Брайт вскидывает голову и, прежде чем дать себе отчет в собственных действиях, еле заметно качает головой в знак отрицания. На губах Рейва сама собой расцветает улыбка победителя. Она еще помнит, как всего четверть часа назад боялась отпустить его руку. Мысли путаются. Брайт боится. Она знает, что с ним хорошо, с ним лучше всего на свете. Что он понимает, что он защищает, что он не отпустит. Что его жизнь ей важна, что хочется его целовать и обнимать, что он стал центром вселенной так стремительно и так просто, как никто и никогда. Но в то же время столько «против» и столько сомнений, что это не навязанные магией фальшивые чувства. Разве, будь они естественными, случилось бы все так скоро?
– Поэтому я почти тебя не ощущал, когда ты была счастлива и спокойна. – Улыбка играет на его губах в прятки. Он пытается ее удержать, но все равно не получается. Он слишком счастлив. – Я острее чувствую тебя, когда над нами беда. Я защитник.
– А я чувствую тебя, потому что…
– Ну давай, предположи почему? – смеется он.
Брайт мотает головой, в глазах сверкают слезинки, как маленькие розовые звездочки. С Рейвом происходит что‐то невероятное, будто все это время он сдерживал себя, не давал себе освободиться и разгуляться вволю. Ему кажется, что можно теперь горы свернуть. Все просто! Он – любит. Очевидная правда! Давно очевидная. Не будет Шеннен Блан. И никакой революции, никакого Ордена. Все стало предельно просто, встало на свои законные места. Что такое война для того, кто любит? Блэк Масон – гений! Он нашел дочери защитника. Он догадался, что тот неравнодушен. Как? Видел Рейва в доме Хейзов, когда тот впервые встретил Брайт? Предчувствие? Дар прорицателя? Случайность? Да не все ли равно? В худшем случае ничего бы не сработало. Защитник поддался, связал себя с подопечной. Полюбил ее. А самое удивительное, что подопечная сейчас трясется как лист, бледнеет, но руку на отсечение можно дать: тоже любит. Блэк Масон – гений.
– Я чувствую тебя… я же тоже защищала тебя…
– Защищала.
– Связь не односторонняя.
– Нет. Потому что я тебе так же нужен, как и ты мне. Это гениальное изобретение!
– Чары?
– Любовь. – Он смеется, будто она сказала глупость. Подходит, гладит ее щеку большим пальцем и поверить не может, что все так просто и логично. Он тоже боялся, что причина привязанности – магия, но, как и всегда, стоит что‐то произнести вслух, и оно становится правдой.
– Но если кто‐то из нас умрет?.. – Она всхлипывает, Рейв пожимает плечами.
– А так ли теперь это важно?
Он снова смеется, пока Брайт смотрит на него как на безумца.
– Это было важно, когда я не влюбился по‐настоящему, потому что боялся за свою шкуру. Но… теперь мне плевать, чью жизнь беречь, если мы – одно. Какая разница? Если что‐то случится с тобой… я все равно не стану…
– Тсс. – Она прижимает пальцы к его губам. Качает головой. От мысли об этих словах все внутри сжимается. Нехорошее чувство.
Брайт внимательно изучает лицо Рейва, склонив голову набок. Поджимает губы, делает шаг назад, и Рейв напрягается. Он настолько в ее власти, что сам в это до конца не может поверить. Мир становится цветным, кислотно-неоновым, раскрывается, а Рейв над ним всемогущий хозяин, потому что теперь, соединившись со своей половиной, он выше всех проблем, которые раньше казались неразрешимыми.
– Ты веришь мне?
– Неужели тебя не пугает это? – шепчет Брайт.
Рейв качает головой.
– У моего существования появился смысл… Раньше я был инструментом в руках Ордена. А теперь у меня есть целый собственный мир… как это может пугать?
– Мне нужно время, чтобы… принять все это, ты же понимаешь?
Он кивает.
– Но у меня его нет.
– Нет.
– Ты поможешь мне спасти папу? – Она шепчет это отчаянно. Надеясь на положительный ответ, но очень опасаясь отрицательного.
– Полагаю, что выбора у меня нет, раз уж связь не разорвать. Но, Брайт… При первом намеке на какуюто угрозу… я выберу тебя. Ты это понимаешь? Мои приоритеты предельно ясны. Чуть что, и я беру тебя в охапку и утаскиваю оттуда.
– Даже если…
– Даже если мы не успеем. Пойми… пожалуйста. Мой приоритет – это ты.
– Даже если папа…
– Он выбрал свою судьбу и надеется, что ты не закончишь свою на лужайке особняка Хейзов.
Она кивает.
Глава тридцать девятаяЗависть
ЗАВИСТЬ
Чувство досады, вызванное успехом другого.
Брайт торопится в деревню, даже не оглядываясь по сторонам. Ей нужно просто пробраться в свою спальню, не привлекая внимания, переодеться, прихватить пару защитных амулетов и бежать к Рейву. Он будет ждать у главных ворот. Они все сделают правильно. Рейв выпьет лекарство, ему больше не будет нужды принимать зелье или таблетки! Они доберутся до особняка, это недалеко. Брайт может летать! Рейв отвлечет охрану. Все просто, особенно пока его отец ничего не заподозрил. Мысленно Брайт уже держит руку Блэка Масона, а тот смотрит на нее своими большими добрыми глазами.
И все‐таки это страшно. Это станет последним днем в чертовой Академии. Никаких больше девчонок в их комнате, никаких лекций, никакого счета до семидесяти четырех. Никаких книг в библиотеке, хотя об этом остались теплые воспоминания, но это все только по вине Хейза. Ее передергивает от их обоюдного волнения, по спине пробегают не то мурашки, не то капли холодного нервного пота. Деревня пуста, все на балу. Это немного угнетает. Всякий раз, как Брайт выбиралась из дома после отбоя, чтобы полетать, то видела уютные жилища студентов, свет в окнах, фонари над крыльцом. Теперь кажется, что все вымерло и стоит догнивает. Осенний ветер не добавляет происходящему романтики, пугает еще больше. Он воет, как расстроенный орган.
– Ну наконец‐то, – поет тоненький голос очень близко, буквально в шаге от Брайт. Это что‐то в темноте. Что‐то, что очень дурно пахнет приторным парфюмом. Что‐то, сверкающее пайетками и белой шевелюрой.
– Теран?
– Угадала. – Она улыбается. Широко и кровожадно. За ее спиной мнутся с ноги на ногу Айрен Ито и Марион Порт.
– Так-так… подружка Энга… Подружка Якобина… и истинная сучка? Что вам нужно? – улыбается Брайт. Она не собирается с ними церемониться, она надеется, что больше вообще никогда не увидит этот сброд.
Все трое на миг замирают, а потом мотают головой, сгоняя наваждение от голоса сирены. Она взволнованна и еле держится, чтобы звучать по‐человечески. То, что они так легко попадают под ее чары, успокаивает, но то, как быстро от них избавляются, неприятно. Брайт адаптировалась к Академии и почти спокойно общается со студентами, это не заняло много времени, как бывало во всяком новом коллективе, но сейчас очень хочется не сдерживать себя, а потом сказать «упс».
– Да так, поболтать, – вздыхает Бэли, а потом ее обгоняет дерзкая Айрен Ито, сверкая глазами и пыхтя.
– Ты кто такая? – шипит она. – И что о себе возомнила?
– Слушайте… совсем нет времени. Может, завтра? – Брайт не дошла до дома каких‐то два метра, и это страшно злит.
– М-м… нет, увы, – вздыхает Айрен.
– Если что, на Блауэра я вообще не претендую. Он пригласил меня по заданию Ордена. – Брайт поднимает руки в примирительном жесте и смотрит на дом Р-1, будто он может сам собой к ней подойти и защитить от трех чистокровных сучек.
– О, в этом я не сомневаюсь. – Айрен складывает руки на груди. – Но знаешь, нам всем есть что тебе сказать… верно, Марион?
Она смотрит на тихую миловидную Марион, которая тут же заливается краской.
– Энграм меня тоже не интересует, можете расслабиться. Что‐то еще? Бэли? Кого пришла отбивать ты?
– Ты спишь с Хейзом! – вскрикивает Марион Порт и краснеет еще больше. Ее глаза сверкают, как две гаснущие звездочки, а пальцы мелко подрагивают.
Земля начинает пузыриться от всплеска неконтролируемой магии. И какое дело Марион Порт до Хейза? Очередная невеста? Тут явно не хватает Шеннен Блан.
– Что? – Брайт закатывает глаза и даже сама чувствует, что не особенно натурально изображает безразличие.
– Что слышала. Он… он назвал меня твоим именем, я не… д-дура!
Сначала Брайт не понимает связи между Марион, Рейвом и каким‐то там именем, но постепенно смысл сказанного до нее доходит. По капле, по чуть‐чуть, так же как до Бэли Теран доходит, что она наконец победила. Улыбка расцветает на лице старосты с той же стремительностью, с какой тухнет взгляд Брайт.
– Что? Больно? – шипит Теран.
– Нет. – Онемевший язык никак не хочет, чтобы слово звучало твердо, и выходит какая‐то каша. Рейв спал с Порт. И делал это уже в то время, когда думал о Брайт. Когда? Как сильно он должен был быть влюблен, чтобы перепутать имена? Уж точно не до их первого поцелуя, не так ли? Ладно, к черту, – мысли Брайт путаются, чтобы сейчас делать какие бы то ни было выводы. Но ей больно. Она теряет бдительность, заострив все свое внимание на мыслях о Хейзе, и, кажется, это может стать проблемой. – Мне плевать на причины, по которым Хейз так на мне помешался. – Брайт говорит небрежно. – Да и вам‐то что? Если вы все такие крутые – забирайте! Разве истинный предпочтет вам сирену? Вы так низко себя цените, что опустились до «разговора» в подворотне?
Она звучит язвительно и страшно собой гордится. Да-да-да! Она умеет хорошо звучать, когда нужно! Все хорошо, она сделает все как нужно. И боль где‐то под левой лопаткой – или вроде того – не отвлечет от столь важного разговора. Тем более что отец прямо сейчас в опасности. Некогда рассуждать!
– Ты мне поперек горла, – шипит Теран. – Ты, из‐за которой мой год сразу пошел наперекосяк! Ты и твой медлительный ленивый папаша, из‐за которого мы глотаем эти чертовы зелья изо дня в день! А теперь мы, истинные, должны обхаживать его дочурку, да еще и выбирать выражения! Ты спишь с одним из нас и считаешь, что имеешь на это право? Ха! Да любому дураку ясно, что это все твоя сиренья магия! Что? Неужели ты себя считаешь чем‐то большим, чем пустоголовой идиоткой с рыбьим хвостом? – Бэли оченьочень сильно преувеличивает и горячится, но даже не думает, что еще может о своих словах пожалеть. – Ты его приворожила или как там это у вас называется? Умно… взяться за самого… лучшего.