— А как все это отразится на моей смете?
Форман проигнорировал вопрос.
— Когда Сойер нагоняет Шелли, она уже попала в аварию. Шелли невредима, но у нее шок, она перепугана. Потом идет большая сцена примирения…
— Слушай, а может им заняться этим прямо в машине? Или в дороге? Я тут как-то попробовал с одной школьной учительницей, когда ехал во Флориду. Она до смерти боялась змей и ни за что не соглашалась пойти в кусты. Может, тебе это использовать..?
Форман направился к камере, Бристол поспешил нагнать его.
— Еще одна вещь: фильм должен быть сделан до конца этого месяца. Мы и так превысили смету, мой человек в Нью-Йорке говорит, что больше не даст никаких бабок. Сделай все как надо для меня, Форман, и все будет в порядке. На другие картины, потом, будет отпущено больше денег. Сделай, и ты свободен. — Он схватил Формана за руку, развернул его к себе, и голос его стал тихим и резким: — Я говорю тебе еще раз — если предварительный вариант фильма не будет готов ко второму января, все переходит к Нью-Йорку. Это записано в договоре. Я буду побираться на улицах, и ты будешь вместе со мной, там же.
Форман высвободил руку.
— Именно так я и начинал, Харри.
В этот же день Форман объявил об изменении в графике съемок.
— Послезавтра мы все собираемся около «Хилтона» в семь утра. Целый день съемок в горах, все обеспечиваются питанием и свежей водой. Грузовики повезут оборудование, для актеров и труппы будут автобусы. Есть вопросы?
Вперед выступила Саманта.
— Ничего, если я поеду на своей машине, Пол? В такую ужасную погоду я, наверное, не выдержу поездки на автобусе.
— Если только вы будете на месте, когда понадобитесь мне.
Этим же вечером Форман, Бристол и Гарри Макклинток собрались в номере продюсера, чтобы разметить график съемок на конец недели. Они прошлись по сценарию Формана, планируя оставшиеся сцены так, чтобы снять максимальное количество полезного материала при минимуме затрат.
— Я внес изменение в сцену примирения героев, — заявил Форман.
— Для чего это? — вскинулся Бристол.
— Таким образом вводная сцена снимается в горах, — не то продолжил свою мысль, не то ответил на вопрос Форман. — Сразу же за этим изображение на экране размывается, и мы оказываемся на пляже. Что сэкономит нам почти четыре часа работы.
— Хорошо. Это больше похоже на дело.
— Послезавтра всех актеров второго плана уже можно будет распустить. Мне потребуется только Саманта, чтобы сделать пару вставок. Потом снимаем Джима и Шелли. Последний день — только одну Шелли. Я разработал один эпизод — «фантазия Шелли». Гарри, я хочу, чтобы камера взяла очень крупный план, следила за ее глазами. Потом идет ее сон, или мечта, в которой она видит себя ныряющей с тех высоких утесов…
— Проще простого, — отозвался оператор. — У нас уже есть кадры с ныряльщиками. Остальное — дело лаборатории.
— Не пойдет. Я хочу снять ее на фоне скал, обнаженной…
— Теперь ты меня понимаешь! — воскликнул Бристол.
— Днем, ночью? — захотел узнать Макклинток.
— Днем. Звук не нужен.
Макклинток почесал нос.
— Должно получиться одним дублем.
— Ты так мне ни разу и не говорил, как собираешься закончить картину, — заметил Бристол.
— Как-нибудь вот так, — ответил Форман. — Фантазия Шелли: она прыгает со скалы, длинный медленный полет вниз. Зритель наблюдает. Потом быстрый наплыв, и мы видим ее обнаженное тело, распластавшееся на камнях внизу, вокруг него плещется море. Камера застывает, и Шелли в объективе кажется бабочкой, приколотой к листу бумаги. Потом камера медленно поднимается, дает панораму залива, следуя за изящно парящим над водой парашютистом…
— Звучит неплохо, — прокомментировал Бристол. — При условии только, что ты закончишь все вовремя.
Своим аккуратным и плавным почерком, который неизменно завоевывал каллиграфические награды в школе, Саманта подписала каждый из шести экземпляров контракта. Рядом расписался Тео, поставив свою тщательно выработанную и абсолютно неразборчивую подпись. Он протянул бумаги Бернарду, который положил их на столик с изразцовой поверхностью перед Марселлой, показывая, где она должна поставить свою подпись в качестве свидетеля.
— Вот! — воскликнул Бернард. — Готово! Я предлагаю отпраздновать.
Служанка принесла шампанское, Бернард разлил его по бокалам и произнес тост:
— За долгие и выгодные отношения!
Тео улыбнулся Саманте.
— С удовольствием выпью за это!
Опустив глаза, она сделала маленький глоток.
— Это отличное шампанское, — сказала Марселла.
— Двадцать пять долларов США за бутылку, — объявил Тео. — Я им торгую. Мой стиль…
Бернард взболтнул шампанское в своем бокале.
— В американских бизнесменах есть некое уникальное je ne sais quoi[135], которое я нахожу привлекательным. Француза в такой ситуации больше бы занимала красота и культура. Японец кивает и кланяется, считая невозможным показать свое отрицательное отношение к чему бы то ни было. Немец — ну, что можно сказать про немца, — он бы организовал празднество и отдавал приказы.
— А американец? — осторожно спросила Саманта.
— Je ne sais quoi, — повторил Тео, сам удивляясь своему невыразительному, типично американскому произношению.
— Точно, — подтвердил Бернард.
— Насколько я знаю, у вас есть сын, — сказала Марселла, поддерживая светскую беседу.
Тео улыбнулся своей печальной отцовской улыбкой.
— Я боюсь, у нас слишком мало «заряда», как сказало бы его поколение. Вы же знаете, какие они сейчас, — все в поисках конца радуги на небе, при этом даже не осознавая, что это всего лишь иллюзия.
«О, Боже мой», — подумала Марселла и немедленно зааплодировала:
— Очень хорошо сказано.
— Прагматизм, — пробормотал Бернард, скорее себе самому. — Вот синоним американского бизнесмена.
— Тео прагматик, — сказала Саманта. — Это одно из тех качеств в нем, которое я так ценю. Так много людей сегодня являются либо бездельниками, либо мошенниками. Это большое облегчение — быть связанной с человеком, который знает, чего он хочет, и добивается этого.
Тео поочередно оглядел лица собеседников.
— Ну, что же. Очень мило с вашей стороны, так сказать, Саманта. Я ценю это. Я думаю, сейчас самое время сказать. У меня приготовлена для вас еще парочка сюрпризов.
— Я обожаю сюрпризы! — воскликнула Марселла.
— Сюрпризы, — мрачным эхом отозвался Бернард.
Тео откашлялся.
— Итак, начнем. Я долгое время серьезно задумывался над вопросом, что в косметическом бизнесе — как в одном из разновидностей бизнеса вообще — является неправильным. Мой вывод: настало время дать женщинам мира уникальный продукт — продукт, который не только обещает ей еще большую красоту в будущем, но и имеет весьма практичные немедленные преимущества и выгоды в настоящем.
— Великолепная мысль, — без всяких эмоций в голосе прокомментировал Бернард.
Тео смерил его холодным взглядом.
— Я боюсь, что не совсем понимаю вас, мистер Гэвин, — сказала Марселла. — Разве это совсем не то же самое, чем сейчас занята парфюмерная промышленность?
— Зовите меня Тео, Марселла.
— Тео.
Он улыбнулся Саманте.
— Я задам вам вопрос: как выглядит средняя женщина к ночи, когда ложится в свою супружескую постель? Жирный, размазанный по лицу крем, в волосах бигуди или заколки. Мертвые восстали бы из своих могил, если бы увидели ее.
— Какое красноречие! — сказал Бернард, выпивая еще шампанского. — Какое воображение!
Тео кивнул.
— Как, скажите на милость, все это может соотноситься с любовной жизнью средней супружеской пары?! Ни один мужчина не в состоянии почувствовать в себе достаточно интереса к такому созданию рядом с собой. Что он делает? Поворачивается к ней спиной и благополучно засыпает.
— Или заводит интрижку со своей секретаршей, — добавил Бернард.
— Как это мерзко! — воскликнула Саманта.
— Необходимо что-то делать, — сказала Марселла. — Я всегда была того же мнения.
— Нужно срочно что-то делать, — подтвердил Бернард, наливая себе еще шампанского.
— В своих турне, — сказала Саманта, — я обязательно буду рекомендовать всем женщинам использовать на ночь духи. Американское супружеское ложе должно быть возрождено.
— Браво! — отозвался Бернард.
Марселла мило улыбнулась Тео.
— Могу поспорить, вы в своей шляпе фокусника прячете просто фантастическое решение!
— Да, думаю, что да. Для женщин настало время пользоваться на ночь новыми живительными косметическими средствами, но при этом сохранять свой сочный и соблазнительный аромат.
— Сочный и соблазнительный, — пробормотал Бернард.
— Но естественный, — добавил Тео.
— Как?
— Да, как?
— Естественный — ключевое слово. Это означает новые запахи, абсолютно новую косметическую химию. Персики, клубника, свежий лимон…
— Колоссальная идея! — сказала Марселла.
— Новаторская идея! — сказала Саманта.
— Это прагматичная идея? — поинтересовался Бернард.
— Можете поверить мне на слово, — ответил Тео. — Эта мысль гарантирует целое состояние. Я чувствую это. Представьте себе. Целая серия: кремы, лосьоны, дезодоранты, духи, мыло — все изготовлено из натуральных продуктов. Органическая косметика!
— Идея, время которой пришло, — обратился Бернард к своему бокалу.
— Совершенно верно, — сказал Тео. — Фрукты, цветы, никаких добавок. Не больше, чем необходимо, по крайней мере. Я засажу своих химиков за работу. Они уже разработали специальное средство, которое способно улучшить цвет кожи любой женщины.
— Это невероятно! — воскликнула Марселла.
— Вы можете нам рассказать? — спросила Саманта, подаваясь вперед.
Тео заговорил тихим сильным голосом:
— Редкий индийский чай в смеси с соком розового листа. Наносите вечером без всяких ограничений, состав остается невидимым, а аромат от него, как от экзотического восточного сада.