— На сей раз нет. — И протянул визитную карточку. — Обращайтесь, если вдруг возникнет нужда. И не сочтите за труд зарегистрироваться в качестве вольного тайнознатца. А ещё советую озаботиться включением в реестр держателей акций, поскольку в скором времени по ним ожидается внеочередная выплата накопленного дохода.
Я пообещал так и поступить, про себя понадеявшись, что обойдётся без новых судебных тяжб, а ещё вспомнил о другой карточке — той, которую оставил помощник портного. Вот в ту лавку и направил свои стопы, небрежно помахивая тростью, которую решил покуда оставить себе. Пусть наложенный на неё ударный аркан и развеялся, но основа-то никуда не делась, и основа эта была весьма неплоха. Опять же — солидности придаёт, а за подходящим костюмом дело не станет. При деньгах же! Могу себе позволить!
Найти портного не составило никакого труда, в снятии дополнительных мерок не возникло нужды — хватило сделанных во дворце правосудия. Помимо сюртучной пары и пары сорочек, которые мне обещали пошить в самые кратчайшие сроки, я выбрал из готового платья куртку, рубаху и штаны в уже привычном для себя экспедиционном стиле, а когда их взялись подгонять, наведался к башмачнику по соседству. Там заказал сапоги взамен пришедших в негодность, а ещё присмотрел лёгкие ботинки на новомодном каучуковом ходу.
В итоге от ста сорока монет осталось немного меньше сотни. С учётом трёхсот, распиханных по потайным кармашкам ремня, карточного выигрыша и грядущей стрижки купонов с деньгами у меня был полный порядок, но я всё же безмерно порадовался тому обстоятельству, что в стоимость проживания включили завтраки и ужины. Думал, окажусь в гостинице белой вороной, но нет — таких вот загорелых и в походной одежде нас в обеденном зале этого весьма и весьма респектабельного заведения набралась едва ли не четверть.
Преуспевшие охотники за удачей гуляли и почём зря сорили деньгами, ну а я наскоро перекусил и поднялся в номер. Разулся и прямо в своей новенькой одёжке завалился на кровать. Уставился в потолок и задумался было о событиях сегодняшнего дня, но мысли сами собой перескочили на Беляну.
Где она и как?
И сразу: тридцать три года! Тридцать три! По виду сущая пигалица, а её дочка от силы на пару лет меня младше! Четырнадцать лет разницы! Да как так-то⁈
Стало обидно и тошно, но вспомнилось, как сам учил уму-разуму Дарьяна, и невольно рассмеялся. Выходит, мы с Беляной не просто друзья? Выходит, кем-то большим для себя её считаю, раз такой раздрай в душе?
Найти бы и потолковать, но — нельзя. Пока — нет.
Не стоит горячку пороть, надо выдержать паузу. Монашки, чтоб их черти драли, и ко мне самому неровно дышат, а возможность выследить Беляну они и подавно не упустят. Так что для начала стоит получить новую метку, точнее — сразу две метки, выучить кое-какие служебные приказы и озаботиться поисками Рыжули. Обещал же!
Может, и к лучшему, что всё так сложилось? Что выпала оказия в Южноморске задержаться?
Только нет, конечно же — нет. Я с обречённым вздохом поднялся с кровати, и разворошил узел с пожитками Беляны. Отыскал пачку патронов и перезарядил возвращённый по итогам судебного разбирательства двуствольный пистолет. Сунул его под подушку. Стало спокойней.
Глава 20
Утром заставил себя не думать на отвлечённые темы и сосредоточиться на неотложных делах. Сгонял коридорного за цирюльником, а когда тот сбрил мне щетину и укоротил волосы, спустился на завтрак. Вчерашней беспокойной публики не наблюдалось, безо всякой спешки я перекусил и вернулся к себе. Оставаться в номере не стал, сразу взвалил на плечо узел с пожитками Беляны и отправился к взявшемуся обшивать меня портному. Что-то из вещей тот приобрёл сам, что-то посоветовал отнести знакомому скупщику. В первом случае мы сторговались на несколько комплектов исподнего и носков, во втором удалось разжиться какими-никакими деньжатами. Может, на барахолке и куда больше выручил бы, да только и без того вчерашний день вчистую потерял!
В «Жирного угря» заявился с тяжёлым сердцем, нисколько не удивился даже, не обнаружив на прежнем месте Неряхи. Постоял, осмотрелся, двинулся к стойке.
— Озаргде? — выдал в одно слово, и давешний буфетчик бросил протирать пивную кружку.
— Щапридёт, — ответил он и спросил: — Налить?
На душе было маетно, давило расставание с Беляной, и нервировала неопределённость с Рыжулей, так что кивнул.
— Рома!
Уж не знаю, на кой чёрт буфетчик возился с полотенцем, поскольку выставленный им стакан оказался замызганным и захватанным пальцами, да и влитый в него напиток доверия тоже отнюдь не внушил. Но возмущаться я не стал. Пить, впрочем, тоже.
Буфетчик отвлёкся на других посетителей, потом ушёл на кухню, а я всё так и разглядывал налитое мне пойло. В голове не укладывалось, что кто-то по доброй воле готов не просто пить подобную отраву, но ещё и платит за это деньги. Цвет неплох — да, а в нос так шибало сивухой, что чихать хотелось и слёзы на глазах наворачивались. Куда там рому, выдержанному в бочках из-под креплёного вина!
С четверть часа ничего не происходило, и я не утерпел, окликнул буфетчика.
— Ну?
— Скоро! — отозвался тот.
В кабак кто-то беспрестанно заходил, а кто-то его покидал, мимо окон одна за другой катили телеги и коляски, вот я и не обратил внимания ни на быстрый перестук подков, ни на шум распахнувшейся двери. Опомнился, лишь когда потянуло сквозняком. И не сквозняком даже — это ветер подул, бросил в лицо дорожную пыль.
Только не подул и не бросил, конечно же — так всего лишь показалось. Враз ожили воспоминания, но не подскочил на месте, не крутанулся на высоком табурете, заслышав за спиной знакомый голос:
— Ну вот и свиделись, Серый!
Я никак не отреагировал на злорадный возглас и продолжил любоваться стаканом с ромом, потом только будто бы перехватил взгляд буфетчика, оглянулся и в манере местного отребья бросил:
— Тымне?
Пламен, в глазах которого явственно проявилась сизая синева, недоумённо нахмурился, я ощутил лёгкое давление на дух, и сразу — отпустило. Магические искажения схлынули, а бывший подручный Бажена весь как-то обмяк. Он определённо собирался взять в оборот знакомого босяка, увидеть же мою нынешнюю физиономию нисколько не ожидал, вот и растерялся.
— Обознался, — буркнул Пламен, развернулся и двинулся на выход.
Нагнать? Вспомнилось, как выродок придавил меня к стене и удерживал, не позволяя толком наполнить лёгкие воздухом, накатила лютая злоба, но я тут же совладал с эмоциями, решив, что расквитался с этим гадом сполна.
Как он грохнулся и башкой своей дурной о половицы приложился! До сих пор тот стук в ушах стоит! Ха!
Я вроде как озадаченно хмыкнул и обратился к буфетчику, кивнув себе за спину:
— Эткто?
Тот пожал пухлыми плечами.
— Залётный.
Вполне могло статься, что Пламен и в самом деле в это заведение прежде не захаживал — уж больно прилично и со вкусом он был одет, но я, само собой, буфетчику не поверил и попытался надавить на него своей волей. Помешало сопротивление защитного амулета.
Вот же предусмотрительный какой!
Достав из кошелька гривенник, я показал его дядьке, но не отдал и крутанул меж пальцев. Приказ «замри!» я отработал наилучшим образом — как только взгляд буфетчика прикипел к серебряному кругляшу, так и ударил им в полную силу, проломил защиту амулета, заставил наглого вруна неподвижно замереть с протянутой рукой.
— Я сейчас уйду, а ты так и останешься, — сказал уже без дурацкой скороговорки. — Гадить под себя будешь, потом от жажды сдохнешь. И никто ничего не поймёт. Да и разбираться не станут. Вот не плевать ли им на тебя?
Из-за драного амулета ничего такого я устроить буфетчику не мог, даже просто удерживал его дух в тисках своей воли с превеликим трудом, но жути нагнал — мордоворот побледнел так, будто его рожу пудрой обсыпали.
— Поэтому хорошенько подумай, прежде чем ответить на мой вопрос, — продолжил я, отпустил буфетчика и спросил: — Что это был за ухарь?
Враз покрывшийся испариной дядька приложил ладонь к сердцу и шумно задышал, а стоило только постучать о стойку ребром монеты, испуганно глянул на меня и быстро произнёс:
— Не ухарь он, а охотник на воров! Ветрояром кличут!
— Продолжай! — потребовал я.
— С год назад в городе объявился. Патент выправил и быстро с нашими заправилами столковался. А как в гору пошёл, так и напарника себе под стать сыскал. Сейчас с полдюжины костоломов при них крутится.
Напарник? Это с кем ещё Пламен задружился?
Меня он не узнал, а сам я особых претензий к нему не имел, но мало ли как всё обернётся? Так что я на всякий случай уточнил:
— С кем работает?
Но тут уж буфетчик покачал головой.
— Не знаю. Они где-то на северной окраине обретаются. В нашей округе гости нечастые.
— Не свисти! — зло выдал я. — Как бы ты тогда за ним своего человечка послал?
Буфетчик побледнел.
— То не я! Я только Неряхе весточку передал, как условились!
— Озар где?
Проныру дядька сдал без малейших колебаний.
— Через два перекрёстка, — указал он в сторону моря, — блошиный рынок есть, так Неряха там в кости играет. Или в орлянку. Или в три листка. Не знаю, с кем столковался!
— Ясно.
Я кинул монету в стакан с нетронутым ромом, соскользнул с табурета и отправился на поиски Озара. Найти уличный базар не составило никакого труда, а немного покрутился по нему и заслышал знакомый звон. Заглянул за торговые ряды и наткнулся там на рассевшихся кружком босяков. Единственным взрослым игроком среди них оказался Неряха — он так увлечённо бренчал монетами, что не заметил меня, пока я не ухватил его за ворот.
Озар взвизгнул и едва не вывернулся из кургузого сюртука, пришлось успокоить его тычком под рёбра.
— Щаспридёт! — бросил я босякам и потянул проныру прочь, довёл до подворотни и там одной рукой прижал к стене, а в другой заставил возникнуть ампутационный нож.