ладимировна, я должен поблагодарить вас за вашего чудесного мальчика… спасибо, что вы отпускаете его ко мне…
Молчание.
Жанна – такое красивое имя! У меня была когда-то Жанна… с такими босяцкими ногами… ходила, представляете ли, прыжками. Этакая кенгуру. Как, бывало, лягнет – летишь кубарем… черт возьми!
Сверчкова. Сядь! Сам как кенгуру здесь скачешь. Сядь!
Изольд. Нет, отчего же? Меня еще ноги держат. В присутствии такой особы, источающей благородство… позволю себе стоять непрерывно. Игорь, разреши мне в твоем доме называть тебя просто Игорь.
Сверчкова. Да Гриша он!
Изольд. Кстати, ты не родственник этому князю? О дайте-дайте мне свободу… я свой позор сумею искупить. Что это ты во фраке сегодня?
Молчание.
Кораблева. Господин Кукин, Григорий Николаевич был моим другом. Очень большим другом. Он был моей опорой…
Изольд. Вы знаете, и моей тоже.
Кораблева. Поэтому я и пригласила вас.
Изольд. Благодарю.
Молчание.
Кораблева. Как вы, Светлана Васильевна?
Сверчкова. Вижу, слышу… Слышу, вижу…
Изольд. Позвольте и мне в свою очередь поделиться восхищением… Но это приятно сделать на моей территории. Располагаю апартаментами категории люкс в старинном московском доме… вокруг теперь живут, понимаете, современные буржуа… Отремонтировали подъезд, поставили охрану… Очень стало свежо. Я поэтому приветствую… все эти исторические изменения, эти бури и катаклизмы… поддерживаю демократию как могу…
Сверчкова. Говори, Жанна Владимировна, говори! Пускай он свое талдычит. Божий, видно, человек!
Кораблева. В последний год моей жизни Григорий Николаевич буквально спас меня. Он вернул мне веру в собственные силы. Я обрела покой… смогла закончить книгу.
Изольд. Склоняю голову. Склоняю. Какую книгу?
Кораблева(с трудом справляясь с волнением). Сегодня у нас необычный вечер. Я волнуюсь…
Изольд. Сгусток достоинств. Приятно. Приятно… И удивительно молод при этом.
Сверчкова. Замолчи! Долбит в голову как дятел…
Достала таблетку.
Григорий. По-моему, вам… нехорошо… Не надо эту таблетку… Жанна Владимировна, вы тоже примите, понижающее…
Сверчкова(положила таблетку под язык). Не волнуйся, стрелок.
Изольд. Скромен при этом… Похвально…
Кораблева. Если бы вы не перебивали меня… мне было бы легче…
Изольд. Замер в ожидании… вот настроил слуховой аппарат на полную громкость и замер…
Кораблева. Я смогла закончить книгу…
Изольд. Какую книгу?
Кораблева. Вышли мои воспоминания…
Изольд. Воспоминания? Не рано ли… В каком журнале?
Кораблева. Отдельной книгой.
Изольд. Отдельной? Скажи, кто спонсор твой, – и я скажу, кто ты! Не подарите ли с автографом…
Кораблева. Хорошо… Вот, пожалуйста, я вам дарю…
Изольд. Мне ведь тоже пора взяться за перо… засесть за стол. Есть что вспомнить. Какие были женщины! Всех уже не вспомню. Черт побери… Вчера одну вдруг совершенно неожиданно вспомнил… и в такой неподходящий момент. Переходил улицу и прямо замер… Боже мой! Как обожгло… Так ясно услышал голос… смех… и плечи перед собой увидел… горячие, как будто только из печи их вынули… Имени ее не помню… эдакие мечтательные были у нее глаза… бывало, постоянно блины пекла… Стою посередине дороги и вкус этих блинов припоминаю. Какие-то молодые буржуа эдаким густым матерком меня вернули в эпоху нового мышления… А, вот взгляните. (Достал пакет с фотографиями.) Всегда ношу с собой. Драгоценный архив… Станет грустно – взгляну эдак, зашевелятся струны. (Перебирает фотографии.) Взгляните, вот она… Где это мы с ней? Гагры. А это, друг мой, другая. Взгляни… Сколько в ней метров, как ты думаешь? Как ты думаешь, сколько? А-а? Два! (Хохочет.) Знаешь, зашел вдруг ум за разум – дай, думаю, взгляну на мир с каланчи… поработаю пожарным. Это, друг, такая, я скажу тебе, забота. Альпинизм… Особенно забавно, если перед этим была куколка такая гуттаперчевая… этакая Коломбина…
Сверчкова. Таблетку проглотила из-за него! Угомонись!
Изольд. Хорошо. Я съем чего-нибудь. Дай мне тарелочку… Что предложить дамам? Ты разрешишь друг и тебе налить рюмочку? Не хотите ли вина, Жанна?
Григорий. Не волнуйтесь… Я сейчас все расставлю…
Изольд. Что на закуску, братец, рекомендуешь?
Сверчкова. Изольд!
Изольд. Что?
Сверчкова. Поставь назад.
Изольд. В чем дело? Наверно это вкусно… Я собираюсь отведать еще эту рыбку.
Сверчкова. Изольд, не надо! Не ешь этого! Сиди и молчи.
Изольд. В чем дело? Я ем в основном молча. (Закусывает.) У меня был прекрасный тенор в свое время. (Григорию.) Ты мне разрешишь, милый, открыть рот сегодня? Особенно Ленского люблю.
Поднялся.
Кораблева. Присядьте… господин Кукин!
Изольд. Да нет… уж пою я стоя…
Поет. Потом наступает молчание.
Что скажешь? Друг мой… я сделал выводы из твоего замечания? Как это сегодня звучит?
Григорий. Намного лучше. Садитесь, Изольд Тимофеевич, и я тоже посижу… устал…
Молчание.
Кораблева. Вы действительно устали. Мы должны посчитать, сколько времени вы у меня проработали, и я вам заплачу, как домработнице.
Сверчкова. И от меня завещания не жди.
Изольд. Какого завещания?
Кораблева. Григорий Николаевич, вы вернули меня к жизни, но я вам отдала то, что мне дороже всего – свою душу. Вам нужна была эта квартира? Ведь денег я не скопила…
Сверчкова. Не переживай, Жанна! Он того не стоит!
Кораблева. Неужели вы думали о деньгах, когда я читала вам свою рукопись? Рассказывала о том, чего никому не смогла бы рассказать. Моя жизнь прожита. Последнее дело сделано. С мертвыми я рассчиталась. Я не знала, что придется вот так расплачиваться с живыми.
Сверчкова(плача). Жанна…
Кораблева. Нет. Неправильно. Они живы… Живы те, кого я похоронила… Кто бы мог так затянуть мою жизнь здесь, если бы они не были постоянно рядом… Здесь звучали их голоса. Вы меня не поймете. Вы еще молоды. Там дверь в кабинет моего мужа… Я ничего не трогала там со дня его смерти…
Изольд. Мемориал?
Кораблева. Его письменный стол… книги… попали бы в руки каких-то расторопных людей! Они бы устроили здесь торг…
Молчание.
Я знала, что я у вас в долгу… С каждым днем долг становился все больше… Я думала… как мне вам это сказать… Я вас хотела усыновить… Я составила все бумаги… Я знала, что отдам вам все, что у меня есть… но я боялась оскорбить вас разговором о деньгах.
Григорий. Извините…
Сверчкова. Стой и слушай! Жанна, так говоришь – у меня мороз по коже!
Григорий. Слышите запах? (Пауза.) Жанна Владимировна! В духовке пирог…
Григорий направился к двери.
Сверчкова. Уйдет! Сейчас уйдет! Как вор…
Григорий. Я вор?! Вы лежали в жару… я мог вынести из вашего дома все что угодно! У вас что-нибудь пропало?!
Сверчкова. Зачем выносить частями, когда ты надумал все целиком получить.
Григорий. Светлана Васильевна… не беспокойтесь, все ваше останется при вас…
Выходит.
Сверчкова. Господи! Ну ты и кремень, Жанна Владимировна! Я смотрела за тобой – ни одна жилочка не дрогнула.
Изольд. Позвольте. Мне хотелось бы знать, что вокруг происходит?
Кораблева. Григорий Николаевич не сын… Он не сын мой.
Изольд. Не сын? А кто?
Кораблева. Кто? Вам понятно, что не сын, понятно?
Изольд. А кто?
Сверчкова. Подожди, Жанна! Подожди. Вот воды выпей. Легче надо… легче. Сядем, поговорим с ним. Что он от нас хочет? Ослабься. Поплачь лучше. Как себя чувствуешь, Изольд?
Изольд. В последнее время что-то неважно. Разве вас не давит это обилие информации?
Сверчкова. Меня не давит. Тебя бедного, видно, совсем придавило.
Изольд. Все-таки излишне много информации теперь. (Кораблевой.) Вы согласны со мной?
Кораблева. Я не следила за вашей мыслью…
Изольд. Напрасно…
Сверчкова. А сам-то он следил. Изольд, тебе-то Гришка зачем? Что у тебя своих детей нет, что ли? При таких архивах наковал, наверно, на пару приютов. Петух!
Изольд. Кто?
Сверчкова. Петух!
Изольд. В ответ я должен был назвать тебя курицей. Но ты не курица… Не знаю, относишься ли ты к разряду высших млекопитающих… или ты еще амеба?..
Сверчкова. Ну что ты, сердечный, там набухаешь? Думаешь, каким меня еще амебом наградить?.. Сам ты амеб… Глядите! Чистый петух! Кадык-то так и ходит! Сейчас клюнет!
Изольд. Ты – надутая сова! Сидишь в дупле. Рядом с другой… с надписью – «Ученая сова».
Сверчкова. Она-то при чем? Ах ты, накрашенный мадригал!
Изольд. Кто я?
Сверчкова. Мадригал… Правда, похож он на мадригала?!
Кораблева. Мадригал? Не понимаю… Вы хотели сказать – гамадрил?
Изольд. Кто гамадрил?! Я-а?! Моя фотография до сих пор висит на стенде в парикмахерской! Висит с одна тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года! Сидят две совы, которым скоро исполнится двести пятьдесят лет! Одна, понимаете ли, вырывает у меня куски изо рта, а другая учит меня хорошему произношению!
Входит Григорий с пирогом.
Слушай, кто эти чертовы тетки?! Что они напали на тебя?! Объясни мне, ради бога, что тут происходит! Что ты им сделал такого?
Григорий. Попробуйте пирог, Изольд Тимофеевич!
Сверчкова. Не ешь!
Изольд. Я не понимаю… пригласить человека в гости… поставить перед ним тарелку, налить… и требовать одновременно ни к чему не прикасаться! Это что у вас здесь, вечер в застенках гестапо? Я не понимаю…