Огнич настороженно отодвинулся, Беляна присвистнула.
— Нормально всё! — буркнул я и развеял заклинание. После принялся доставать из сумки Беляны свою одежду. Избавился от жреческого облачения, с сомнением повертел в руках мокасины, но всё же оставлять их не стал и натянул на ноги сапоги.
— Черноводские торгаши совсем из ума выжили, если думают, что им это сойдёт с рук! Связаться с демонопоклонниками, подумать только! — в сердцах воскликнул Чеслав и похлопал в ладоши, привлекая к себе внимание. — Будем прорываться в лагерь Мёртвой пехоты! — объявил он. — Какая бы чертовщина ни творилась в Тегосе, туда так сразу никто не сунется! Главное, проехать острог…
Я кивнул. Миновать острог будет непросто — что есть, то есть. Если там разобрали пути или перевели стрелку на кольцо, мало нам не покажется, поскольку против тамошней артиллерии не поможет никакая броня. Разнесут паровоз к чертям собачьим, а после и нас из этой раковины выковыряют.
— И глядите сюда!
Капитан загнал штык под крышку одного из ящиков и без особого труда её отодрал. Внутри желтели золотые слитки, враз наступила тишина.
— Здесь десять пудов золота! — оповестил нас Чеслав и похлопал себя по нагрудному карману форменной куртки. — Я уже сдал их и больше никакой ответственности за сохранность ценностей не несу, но было бы слишком опрометчиво покушаться на имущество союза негоциантов. Мы даже просто утопить их в болоте не можем, ибо за них нас вскорости неминуемо спросят.
— Ну здорово! — проворчал Кабан. — Эдакую тяжесть на своём горбу через джунгли придётся переть!
— Придётся! — с улыбкой подтвердил отец Шалый. — Но не забесплатно! Мы можем твёрдо рассчитывать на десятую часть стоимости спасённого имущества, а при правильном подходе и на вдвое большее вознаграждение!
Огнич враз подавился свистом, да и меня тоже проняло, пусть даже не представлял толком, какая сумма обломится каждому из нас.
— Двести тысяч! — ошарашенно выдал фургонщик. — Золото потянет самое меньшее на двести тысяч целковых!
— И мы получим от двадцати до сорока тысяч на круг, — заявил Чеслав, продолжая вскрывать один ящик за другим.
— И как делить будем: по-честному или по-братски? — подал голос Кочан, только-только очухавшийся после извлечения засевшей в потрохах пули.
— Мне — три доли, машинисту — две, остальным — по одной, — поставил нас перед фактом капитан. — Итого набирается шестнадцать долей.
— А машинисту не жирно будет? — возмутился Огнич.
— Машинист вывезет золото из Тегоса и доставит его в Порт-Чёрный. Любому из вас… Любому из нас претендовать на вознаграждение не с руки, — пояснил Чеслав. — Ну а я со своей стороны обеспечу всем незамедлительное и беспроблемное увольнение из Мёртвой пехоты. И вот ещё что: если проболтаетесь сослуживцам, не видать вам денег как собственных ушей. Всегда есть люди, которым они нужней. Это ясно?
Непонятливых не нашлось, и капитан начал распределять золото по патронным коробам, благо таковые оказались запасены в изрядном количестве.
— Как бы пупок не развязался, — озадачился Вьюн. — Если без девчонок, то каждому почти пуд на себе придётся тащить!
— Семечки! — фыркнул Огнич. — Вот мы с полной выкладкой…
Я слушать его не стал. Мне было нехорошо и кружилась голова, так что прилёг перевести дух. Беляна опустилась рядом и спросила:
— Большой долг по контракту остался?
— Рассчитался уже, — усмехнулся я и поинтересовался: — А ты как?
— Тоже, — кивнула девчонка и потребовала: — Рассказывай!
Я запираться не стал и поведал о походе в омут, а попутно пытался расслабить сведённый спазмом силовой узел у левой ключицы, избавиться от искажений духа и хотя бы немного наполнить ядро.
— Вот же ты бедовый, Лучезар! — Беляна потянулась потрепать меня по волосам, но вовремя отдёрнула руку. — А чёрный цвет тебе идёт! Может, насовсем перекрасишься?
— Да ну тебя! — отмахнулся я.
— А если я в рыженькую?
— Завязывай!
После распределения слитков все начали наполнять бункеры для картечниц патронами, а Чеслав перебрался в кабину паровоза, вскоре вернулся оттуда и предупредил:
— Как подъедем, без приказа огонь не открывать! И в первую очередь выбивайте кавалеристов, пехотинцам за поездом не угнаться.
Насколько мне помнилось, сходить нам было всего через две версты, а значит, могли угнаться и безлошадные, но ничего говорить не стал и пуще прежнего потянул в себя небесную силу.
Какое-то время мы ехали в напряжённом молчании, а стоило только прозвучать двум коротким гудкам, и Чеслав с облегчением перевёл дух.
— Со стрелкой порядок! — объявил он и скомандовал: — Занять позиции!
Да мы уже и без того приникли к бойницам, а Кочан и Огнич устроились за картечницами. Паровоз выскочил на прогалину в джунглях, и на глаза сразу попалось трепетавшее над острогом знамя с кровавой птицей, капитан гаркнул:
— Огонь!
Загрохотали выстрелы, очереди хлестнули по не ожидавшим нападения аборигенам, вильнули в сторону и ударили по коновязи. Досталось и скакунам, и кавалеристам, а дальше мы промчались мимо. Запоздало грохнуло одно из орудий, снаряд угодил в насыпь, взрыв взметнул в воздух фонтан гравия, и — ушли!
— Живее! Живее! Живее! — заорал Чеслав и принялся снимать одну из картечниц. Отец Шалый начал возиться с другой.
— Да мы их не утащим! — возмутился Огнич, но его никто и слушать не стал.
Когда паровоз стал замедляться, Чеслав облил керосином сваленные в кучу ящики из-под слитков и предупредил нас:
— Сходить будем на ходу!
Состав уже еле полз, получалось бежать по насыпи и принимать картечницы и короба с патронами и золотом. Груза в итоге набралось столько, что утащить всё это на себе не имелось никакой возможности, но Чеслава такие мелочи, казалось, нисколько не волновали. Он запалил ящики, последним выпрыгнул из вагона и замахал руками. Паровоз тут же начал набирать скорость — как видно, машинист заблокировал какие-то рычаги, поскольку присоединился к нам сразу, как только мы поволокли короба и картечницы к уходившей в лес дороге.
От напряжения помутилось в глазах и разошёлся прочертивший предплечье рубец, но — тащу, тащу, тащу…
Чеслав сунул в рот пальцы и пронзительно свистнул, огляделся и пробормотал:
— Ну где же они…
Долго теряться в догадках, кого именно капитан ожидал тут встретить, не пришлось, поскольку почти сразу из кустов высунулся один из привёзших нас сюда из лагеря возниц.
Ну точно! Мы же вечером обратно собирались, так не плестись же пешком!
— Повозки где⁈ — рявкнул Чеслав.
— Тута все, господин капитан! — отозвался боец. — Мы в лесок их отогнали от греха подальше, а то какая-то чертовщина творится…
— Выгоняйте на дорогу! И живее, если жизнь дорога!
Наш отряд разом прирос на четырёх человек — двух возниц и пару стрельцов из расчёта установленной на одну из повозок картечницы. Подпруги оказались затянуты буквально в один миг, мы погрузились и покатили прочь от железной дороги. Чеслав на пару с Огничем начал устанавливать на задке дополнительную картечницу, но обошлось без стрельбы.
Оторвались!
Пока ехали по лесной дороге, встретилась только ватага охотников на чудищ. Те погрузили здоровенного крокодила с торчавшими из хребта костяными шипами сразу на две составленные одна к другой повозки — в начавшей перерождаться зверюге было никак не меньше десяти аршинов, а пасть её стягивала цепь, определённо откованная из зачарованной стали. Мы сообщили ватажникам последние новости, но те пропустили предупреждение о беспорядках мимо ушей.
Переубеждать их было недосуг, покатили дальше, а уже в окрестностях заброшенного лагеря туземного пехотного полка нарвались на кавалерийский разъезд. С десяток верховых с гиканьем и улюлюканьем помчались наперерез повозкам, и наши это или бунтовщики мы разбираться не стали. Развернулись и ударили сразу из двух картечниц, начисто отбив у немногочисленных уцелевших всякое желание нам докучать.
А вот в лагере Мёртвой пехоты царили тишина и спокойствие. Последние известия сюда ещё не добрались, и капитан Чеслав унёсся в штаб чуть ли не рысцой. Остальным он наказал от повозок не отлучаться, но куда больше патронных коробов служивых заинтересовали прибывшие с нами барышни. Самый изголодавшийся по женскому обществу даже рискнул подкатить к Ласке, и та в ответ на хлопок пониже спины вколотила в сознание грубияна какой-то столь забористый образ, что того снесло с ног. Так в итоге и не очухался, уволокли в госпитальный сарай.
— И что теперь? — растерянно заозирался по сторонам Огнич. — Тегос отбивать пойдём?
— Не сдюжим, — мотнул головой Кочан. — Сколько нас тут? Остатки роты пластунов, полторы роты гренадёров, немного штурмовиков. Ещё штабные и мёртвых дел мастера. А много ли они кадавров наделать успели?
— Сдюжим или нет — дело десятое! — вздохнул я. — Всё будет зависеть от того, какой приказ получим.
Отец Шалый покачал головой.
— Насчёт Тегоса — сильно сомневаюсь. Тут все люди разумные, на тот свет никто не торопится.
«Опять же, Чеслав неспроста о Порт-Чёрном упомянул», — подумал я, но говорить ничего не стал, снял сюртук, закатал рукав рубахи и принялся изучать рубец. Тот перестал кровоточить, но рана выглядела воспалённой, а ведь осечек у лечебных чар Беляны на моей памяти ещё не случалось.
Драный демон!
— А если не в Тегос… — Кочан задумался. — К нашим в горы возвращаться смысла нет. И далеко, и перебили их там уже. Не так много стрельцов оставалось, почти всех наёмниками заменили. — Он кивнул. — Получается, на соединение с осадившими Новый Златогорск частями пойдём.
Огнич сплюнул.
— Так себе вариант! Ровно между молотом и наковальней окажемся!
Затрубили тревогу, забегали бойцы, засуетившиеся мастера мёртвых дел начали выводить из сараев кадавров.
Кабан собрался рвануть в расположение, но его остановил Кочан.
— Куда, баран? — дёрнул он приятеля за руку.
— Так общий сбор же! — пояснил тот.