«Исследования совершенно в тупике, никогда такого не встречал. Это никуда не годится, одна информация противоречит другой! Не то болезнь – следствие сил, не то силы – следствие болезни. В любом случае, мы пока ни к чему не пришли, и это очень отдаляет нашу с тобой встречу. Месяц расчетов улетел в никуда, всё на выброс! Но, признаться, я вывел такую формулу, что мог бы собой гордиться. Быть может, сохранить на будущее?..»
«Эта страна удивительно отсталая. Не понимаю, как они существуют!»
«Прикладываю часть своего неофициального исследования. Это приходится скрывать ото всех, включая Блауэра, хоть он и толковый ученый. Доверять ему – это доверять Ордену».
«Они фанатики».
«Что ж, правда оказалась настолько печальной, что я вынужден смириться со своим поражением. Я – ширма, инструмент для поднятия репутации правительства. Я нужен им, чтобы тянуть время…»
Брайт сжимает письмо в руках. Он был обречен. Он ехал сюда, чтобы сыграть свою роль, а потом умереть. Сердце колотится сильно, и это доставляет почти невыносимую боль. Хочется все это от себя убрать, лечь, как прежде, под одеяло и свернуться там, накрыв голову подушкой. Письмо Блэка не окончено, обрывается на полуслове. Тонкий свиток с исследованиями совсем измят, будто его засовывали в конверт поспешно.
– Можно?
Брайт вздрагивает и отрывает взгляд от конвертов. Рейв стоит в изножье кровати, хмуро и внимательно смотрит на руки Брайт, и ей кажется, что боится поднять голову. Она смотрит в ответ, а потом тянется вперед и хлопает рядом с собой по одеялу, приглашая присесть. Рейв срывается с места сразу же, торопливо падает рядом, сжимает пальцы, так что белеют костяшки, и опускает кулаки на колени.
– Ты можешь меня обнять… если хочешь, – шепчет Брайт, поднимая на него глаза.
– Тебе что‐то нужно? Может, что‐то принести?
– У меня достаточно воды, а сейчас это все, что мне необходимо, – отвечает она. На полу возле кровати пара медных тазов с водой, на столике графин и стакан.
– И ты…
– Периодически умываюсь или опускаю туда руки. Когда чувствую, что что‐то со мной не то.
Рейв кивает, а потом порывисто вздыхает и притягивает Брайт к себе, заставляет спрятаться в его руках, утыкается лицом в ее волосы, целует ее шею.
– Спасибо… – Его шепот касается ее ушей, звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– За что?
– За то, что разрешила обнять… Мне это было нужно.
Она кивает и делает глубокий вдох, чтобы заполнить легкие знакомым штормовым запахом Рейва до предела. Ей мерещится, что их тоже ждет расставание.
– Я выпил противоядие, – сообщает он.
– Я… поняла, что что‐то изменилось…
– Все изменилось. Но мы можем бежать!
– Что?
– В Дорн. Мы можем уйти вместе.
Брайт выворачивается из рук Рейва, чтобы посмотреть ему в глаза, и еле заметно качает головой из стороны в сторону.
– Как?..
– Я сторговался с Бэли Теран. Ей нужно лекарство…
– Но лекарства нет… отец пишет, что нет. Что его вообще не существует.
– Почему? Он дал ответы?
– Нет. – Брайт качает головой и смотрит на конверты. Кратковременная вспышка надежды, что все разрешится хорошо, тут же гаснет. – Тут есть… вот… исследования. Единственное, что он прислал на эту тему, но я не читала.
Брайт чувствует вновь подступающую апатию, она не в силах что‐то решать и просто надеется, что скоро закончится и эта полоса в жизни.
– Я могу… – Рейв сглатывает, глядя на мятую страничку.
– Да, да… но сомневаюсь, что там что‐то, что мы поймем. Иначе отец бы все написал прямо! Хотя полагаю, что он ограждал меня от лишней информации…
Рейв разворачивает исследование и напряженно вглядывается в строчки.
– Я и правда ничего не понимаю.
– Тут. – Брайт забирает листок. – На обороте надпись… Уничтожь это. Опасно!
– Такие на всех исследованиях, что раздобыл для нас Блауэр. Что же он такое нашел… Нам очень нужно все это разобрать. Очень! Иначе… Ты выйдешь отсюда, и нас ничто не спасет. Все люди за пределами этой палаты считают, что тебя нужно покарать за отсутствие лекарства. А я вроде как дал всем понять природу наших отношений. Академия стоит на ушах.
– А как Шеннен? – Брайт на секунду чувствует себя счастливой от того, что стала официально и вслух кому‐то принадлежать.
– Справится, я думаю. – Рейв замолкает. – Гаджи нам помогает с лекарством.
– Да, я с ним говорила. Просила помочь, если тебе что‐то понадобится, – кивает Брайт.
– Может, и с Шеннен поговоришь? – Усмешка меняет лицо Рейва, и Брайт тоже хочется улыбнуться, чтобы ему стало так же хорошо, как ей.
– А она при чем?
– Ее брат работает стажером, думаем, может, он что‐то слышал.
– А отец Блауэра?
– Нет, ничем помочь не может. Или не хочет.
Брайт кивает.
– Отец написал, что был ширмой, что все исследования – это фикция. И еще что он не понимает – это болезнь дает силы или силы привели к болезни.
– Но что в таком случае я выпил?
Брайт пожимает плечами.
– Покажи исследования декану. Может, он достаточно умен, чтобы в них разобраться?
– Он сказал, что не умнее доктора наук, – улыбается Рейв. – Потерпи немного. Я добьюсь своего, обещаю!
– Отца своего не боишься? – кривовато усмехается Брайт.
– Нет, вообще никого и ничего не боюсь. Но ты должна знать, что я теперь ни на что не годен!
– Вот как?
– Ничего не могу поделать, совершенно бесполезный слабый маг. Могу работать доктором, если тебя это устроит!
– Я не загадываю так далеко, прости, – смеется Брайт. – Мы, может, и не выберемся…
– Выберемся. Корабль в Дорн уходит послезавтра! Я намерен успеть на него.
Брайт пытается представить себе эту жизнь, но вместо этого просто ждет очередного разочарования.
– Спасибо, что обещаешь, – шепчет она.
Утыкается лбом в плечо Рейва.
Она почти верит.
Глава сорок пятаяШаг
ШАГ
Единица измерения, равная одному действию на пути к достижению результата.
Выйти из больничной палаты почему‐то очень страшно. Брайт до конца не может прикинуть, чего именно боится. Просто боится. Без подробностей. Ее сердце гулко бьется, и кровь шумит в висках прибоем – дурной знак. Она поднимает руку, жмет на ручку и, распахнув дверь, замирает.
Прямо напротив нее, словно отражение в зеркале, стоит Шеннен Блан с поднятой рукой, будто она собиралась постучать.
– Шеннен?
– Брайт?
Они молчат еще какое‐то время, потом Шен неопределенно ведет плечом и приглаживает свои блестящие черные волосы.
– Привет. – Она складывает уточкой губы, склоняет голову набок.
– Привет. – Брайт тупит взгляд. Она не чувствует себя разлучницей, но понимает, что ее могут таковой считать. – Если ты пришла скандалить, то не стоит, – быстро говорит Брайт, а потом огибает застывшую на месте Шеннен.
Та разворачивается на каблуках и идет следом.
– Стой. – В ее голосе звучит что‐то отчаянное и очень знакомое, будто Брайт и сама готова вот так звучать, прося, чтобы все происходящее закончилось. – Я не скандалить… я поговорить.
– О чем? О Рейве?
– Допустим. – Шеннен кивает. – Идем, я провожу. Поверь, тебе это нужно.
– Разговор нужен?
– Нет, чтобы я проводила.
Брайт оборачивается и видит совершенно растерянную девчонку, простую как три колета, с покрасневшими щеками. Секунда – и девочка становится аристократкой. Задирает нос, глаза томные, безразличные, спина ровная, плечи расслаблены, походка уверенная.
– Зачем тебе это?
– Как будто ты поймешь, – фыркает она и решительно идет по коридору.
Больничная палата далеко от выхода из здания Академии, и нужно пройти через множество распахнутых дверей, откуда высовываются студенты. Они пялятся, лица кривятся от неприязни или страха, будто перед диким животным. В одной из аудиторий занимается третий курс лечебного, на пороге, скрестив руки на груди, Бэли Теран. Она набирает в грудь воздух, но встречается взглядом с Шеннен и ничего не говорит. Зато стоящий за ее спиной Энг скрипит зубами и напрягается. Но не спешит следом.
Кажется, что благодаря Шеннен Брайт не трогают, будто рядом шагает защитник. Но люди шепчутся и даже бросаются угрозами вроде «Проваливай в свою дыру!» и «Теперь‐то тебя можно проучить!». Это жутко, настроение настолько изменилось, будто Брайт проснулась в параллельной вселенной.
– Что происходит?
– То, что должно было произойти давно. Тебе не рады, Масон.
– Но… я думала, они уже смирились?..
– Нет. Они ждали лекарства, им дороги их шкуры. Каждый втайне надеялся, что, если будет к тебе терпим и добр, твой отец быстрее придумает лекарство и доставит его лично, перевязанное ленточкой. Это просто инстинкт самосохранения, не сомневайся.
Шеннен идет на полшага позади, как телохранительница, ее губы плотно сжаты, она смотрит прямо перед собой.
– Ты поговорить хотела? О чем?
– Ты сбежишь? – интересуется она.
– Полагаю, что да.
– У тебя есть план?
– У Рейва есть план, и я ему доверяю.
– А сама что, уже не такая умная и смелая?
– Угадала, – вздыхает Брайт. – Если вспомнить, что я просто человек, то это будет очевидно.
– Ну… никто не собирается вспоминать, что ты человек.
– Что ты хочешь, Шеннен?
– Чтобы ты ушла.
– Он уйдет со мной.
Шеннен замирает. Они уже дошли до крыльца, и теперь обе ежатся от пронизывающего ветра, обнимают себя руками. Волосы Шен красивым плащом укрывают плечи, она растерянно моргает.
– Уйдет? – Она не удивлена, она разочарована, будто Брайт просто подтвердила неприятный факт.
– Да. Он меня любит.
– Какая чепуха… – уверенно фыркает она, но глаза застывшие и болезненно напряженные, будто из них сейчас польются слезы. – Я не думаю, что он это серьезно.
– Ты думала, что я уйду, а он останется?