– Больше никогда не буду вот так уходить в себя, это было в последний раз, – твёрдо пообещал я. Вспомнилась опять вчерашняя задача, заставив дёрнуть уголком губ. Управлять, значит? Скорее, взять на себя ответственность, раз уж есть Сила и возможность. А взяв – нести её, блин. Повелитель Жизни, мать твою… – Кстати, а где Лада?
– Она же вчера предупреждала, ты не помнишь? – мне удалось удивить Таню. Рона, пригревшись и успокоившись, похоже наладилась задремать. – Она пошла встречать…
– Привет, племянник! – жизнерадостно поздоровался со мной поднявшийся в квартиру Мартин и замер, разглядывая открывшуюся ему… композицию. Маг Огня был в своей красной мантии, похоже, только-только сошёл с дилижанса, даже переодеться не успел. Его старшая дочь, моя двоюродная сестра, поднималась за отцом следом.
– Очень рад видеть, наставник, – мне потребовалось некоторое время, чтобы выпутаться из ситуации, чтобы встать и вежливо поклонится родственнику. – Не знал, что ты приедешь…
За спиной пироманта демонстративно закатила глаза Лада. Похоже, мне ещё предстоит и перед ней извиняться. Н-да. Всё-таки, в словах про усталость было больше смысла, чем я думал. Не могло меня так колбасить просто от вчерашних открытий. А Мартин ведь ещё год назад предупреждал, что отдыхать надо.
– Дочь моя, а ты не писала, что вы живете в такой… компании, – пока я корил себя, дядя со странным выражением лица рассматривал эльфийку и химеру.
– Это… подруги брата, – сначала Лада явно хотела сказать “служанки”, но передумала. – И я не стала писать, потому что мама начала бы беспокоиться… кому от этого было бы хорошо?
– Ах, моя малышка-Ладушка совсем взрослой стала, – умилился пиромант, загнав дочь в глубокий румянец. Потом он повернулся ко мне, ещё раз окинув мимолётным взглядом девушек, и проникновенно произнёс. – Ла мне рассказала, что ты вчера был сам не свой. Понимаю, такие новости… но, право слово, не стоило так реагировать…
– Какие… новости? – ещё ничего не зная, я почувствовал неприятное тянущее чувство под ложечкой. Про вчерашнее занятие с деканом Мартин знать ничего не мог, я вообще не особо афишировал сам факт персональных уроков. Да у сестры и своей головной боли с собственными предметами хватало: у неё-то за плечами не было первого высшего образования из другого мира. Даже школы не было.
– А? Но почему тогда… ладно, – дядя сильно удивился, но быстро взял себя в руки. – Экспедиционный корпус Рубежников, два года назад ушедший к центру Шрама, вернулся. То, что от него осталось, четырнадцать человек. Твой отец с ними.
Эпилог.
Я убрал переставшие светиться зелёным ладони с небольшого, но упитанного чешуйчатого тельца и слегка отстранился, любуясь делом рук своих. На лабораторном столике в окружении пропитанных красным хирургических тампонов, кювета с инструментами, способными одним своим видом до крайности испугать неподготовленного человека, и контейнеров для биоматериала, лежала готовая почтовая химера. Ну, почти готовая: отныне крылатой ящероптице предстояло ещё получить Печать. Но с внедрением резидентного контрольно-управляющего контура, куда более простого, чем гражданский или рабский, будет мучиться и потеть четверокурсник. В итоге из нашей совместной лабораторной работы получится крылатый почтальон, которого может быть даже будут использовать по прямому назначению. А в следующем учебном году уже мне нужно будет превозмогать творения младшекурсников, с матами продираясь через косяки и ошибки в сборке и заставляя-таки сложносочинённый организм курьера работать.
Почему с матами? В своей части работы я сейчас был уверен, но сборка взрослого живого организма из основы и компонентов заведомо даёт худшие характеристики, чем последовательные имплантации в зародыш и плод. Потому, несмотря на все мои старания, химерка получилась грубоватой: я намётанным уже глазом видел все стыки между частями тела, ранее принадлежавшими разным хозяевам. А раз глаз “цепляется”, раз нет ощущения изначально единой конструкции, значит на местах переходов будут потери как минимум мышечной силы, если не чего похуже. Типа локального падения или подъёма кровяного давления, недонаполнения капилляров, эндогенных резонансных вибраций и ещё чёрте чего. Биологический организм с одной стороны способен работать при таких повреждениях структуры, при которых любая неживая машина давно сломается, но при этом, с другой стороны, может сдохнуть миллионом способов из-за какой-то незаметной мелочи, раз за разом уничтожая плоды усилий самоуверенного виталиста, вообразившего себя Творцом.
Вот поэтому на третьем курсе Университета столько практических занятий и лабораторных работ, сколько их не было за предыдущие два учебных года. И их теперь строго не рекомендуется пропускать, не говоря уже о зачтении по результатам сданной теории: далеко не весь учебный материал в принципе возможно уместить в строчки конспектов и линии рисунков и схем. Опыт, опыт и только опыт — и действительно необходимые для него дорогие биоматериалы. Как нам сказал преподаватель прикладной химерологии на вводном занятии: нужно пройти по стопам первых Повелителей Жизни, чтобы полноценно понять и суметь воспользоваться плодами их научных усилий. Пройти… да уж.
Я совершенно бездумно поставил будущему почтальону капельницу, ещё раз проверил, что гибридное животное само собой не сможет выйти из состояния глубокого сна и только после этого навёл порядок на лабораторном столе. Инструменты – в стерилизацию, использованный и неиспользованный, но вскрытый стерильный перевязочный материал — в мусор. Маг жизни способен подавить рост любых болезнетворных бактерий, а Печать подчинения – усилить собственные механизмы организма. Теперь я могу уверенно делать операции и проводить заместительную терапию хоть по пояс в болотной жиже, и результат будет отличным, но зачем устраивать себе лишние проблемы, когда есть все условия? Пока есть все условия.
Вчера я посетил последнее занятие по “Теории стихийного превосходства” и Вирн, погоняв меня по вопросам с разных тем, подписал экзаменационный лист и сразу же выдал пропуск в библиотеку. Теперь уже мне не особо нужный, но отказываться я, разумеется, не стал. Надо полагать, декан остался мною доволен. А вот я… Хорошо что у меня после откровений на занятии в начале лета был целый месяц до следующего: я успел всё хорошо обдумать. Тщательно, старательно. И пришёл к закономерному выводу: попытка устроить крестовый поход на основные догматы официального учения виталистов Лида в лучшем случае не приведёт ни к чему, а в худшем — меня попросту отчислят без права восстановления, и не исключено что гражданства лишат. То есть пустит под откос все предыдущие усилия за два года. Глупо? Глупо. Потому что в таком случае я лишусь единственного реального шанса повлиять на республиканскую систему.
Проповеди не помогут, ведь почти все Повелители Жизни довольны господствующей идеологией. Земляне заплатили страшную цену, буквально всей планетой “переболев” нацизмом и приобретя иммунитет, но здесь, в этом мире, ничего подобного не было. Только я имел “прививку” чужой истории, и потому в будущем мог что-то изменить… наверное. Но менять нужно было “сверху”, так как “снизу” было попросту не на кого опереться. Единицы из прошедших Университет граждан, неординарные личности вроде Лилианы Миракийской, также начинали понимать (скорее чувствовать): им с республикой не по пути. Но тщательно разобщённое, атомизированное гражданское общество оставляло прозревшим только одну возможность: просто покинуть государство виталистов.
Моя мать, так и не сумевшая простить собственному отцу, деду Арна, обхождение с её неодарёнными братьями, так и сделала – бросила уютный коттедж и на много лет покинула территорию Лида. Но Лили, по множеству собранных мною свидетельств, всегда отличалась трезвым и независимым мышлением – а вот остальные студенты её курса, уверен, после окончания курса “теории” ничего страшного в бытовой для Лида сцене продажи собственных детей уже не видели. Ведь неодарённые не смогут стать Повелителями Жизни, а значит – люди второго сорта, которые заведомо права распоряжаться собственной судьбой не заслуживали.
Вот только… Если рассмотреть ситуацию в королевствах с холодной головой, там было ничуть не лучше. Аристократия гнобила собственных подданных и в хвост, и в гриву, причём без всякой идеологии — просто потому, что могла. А простолюдинов в массе своей считала не за людей второго сорта, а вообще не считала за людей. Когда барон орёт на своих сервов “эй, скоты!” — это он не образно, на полном серьёзе. Если виталистам республики власть над людьми как таковая по большому счёту нужна была лишь как инструмент для достижения собственных целей (заниматься наукой и не думать о быте), то феодалы желали власти ради власти и богатства. Да, продажа собственных крестьян, что называется, подушно, официально не практиковалась, но любой король и даже герцог мог спокойно распоряжаться землёй, на которой жили кормящие и обеспечивающие его люди. И никого, например, не смущало, когда собственная армия монарха, сведённая в единый кулак для разборки с соседями, походя разоряет собственные же сёла ради фуража. А потом местные бароны попытаются из черни ещё налоги выжать в полном объёме. Опять же, рабские рынки Лида постоянно забиты товаром, поставку которого обеспечивают всё те же поместные лорды.
Короче, по здравому размышлению, я решил не пороть горячку. Как минимум нужно было спокойно доучиться, благо, право на это я добыл собственными потом, кровью и головной болью. Не бывает “грязного” знания, бывают люди, которые используют свои возможности во зло. Да, Повелители Жизни конкретно так заблуждаются и ступили на путь, ведущий их в пропасть… где-то в далёкой перспективе. Но что я должен был делать, зная всё это? Сбежать на другой континент, как это сделала Лилиана? Взять на себя ответственность, как попаданцу, разрушать до основания республику и строить на её обломках дивн