— Молодец, парень, — сказал Першак. — Не растерялся.
Я промолчал. Теперь мне было понятно, почему на этой дороге нет ограждения…
17 мая. 22:00
Спать не могу. Смотреть на дорогу — тоже. В пропасть — тем более. Буду записывать. Раз решил, нужно довести до конца.
Когда началась моя смена, Першак и Галя дремали. Ахим залез на полку и сразу захрапел. Я почувствовал, что бодрости во мне никакой, как бы не закемарить за компанию.
— Ты чем занимался до Посещения? — тут же спросил Першак.
Оказывается, он не спал. Молодец, выполняет инструкцию — развлекать водителя разговорами.
— Да тем же, чем и после, — ответил я. — Нанороботами.
— А чего бросил?
— Так ведь после Посещения многие свои дела побросали. Когда поймешь, что в жизни главное, трудно продолжать заниматься ерундой.
— А удивительно, правда? — Першак заерзал на сидении, придвигаясь. — Если бы не прилетели эти ходячие мозги, Благодетели наши, у нас до сих пор не было бы никакого Острова. И Шпиля не было бы. Страшно подумать! И ведь никаких особых знаний, никаких новых технологий, кроме, разве что, термобетона, они нам не оставили, а как все круто изменилось!
— Да при чем тут технологии и термобетон?! — встряла проснувшаяся Галка, — Они глаза нам открыли! Сколько веков, тысячелетий, миллионов лет люди мучились вопросом, в чем смысл жизни. А они раз — и ответили!
— Да я разве спорю? — Першак покивал. — Я только удивляюсь, как это они ответили с первой попытки — и сразу правильно. Будто сами его и придумали — смысл…
Сзади вдруг послышались беспокойные вопли клаксона. К первому присоединился второй, третий, что-то случилось там, позади. Я глянул в зеркало и обомлел. Кой черт позади! Это у нас!
— Возгорание на крыше! — рявкнул я.
— Масло! — ахнула Галка. — Сиди! — она отпихнула рванувшегося было к люку Першака. — Это моя работа!
В мгновение ока она выбралась на крышу. Я видел в зеркале ее скафандр среди пламени. Горел маслопровод резервного баллона. Галя, не обращая внимания на огонь, вынула из кармана ключ и принялась скручивать входную втулку. Что она делает?! Ее же обдаст из трубы, как из огнемета!
— За дорогой следи! — гаркнул Першак. — Если рванет, ты должен успеть!
Задние машины замедляли ход. Расстояние между нами понемногу увеличивалось. Я тоже вынужден был притормаживать, чтобы дать возможность передним уйти подальше. На крыше горело так, что ничего нельзя было разобрать. И вдруг я увидел Галю. Она поднялась во весь рост, как ребенка прижимая к груди горящий резервный баллон. Скафандр ее дымился, он был весь в дырах и потеках стекловолокна. Стекло шлема провалилось внутрь, но лица не было видно, там пузырилось что-то черное. Я понял, что сейчас произойдет.
— Галя! Не надо!
Баллон взорвался через секунду после того, как она прыгнула. Я увидел факел, летящий в пропасть, и уткнулся лицом в руль. Чертовы слезы! Не вовремя как!
— Эх, Галка, Галка… — вздохнул Першак.
— Крышу проверь! — кое-как проморгавшись, я выправил руль и снова глянул в зеркало. Крыша дымилась, но огня видно не было.
С полки свесилась голова Ахима.
— Вас ист лос?! — испуганно спросил немец.
— Порядок! — Першак закрыл люк. — Сбили пламя. Баллон держит, до верха хватит. — Спи, спи давай! — сказал он Ахиму. — Через полчаса подниму!
Полчаса я вел машину, стараясь не думать ни о чем, кроме дистанции да зазоров слева, от стены и справа — от пропасти, тупо смотрел на габаритки впереди идущего «Катерпиллера, притормаживал и подгазовывал вслед за ним, повторяя про себя: «Все в порядке, все в порядке, все идет по плану».
Теперь за рулем сидит Ахим, Першак рассказывает ему что-то о похождениях своей молодости. Немец качает головой и удивляется. А я лежу на полке и записываю все, что с нами произошло. Для чего? Не знаю. Просто не могу спать.
18 апреля. Вершина. Ну вот мы и на месте. Последние километры подъема дались особенно нелегко. Кислорода хватило под завязку, пришлось даже отдать часть дыхательного запаса. Все-таки резервный баллон ставят неспроста. Но все, в конце концов, обошлось. Дорога кончилась, и мы выехали на ровный, как стол, срез строящегося шпиля. Грузовики, разъезжаясь влево и вправо, ухордили вдаль, чтобы занять места согласно инженерному плану. Першак развернул карту и показывал мне, куда ехать. Через полчаса мы увидели впереди плотный строй грузовиков, словно притертых друг к другу.
— Вот оно, наше место!
Я подрулил к строю и также плотно вклинился в просвет между двумя машинами. Сзади нас сразу же подперли грузовики, шедшие за нами.
Першак разбил кулаком стекло на передней панели и дернул рычаг активатора. В кузове сразу заворчала, заворочалась тяжелая масса. Термобетон начал свою работу. Не нужно было даже поднимать кузов. Через пару часов кипящая масса расплавит грузовик вместе со всем содержимым, а потом застынет идеально ровной поверхностью, готовой принять новый слой машин. Так строится шпиль, и этому строительству мы с радостью отдаем свои жизни. Осталось только немного подождать…
— Нанороботы, это ведь маленькие такие механизмики? — спросил вдруг Першак. — Размером с молекулу, да?
— Ну, в общем, где-то так, — мне не хотелось разговаривать сейчас.
— А кто их придумал? Благодетели?
— Нет. Их изобрели еще до Посещения. Правда, больше в теории.
Першак покачал головой.
— Велосипед вы изобрели, вот что я тебе скажу! Любой сперматозоид — готовый наноробот, да еще и с пропеллером!
— Ну и что? — я зевнул. — Ахим, ты куда?
— Ахо! Комараден! — заорал вдруг немец и полез в окошко знакомиться с соседями.
Вот правильный мужик! Не желает тратить последние часы жизни на пустые разговоры. Многие экипажи вылезли на крыши своих грузовиков и пошли куда-то, прыгая с кабины на кабину.
— Пойдем, разомнемся, — предложил я.
— Да погоди ты, послушай! — Першак дернул меня за рукав. — Живые клетки — это микромеханизмы, согласен?
— Ну.
— Они составляют один большой механизм — наше тело. Но мы-то тоже не венец творения! Мы такие же нанороботы, предназначенные для выполнения коллективной задачи.
Я рассмеялся.
— Хороший ты мужик, Першак! Но необразованный. И в нанороботах не рубишь ни фига. Запомни раз и навсегда, тем более, что забыть ты уже не успеешь: роботы делают только то, на что их запрограммировали. А человек свободен в своих желаниях. В том и величие человека, что он знает, для чего все делается!
Я вылез на крышу кабины и огляделся. Земли отсюда не было видно, зато какие звезды! И Луна висела в небе огромным раскрашенным плафоном. Вдалеке собралась кучка людей. Все смотрели на Луну и тихо о чем-то толковали. Бухая сапогами по крышам, я пошел к ним. Меня переполняло счастье. Я выполнил свою задачу на пути к нашей общей, большой цели. И Галя выполнила, и Ахим. И Першак, хоть и ворчит по привычке, но на самом деле все прекрасно понимает.
Каждому ребенку известна и понятна наша цель. Мы построим шпиль до Луны, разрежем ее на дольки, как торт, спустим их на Землю и установим вдоль экватора. Вот тебе и шестеренка!
2004. Лесопарк
Спасибо тебе, выходит, Слизняк: дурак ты был, даже имени настоящего твоего никто не помнит, а умным людям показал, куда ступать нельзя…
А что в спине поламывало — теперь в ноги перешло, ноги такие слабые стали. Эх, к печечке бы!
Как сообщается на сайте ежедневного издания "NEW.RU", сегодня в 8:12 на станции метро "Речной вокзал" какой-то мужчина спрыгнул на пути и скрылся. Задержать его не удалось.
Что, бляха, страшно? Это вам не огурцы в погребе тырить! Отставить нытье! За мной бегом марш!
Топочут сзади молодые, не отстают. Конечно, натерпелись страху в тоннеле. Идти тут можно разве что нюхом, да на ощупь, ну и, бывает, заходят. Кто в незнакомую дыру нос засунет, да там и оставит, вместе с головой, кого и в знакомом месте так саданет поперек шеи — не разберешь, где мозги, а где сопли. Сколько ж вокруг нашего брата, добытчика, лежит — и целиком, и по частям, и по стенке размазанного — страшно подумать! Вот жаль, что темно тут, как у крота в заднице — поучительная была бы картина для моих молокососов. Сразу бы поняли, откуда у этого тоннеля такое чудное название: пирог с повидлом.
Ну да ничего, вон последняя развилка, а там и выход на поверхность. Стой, братва, раз, два! Пообнюхаться надо. Прислушаться. Заткнись, Куцый, не скули! Сам виноват. Команда ясная была: вперед без последнего. Кто последний — тому крышка. Это тебе еще повезло, считай. Ничего, побегаешь и облезлый… А вы чего пыхтите, как паровозы? Собздели, когда Куцего обварило? То-то! Слушать надо командира, а не молитвы шептать! Я вам здесь и Бог, и Сатана, и все угодники! Потому что через эту чертову нору я уже три раза лазил и каждый раз назад возвращался с добычей. Понятно? Пока не научитесь сами добычу таскать, будете меня слушать, я, как-никак, кило мозгов на этом деле съел.
Ну, вроде, все спокойно… Выходим, благословясь. Неба тут не видно, не пяльтесь. Травы высоченные. Да оно и лучше, на хрена нам то небо? Теперь быстро — прямо на восток. Вот где самая работа начнется! Там я из вас, обалдуев, настоящих бойцов сделаю. Если успею…
До чего же легко бежать по зеленым этим коридорам! Видно, немало разного волокли этим путем, вон как разгладили — ни ямки, ни камешка! Бежишь, будто по коврику, и нога совсем не болит… Ох, а ведь и в самом деле! Что же нога-то? Ладно, это потом. Не болит, и хорошо. Может, она и не болела никогда, просто приснилось что-то. Вперед, вперед! Вон уже и дымком потянуло, значит, близко. У здешних трав стебли толстые, медом сочатся, а пахнут так, что чуть с ног не валят, но горькой этой гари им не заглушить. Тот, кто ее хоть раз нюхал, уже ни с чем не спутает…