему паспорту снято то помещение, этот самый паспорт нашли у тебя в ящике, а тебя слегка порасспросили и отпустили. Вывод?
— Что-то это чересчур всё-таки, — Тед свёл брови к переносице, соображая. — Все говорят, прослушка, прослушка… всех не прослушаешь.
— А всех и не надо. В интересах следствия много чего возможно. Раз закон это предусматривает, и ты предусмотри.
— Бли-и-и-н… А может, ты и прав… Ну почему ты об этом подумал, а я нет?
— Потому что я вообще имею свойство думать, — сердито сказал Кир. — А ты, похоже, нет, раз связался с этой пакостью.
— Ну почему сразу пакость? — возмутился Тед. — Ну ладно, законы — законами, но по большому счёту ведь эта штука безвреднее, чем алкоголь. И про зависимость — всё враки. Я же не получил. И вообще, ею даже лечатся.
— Ага, знаю. У меня одноклассник был… ну и вот — ему было нужно обезболивающее. Ревматоидный артрит. Так его мать Бога благодарила, что Он создал эту траву. А ведь у нас на неё цены были — зашибись. По десять галактов за дозу, а в месяц это, как ни крути, три сотни. Но ведь не всем оно нужно как лекарство. Родители у многих с ума сходили, хотели, чтобы их детки выучились и свалили с этой планеты. А те считали, что и сами всех умней, что зависимость формируется медленно, что это лёгкий наркотик, соскочить всегда успеют. А потом оказывалось, что им и не надо ничего — ведь это так просто, не решать свои проблемы, а покурить травки и расслабиться, как будто их и нету. А затем дорога у них одна — идти работать в карьеры, на добычу кварца, как и многие до них. Высокая зарплата, да. Как раз на каждодневную дозу и чуть-чуть на пожрать. И капелька надежды, что завтра будет иначе. Потому что — я же не наркозависимый, нет. Я могу соскочить в любую минуту. Только, Тедди, кто не привык решать свои проблемы — тот уже и не привыкнет. Это психологическая зависимость, не физиологическая, нет. Но она и страшнее. А потом у них в тридцать пять силикоз. Ты знаешь, что такое силикоз? Это когда лёгкие забиты песком, и их выкашливаешь вместе с песком, и сплёвываешь песком, а дышать нечем. Потому что вместо лёгких — сплошные рубцы, и в сорок у здоровенного дядьки одышка, даже когда он сидит. Или лежит. И никаких накоплений на старость. А уж о том, чтобы оплатить новые лёгкие, и вовсе речи нет.
Кажется, Тед впервые видел приятеля таким. Он знал, конечно, что на родной планете Кира добывали сверхчистый кварц — но не задумывался, как это выглядит. А теперь Кир говорил об этом — так резко выплёвывая слова, будто те самые лёгкие.
— А ты?
— А я решил, что у меня есть цель. И у тебя тоже есть. Вот и добивайся её, не ставь под угрозу свою мечту.
Тед помолчал, обдумывая.
— Не понимаю, — сказал он. — Вот у нас я просто не замечал, чтобы вот так… ну, то есть, было, конечно, слухи ходили… а у вас, говоришь, этого полно было. Почему?
— А у нас разрешено медицинское выращивание, — с издёвкой пояснил Кир. — По рецепту — пожалуйста. Или по лицензии. Ну и… понимаешь, ведь это деньги. Большие. Правительство может сделать одно из двух — или запретить наркотики, а потом тратить деньги на контроль за выполнением запрета, или разрешить — ну, конечно, ограниченно и по рецепту, и, конечно, для блага населения, кто бы сомневался — и получить в бюджет триллионы галактов за счёт налогов. Ладно, — закончил он. — Ночь уже. Скоро двери закроют, идём.
Будущий навигатор поднялся со скамейки. В молчании дошли до громадного куба общежития, поднялись на этаж. Кир всё так же молча, углубившись в свои мысли и только иногда резко выдыхая, разобрал койку и начал переодеваться. Тед, которому тоже было о чём подумать, всё-таки занял душевую. Когда он вышел, свет был уже погашен.
— Спокойной ночи, — донеслось со стороны койки напарника.
— Ничего себе, спать, после таких разговорчиков, — откликнулся Тед. — Ох ты ж, кстати, а про Эйшита что-нибудь слышно?
— Дался тебе этот Эйшит… — буркнул Кир. — Его уже три дня на занятиях не было. И всю его группу перетрясли на предмет наркотиков. Ромнера задержали. Всё, я сплю. «И Босса не предупредить, — подумал Тед. — Вот чёрт…»
— А Эйшит говорил, законы для слабаков, — вспомнил он.
— А я тебе говорю, дуракам закон не писан. Ты спать будешь наконец?
Глава шестнадцатая. Привыкни и живи
— Тед, подъём.
— М-м…
— Тед!
Курсант повернулся, вытянулся и снова затих.
— Тед, ты меня задерживаешь.