АКОНИТ № 3(3)
2018, сентябрь
Все права защищены.
Высшими силами
РЕДАКЦИЯ
Главный редактор
Андрей Бородин
Редактор
Василий Спринский
Литературные редакторы
Ольга Абложная
Илья Бузлов
Виктория Рихтер
Литературный консультант
Василий Спринский
Иллюстрация на обложке
Катерина Бренчугина
Дизайн обложки
Катерина Бренчугина
Внутренние иллюстрации
Катерина Бренчугина
Внутренний дизайн
Катерина Бренчугина
Вёрстка
Андрей Бородин
Группа VK
https: //vk. com/aconitum_zine
aconitum_zine@mail. ru
СОДЕРЖАНИЕ
Слово редактора
ЭХО НАШИХ ГОЛОСОВ
Василий Спринский
То, что приходит на зов
Джей Арс
Спираль
Илья Соколов
Полая луна
Сергей Капрарь
Муза
Константин Головатый
Греческий след
Алексей Зырянов
Мне бы просто снегом стать
Дарья Тоцкая
Скорый поезд до станции Унгвар
Александр Дедов
Пришли к вам шут и фокусник
Андрей Бородин
Колосс
Андрей Миллер
Мондрагон
Евгений Долматович
На краю ночи
Андрей Плотник
Лютый зверь Нигларх
ПО ТУ СТОРОНУ СНА
Кларк Эштон Смит
Цветочный демон
(перевод с английского: Андрей Бородин)
Эрик Шеллер
Дитя в лесу
(перевод с английского: Андрей Бородин)
Стефан Грабинский
Чад
(перевод с польского: Василий Спринский)
ГОЛОСА ИЗ ПУСТОТЫ
Дарья Тоцкая
Стефан Грабинский: галлицкий творец химер
Эрик Шеллер
От Мейчена до Вандермеера:
химерический пейзаж как воплощение Зла
(перевод с английского: Андрей Бородин, Илья Бузлов)
Требования к присылаемым рукописям
СЛОВО РЕДАКТОРА
Здравствуй, дорогой друг.
Перед тобой третий номер журнала «Аконит». В силу различных причин, мы были вынуждены перенести его выход с августа на сентябрь. Надеемся, оно того стоило.
Итак, что же ожидает тебя на страницах «Аконита» в этот раз?
В рубрике «Эхо наших голосов» ты обнаружишь 12 произведений наших авторов-современников. В заключительной части повести Василия Спринского «То, что приходит на зов» ты узнаешь, чем завершились приключения Шетавоса, Апни и капитана Белого Аспида. «Спираль» Джея Арса поведает о том, что случается с теми, кто слишком пытливо вникает в сущность чисел. Сергей Капрарь в «Музе» и Константин Головатый в «Греческом следе» расскажут о писателях: один из них, пока ещё неизвестный, жаждет написать гениальное произведение; другой, вполне известный, прозревает вещи, недоступные простым людям. В рассказе Дарьи Тоцкой «Скорый поезд до станции Унгвар» представлен жуткий случай, имевший место быть в поезде, движущемся через Восточную Европу. Александр Дедов в «Пришли к вам шут и фокусник» поведает о не менее жугком случае и злом роке, обрушившемся на ни о чём не подозревающих жителей города, затерянного среди болот. «Мондрагон» Андрея Миллера заставит тебя со-дрогнугься; но вот от тех ли, кто стал людьми совсем недавно — или от тех, кто был ими всегда? «На краю ночи» Евгения Долматовича погрузит тебя в вязкую пучину былого, проведёт от рассвета к закату — и, в итоге, оставит наблюдать, опустошённого, как медленно надвигается ночь… Рубрика прошита, словно ночное небо звёздами, стихотворениями в прозе. «Полая луна» Ильи Соколова, «Мне бы просто снегом стать» Алексея Зырянова, «Колосс» Андрея Бородина и «Лютый зверь Нигларх» Андрея Плотника — сумеешь ли ты найти в каждом из этих произведений что то по себе, будь то восторг перед мечтами и грёзами или ужас перед судьбой и забвением?
В рубрике «По ту сторону сна» мы представляем 3 произведения зарубежных авторов, классиков и современников. «Цветочный демон» Кларка Эштона Смита — удивительная история из иного, химерического мира, повествующая о нечестивом зле, поразившем целую планету, о борьбе с его владычеством, и о том, что из всего этого вышло. Стихотворение в прозе Эрика Шеллера «Дитя в лесу» — философская притча, заставляющая о многом задуматься. «Чад» Стефана Грабинского тоже являет нашему взору химеру — но уже в декорациях нашего мира, что вызывает ещё больший трепет и ужас.
В рубрике «Голоса из пустоты» находятся 2 эссе. Первое из них, «Стефан Грабинский: галлицкий творец химер» Дарьи Тоцкой, посвящено творчеству Грабинского и некоторым образам из его произведений. Второе — заключительная часть «От Мейчена до Вандермеера: химерический пейзаж как воплощение Зла» Эрика Шеллера, в котором автор завершает обзор произведений различных авторов и подводит итоги.
В конце журнала, по традиции, расположены актуальные требования к присылаемым рукописям.
Номер распространяется совершенно бесплатно. Однако, все желающие могут сказать нам спасибо и поддержать наш журнал любой суммой, которую посчитают приемлемой. Сделать это можно следующим образом:
® Сбербанк (спрашивайте актуальные реквизиты в личных сообщениях сообщества VK и через электронную почту);
WebMoney: R062813334165;
Яндекс-деньги: 410012996322894;
Киви: +79059571621
Мы будем очень рады помощи. Планы журнала «Аконит» и ИД «Boroff & Со» грандиозны, но лишь ваш интерес и поддержка способны воплотить их в жизнь.
Следующий номер будет тематическим. Приготовьтесь к встрече с тёмными божествами, вневременными демонами и необлечёнными тёмными силами. И пусть встреча эта свершится в самую тёмную ночь в году.
ЭХО НАШИХ ГОЛОСОВ♦
ВАСИЛИЙ СПРИНСКИЙТО, ЧТО ПРИХОДИТ НА ЗОВ
Окончание; начало см. в 1–2 (май)
Глава 4.Бой
— Шевелитесь, акульи дети! — орал капитан. — Круче к ветру, или эти ахеронские собаки проткнут нам борт!
Два корабля кружили друг против друга точно злые псы, выискивая слабые места, прежде чем вцепиться в противника.
Ахеронский военный дракон настиг валузийцев, когда им оставался всего один переход до Торговых островов. Отягощённый грузом самоцветов, пиратский корабль двигался вдвое медленнее, чем обычно. И ахеронец не замедлил этим воспользоваться.
Они были отменно вооружены. Быстры. И главное, сумели подкрасться к «Белому Аспиду» незамеченными, выследив и приблизившись к ним под покровом ночи на расстояние одного вёсельного рывка, что должен был закончиться молниеносной атакой и жуткой резнёй.
Апни, постоянно державший защитную сферу вокруг корабля, ещё на закате прошлого дня почувствовал слабую тревогу. Чувство это было настолько смутным и неясным, что он обратился за помощью к Шетавосу. Апни постарался передать толстому колдуну всё, что смог почувствовать, но даже их объединённых усилий не достало для разгадки. Казалось, некая сила обнаружила защиту, поставленную Апни, но это было всё, что они смогли выяснить. Больше ничего. Ни характер этой силы, ни направление, откуда она исходила — ничего. Казалось, что всё это всего лишь примерещилось не в меру восприимчивому мальчишке. Однако Шетавос знал, что это не так. Чувствительность юного мага была известна ему слишком хорошо. Толстяк знал, что ничего в мире не происходит само по себе. Всякое явление имеет корни — глубокие или лежащие прямо на поверхности.
О которые из них очень легко споткнуться.
Нечто, имеющее ту же природу, что и защитный купол Апни, попробовало коснуться его сознания.
С непонятными последствиями.
Умудрённый опытом, Шетавос привык считать всё непонятное враждебным для себя до тех пор, пока не убедится в противоположном. Необходимо было сообщить об этом капитану.
Белый Аспид, однако, не счёл это предупреждение порождением воспалённого юношеского воображения. Внимательно выслушав Шетавоса, он приказал колдунам бдительно следить за тенью чужой силы, немедленно докладывая ему обо всех изменениях. В море любая неожиданность очень быстро могла обернуться смертельной угрозой для корабля, а Ксан не любил бессмысленного риска, стараясь действовать только наверняка.
А на следующее утро смутные предчувствия юного мага обернулись вражеским кораблём, стремительно нагонявшим «Белого Аспида».
Бой был неизбежен. Это понимали все. Пираты даже не пытались бежать от ахеронского корабля, превосходившего их в скорости. Им оставалось лишь искусно маневрировать, стараясь не позволить врагам отнять у них ветер и уберечь свои борта от тарана.
Ахеронский корабль нацелил свой окованный металлом нос точно в середину левого борта «Белого Аспида», и если бы ветер не дул им в скулу, они наверняка достигли бы своей цели. Однако, пусть и недолго, стихия благоприятствовала пиратам. Совершив крутой поворот, они чудом уклонились от смертоносного подводного удара и теперь на несколько корпусов находились впереди дракона. Но эта игра в кошки-мышки не могла продолжаться долго.
Капитан пиратов решился первым.
— Харг, разворачивай навстречу этим ублюдкам! — скомандовал он. — Хватит бегать, пусть лучше они попробуют нашего тарана!
Гребцы правого борта пиратского корабля перестали грести, а затем, когда корабль, движимый теперь только одним левым бортом, начал поворачиваться, вновь погрузили вёсла в воду, работая ими в обратную сторону. «Белый Аспид» быстро разворачивался на месте.
Наконец манёвр был закончен. До ахеронского корабля было не больше сорока саженей, когда он начал противотаранный манёвр, стараясь встать борт о борт с пиратами.
Манёвр удался лишь частично. Корабли быстро сходились лоб в лоб, и хотя у военных было преимущество в скорости, расстояние было слишком невелико, чтобы полностью уклониться от тарана.
Удар потряс оба корабля. Пронзительный скрип дерева, треск ломающихся вёсел ахеронского корабля под беспощадным, окованным сталью носом «Белого Аспида», крики боли гребцов, чьи тела в недрах корабля ломались под ударами вышедших из повиновения тяжёлых вёсел, слились в диким рёве людей, получивших возможность сойтись лицом к лицу в яростной битве.
С обоих кораблей летели острые абордажные крючья. Никто не пытался рубить их. С глухим стуком рухнули сразу три абордажных мостика, и пираты ринулись в атаку.
Их встретил высокий борт ахеронского корабля. Дракон ощетинился мечами и копьями, отражая первый, самый яростный натиск пиратов. Хорошо укрытые лучники высматривали неосторожных противников. Несколько валузийцев уже неподвижно лежали на палубе «Белого Аспида», густо утыканные стрелами, но это не сломило остальных атакующих. Пираты хорошо понимали, что ждёт их в случае поражения. В самом лучшем случае — участь галерного раба, в худшем же — плен и долгие, нескончаемые пытки во славу чудовищных богов Ахерона. Помня об этом, валузийцы изо всех сил сражались за свою жизнь, не обращая внимания, что противник превосходил их числом.
Но сражение происходило не только на палубе.
Апни и Шетавос изо всех сил сдерживали яростные атаки вражеского мага. Может быть, даже не одного — столь совершенна была их защита, сквозь которую не мог пробиться даже сверхчувствительный юноша. Враг атаковал их в каком-то неуклонном ритме, словно заранее был уверен в победе. Малейшая оплошность, секундная слабость — и враг, тотчас прорвавшись сквозь ослабевшую защиту, моментально овладеет сознанием пиратов, подчиняя их своей воле, заставляя сложить оружие и подчиняться только его командам.
Чудовищная мощь атаки давила их, не позволяя в свою очередь ответить ударом на удар, заставляя отдавать все силы защите.
Шетавос, прислонившись спиной к задней переборке каюты, не в силах был даже сдвинуться с места, отражая невидимые атаки противника. Голова его раскалывалась от напряжения, толстяк не замечал ничего вокруг, полностью уйдя в глухую защиту.
Эго и помешало ему остановить Апни.
Юный маг, стоявший в центре каюты, вдруг покачнулся, и неверными шагами направился к двери, что вела на палубу, где кипел жестокий бой. Капитан строго запретил им покидать каюту, справедливо опасаясь за их драгоценные жизни. Основная схватка происходила на носу пиратского корабля. «Белый Аспид» сцепился с ахеронским драконом левой скулой, переломав тому добрую половину вёсел и остановившись почти у середины вражеского корабля. С дракона продолжали лететь абордажные крючья. Ахеронцы изо всех сил тянули абордажные концы, стараясь свалиться с пиратами борт о борт, чтобы, пользуясь своим численным превосходством, попытаться смять валузийцев. После нескольких минут боя, пираты, теснимые тяжеловооружёнными легионерами, начали медленно отступать на свой корабль. Вог уже и сам капитан Ксан, яростно отбивающийся от наседавших на него двух закованных в панцирь ахеронцев, начал медленно отходить назад.
Апни, двигаясь так, словно был пьян, распахнул дверь каюты, остановившись в её проёме. Казалось, солнечный свет и жуткие звуки битвы на мгновение ошеломили его.
Но только на мгновение.
В следующий момент страшный удар отбросил его обратно в каюту. Распахнутая юношей дверь снова захлопнулась, но это уже мало чем могло помочь.
Короткая толстая стрела вонзилась ему в самую середину груди.
Шетавос, превозмогая немыслимую силу атаки вражеского мага, медленно подобрался к Апни.
С первого взгляда было ясно — юноше не жить.
Шетавос протянул руку к стреле, однако в самый последний момент что-то удержало его руку от прикосновения к ней.
Смутная, неясная опасность исходила из короткого деревянного стержня, торчавшего из груди юноши. Словно этот смертоносный предмет ещё не до конца исполнил своё чёрное дело.
Как бы в подтверждение этого, Апни еле слышно заговорил, обращаясь к толстому колдуну:
— Больно… боги, как больно… он… враг, сильнее нас… не могу двигаться… стрела… эта стрела… он… вытягивает мою Силу… больно… — юноша замолк, видимо не в силах продолжать дальше, однако Шетавос понял, что он хотел сказать.
Стрела, поразившая Апни, не была шальной. Нет, она была изготовлена именно для такого случая.
Шетавос знал о существовании такого оружия. Стрелы Тьмы изготавливали из мёртвых корней громадных ядовитых кактусов, росших в жуткой соляной котловине Аттара. Достаточно было прикоснуться к такой стреле незащищённой рукой, чтобы обеспечить себе долгую, мучительную смерть. А сотворив над ней заклинание, можно было разбудить скрытую силу смертоносного лилового кактуса, что была сродни магическому дару людей. Такая стрела уже могла самостоятельно находить себе жертву, как правило — человека, наделённого колдовской силой. Поразив жертву, она одновременно устанавливала своеобразный канал, по которому владелец стрелы мог перекачивать в себя жизненную энергию жертвы. Нечто подобное происходило сейчас с Апни. И Шетавос ничем не мог помочь несчастному юноше. Он не мог даже подарить ему быструю смерть, ибо в таком случае сила чёрной стрелы должна была обратиться уже против него самого.
Сила мага — слишком ценная субстанция, но её невозможно выпить одним глотком. Словно крепкий настой свящённого чёрного лотоса, её нужно медленно высасывать из жертвы. То, что жертва при этом ощущает — это её личное дело. Ощущения эти страшнее самой жуткой и медленной пытки. Огненные иглы, медленное погружение в кипящее масло, сдирание узких полос кожи и мяса с костей — всё это ничто, по сравнению с опустошением сосуда силы мага. Такая чудовищная казнь могла длиться до нескольких месяцев, если жертва обладала достаточным количеством жизненных сил.
Шетавосу оставалось только беспомощно смотреть, как враг медленно, явно наслаждаясь, высасывает жизнь из Апни.
И не только из него.
Противник продолжал ментальную атаку, стараясь поскорее разрушить защитный купол валу-зийского корабля. К немалому удивлению Шетавоса, юноша даже на грани смерти продолжал удерживать поставленную им защиту.
Однако, это не могло продолжаться долго. С каждым моментом Апни всё больше слабел. В любой момент враг мог порвать тонкую паутину его заклятий.
Шетавос знал, что последует за этим. Он сам не раз подчинял сознание врагов, заставляя их бросать оружие и покорно двигаться под мечи и топоры своих соратников.
Нечто подобное происходило и сейчас, с той только разницей, что Шетавос и валузийцы были намечены на роль жертвы.
Но пираты не привыкли сразу сдаваться в плен, где их не ждало ничего хорошего, и потому они сражались изо всех сил.
Толстый колдун не был исключением.
Отстранившись от умирающего Апни, Шетавос, собравшись с силами, принялся творить последнее из оставшихся в его запасе заклинание. Он не знал, что может за этим последовать, но ситуация не оставляла другого выбора. Если им суждено погибнуть, пусть вместе с ними на тот свет отправится как можно больше врагов.
Борясь с усиливающимся давлением на его разум, Шетавос выкрикивал жуткие, непривычные для человеческого горла слова, призывавшие в этот мир Повелителя змей моря Эдждерху — заклинание-призыв, что было записано в железной книге, лежавшей на вершине Клыка Теней.
Заклинание было длинным, сложные сочетания шипящих звуков, перемежаемых редкими взлаивающими воплями, были довольно сложны для человеческого горла, но Шетавос упорно продолжал произносить слова давно забытого языка, даже не надеясь на результат — ведь заклинание было неполным. Окончание его надёжно скрывалось в глубинах своевольной книги, не желавшей подчиняться случайному пришельцу. Но в нынешнем положении Шетавосу не оставалось ничего другого, кроме как использовать все шансы для выживания.
И он старался как мог.
Внезапно нечто странное мягко коснулось его собственного разума — точно холодное влажное щупальце спрута осторожно исследовало добычу, чтобы через мгновение, сжавшись тугой петлёй, удавить неосторожную жертву.
Наконец, пришёл момент, когда защита Апни окончательно рассеялась под давлением противника. Теперь Шетавосу приходилось сражаться не только за себя, но и за всех оставшихся в живых пиратов, пытаясь хоть как-то защитить их от вражеской ментальной атаки. Заклинание Эдждерху было произнесено, но Повелитель змей не спешил явиться на зов. Может быть, колдун где-то ошибся, может быть, не было сказано главное Слово — результат был один.
Ничего.
И, вдобавок ко всему, его разум продолжал подвергаться атаке. Словно чудовищный вампир высасывал его силу, выдавливая её из тела. И толстяк не мог ничего противопоставить врагу, как ни старался вспомнить все известные ему защитные заклятья. Создавалось впечатление, что он сражается не с живым человеком, а с холодным злобным предметом, умеющим только одно — высасывать человеческие души. Это не было похоже на то, что происходило сейчас с Апни. Ничего человеческого не было в этой страшной силе, вцепившейся в его разум. Шетавос знал о существовании подобных магических предметов, но никак не предполагал, что когда-либо ему придётся столкнуться с ними, особенно в роли жертвы. Он не хотел даже думать об этом.
Но всё-таки это произошло.
То, что высасывало сейчас его разум, старая ведьма, учившая Шетавоса магическому искусству, называла Сферой Поглощения. Редкое и страшное оружие, от которого не было спасения. Немногие маги осмеливались иметь с ней дело. Своенравный предмет, рождённый безумной фантазией давно умершего мага, получившего секрет ужасной Сферы от самого Харст-Гу. Оружие это обладало собственным подобием воли и в любой момент могло обратиться против своего хозяина, если тот был недостаточно осторожен в обращении с ней. Но в умелых руках Сфера Поглощения становилась страшным оружием. Будучи активированной, Сфера начинала разбрасывать вокруг себя во все стороны невидимые цепкие щупальца, выискивающие жертву. Как правило, Сфера вначале атаковала людей с наиболее мощными ментальными способностями. Нескольких минут было достаточно, чтобы переместить душу колдуна в небольшой хрустальный шар, оставив умирать его человеческое тело, которое не умело больше ни дышать, ни есть, ни пить. Лишь сердце по инерции ещё некоторое время продолжало судорожно сокращаться, гоняя по жилам кровь. Но и это вскоре прекращалось.
Душа же, выдернутая из тела, должна была медленно растворяться в мутном хрустале Сферы, поддерживая её чудовищную, непонятную жизнь. Впрочем, о дальнейших странствиях души практически никто ничего не знал. Только слухи один страшнее другого ходили среди посвящённых в тайное Знание. Не было ещё случая, чтобы кто-то вырвался из цепких щупалец Сферы. Что происходило внутри неё, оставалось загадкой даже для её владельцев — все секреты Сфер исчезли вместе с тем, кто дал им жизнь. По слухам, создатель Сфер сам стал одной из их жертв, успев оставить лишь краткие инструкции по их использованию.
И сейчас Шетавосу на собственной шкуре предстояло узнать все эти подробности.
Несмотря на титанические усилия удержать рвущуюся из тела душу, толстый колдун медленно проигрывал сражение. Находясь в закрытой каюте, он в то же время чувствовал, как неведомая сила открыла перед ним узкий проход, на другом конце которого находилось чуждое, враждебное Нечто, вцепившееся в него. Оно давило и комкало разум, стараясь сделать его частью Себя, не обращая ни малейшего внимания на все попытки сопротивления, полностью уверенное в конечном результате.
Удивительно, но Шетавос всё ещё находился в сознании. В уши его проникал несмолкающий шум битвы, и этот звук радовал гибнущего колдуна. Очевидно, его соперник сейчас был полностью поглощён работой со Сферой, на какое-то время отвлёкшись от мало интересных ему обычных людей. Вновь, как и в самом начале битвы, исход её определялся лишь острой сталью клинков. При известной удаче, пираты даже могли рассчитывать на победу, опрокинув атакующих ахеронцев. Валузийцы, оттеснённые обратно на свой корабль, пока сдерживали легионеров. Неуправляемые корабли постепенно разворачивались бортом к волнам. Резкий порыв ветра помог ахеронцам, стаскивавшим корабли, плотно свалив их к борту борт. Воины уже прыгали на палубу пиратского корабля, когда произошло нечто неожиданное, как для ахеронцев, так и для самих пиратов.
Очевидно, заклинания Шетавоса начали действовать, хоть и с некоторым запозданием.
Гибнущий колдун уже не видел, как полыхнули злобным огнём два огромных изумруда глаз чудовищной змеи, украшавшей нос пиратского корабля. Длинное белое тело её изгибалось и вытягивалось в поисках добычи. Белый металл носового украшения превращался в живую плоть ужасного хищника, проснувшегося от запаха пролитой крови.
Удивлённые крики заставили всех оглянуться на ожившее украшение. Даже невозмутимый и холодный капитан Ксан в изумлении смотрел на небывалое чудо, происходившее с его собственным кораблём.
Ошеломлённые ахеронские воины на какое-то время даже прекратили сражение, поражённо гладя на оживающий корабль.
Чудовищный змей не замедлил воспользоваться этим промедлением. Огромная зубастая пасть молниеносно рванулась вбок, в сторону ахеронского дракона. Легионер, закованный в прочный, тяжёлый доспех, был перекушен пополам, даже не успев сообразить, что произошло. А голова корабля-змея уже вцепилась в новую жертву.
Прежде чем ахеронцы оправились от потрясения, они недосчитались шестерых воинов. Спасаясь от ужасной пасти, легионеры поспешно отступили на безопасное расстояние, куда не мог дотянуться злобный змей, и принялись осыпать чудовище градом стрел, пробивающих на таком расстоянии самые прочные доспехи. Однако это не причиняло неудобств металлическому змею. Стрелы просто отскакивали или ломались о его блестящую чешую. Похоже, у чудовища вообще не было уязвимых мест. Змей не обращал внимания даже на попадания в его пасть и глаза. Оживший металл не чувствовал боли.
Пираты радостными криками приветствовали эту неожиданную помощь. Вдохновенные такой внушительной поддержкой, они с удвоенной яростью обрушились на ахеронцев, сгрудившихся в носовой части своего дракона в попытке уберечься от металлического чудовища. Теснота мешала воинам, и пираты не замедлили воспользоваться этим. Неистово врубаясь в их ряды, они постепенно оттесняли их назад.
Прямо к пасти громадного змея.
Оказавшиеся меж двух огней, ахеронцы яростно сопротивлялись, предпочитая смерть от вражеского клинка ужасной змеиной пасти.
А белый змей продолжал свою разрушительную деятельность. Убедившись, что до противника ему пока не добраться, змей обрушил свою ярость на тело вражеского корабля. Первый удар пришёлся по невысокой надстройке в средней части ахеронского дракона. Металлическое тело проломило непрочную крышу, и змеиные зубы вцепились в мягкое человеческое тело, что находилось внутри. Человек умер, даже не вскрикнув. Покончив с ним, змей быстро оглядел разрушенную каюту в поисках других людей, что могли прятаться здесь, и, не обнаружив никого, принялся методично крушить внутренности каюты, проламывая головой переборки, разгрызая попадавшиеся на пути мелкие предметы. Хрупкие стеклянные сосуды с мерцающими дымящимися жидкостями катались по полу каюты, с неприятным звоном. Разбиваясь, они смешивали своё содержимое в какую-то дьявольскую смесь, разъедавшую пол, усеянный изодранными книгами и кусками странной мебели. В воздухе повисло бурое облако дыма, когда эти жидкости добрались до искалеченного человеческого тела, засыпанного обломками.
Наконец, покончив с внутренностями каюты, змей вытащил обратно свою плоскую голову.
Враг всё ещё находился достаточно далеко. Предоставив валузийцам самим разбираться с врагами, белый змей вцепился металлическими зубами в борт дракона. Во все стороны полетели щепки и куски металла. Каждый такой удар оставлял в ахеронском корабле большую рваную дыру. Металлический змей явно собрался пустить дракона на дно, разгрызая его пополам.
Ахеронские воины видели это. Страх придал им силы. Некоторые из них уже рубили абордажные мостики и верёвки, чтобы поскорее удалиться от страшного ожившего корабля.
А пираты продолжали наступать.
К этому времени толстый колдун представлял собой опустошённый сосуд, содержавший когда-то душу, полностью поглощённую сейчас Сферой. Апни, поражённый заговорённой ядовитой стрелой, время от времени едва слышно стонал, по-видимому, испытывая ужасную боль. Корабль полностью лишился магической защиты.
Однако, пиратам это ничуть не повредило. Оживший белый змей успел уничтожить самого главного их врага — ахеронского корабельного мага, хозяина Сферы Поглощения.
Но, несмотря на гибель Шетавоса, заклинание Повелителя змей моря продолжало действовать.
Ни пираты, ни ахеронские воины, увлечённые неистовой битвой, не обратили внимания, как на море внезапно стали возникать небольшие всплески, словно кто-то бросал в воду камешки…
С каждым мгновением этих всплесков становилось всё больше, а на палубы обоих кораблей начало падать что-то мелкое.
Маленькие, тоненькие, извивающиеся змейки, явившиеся из ниоткуда, старались вцепиться в человека, впрыскивая моментально действующий яд, непонятным образом удерживаясь на гладких металлических доспехах, забираясь под них в поисках живой человеческой плоти. Острые длинные зубы прокусывали толстую кожу сапог. Человек, поражённый таким укусом, на мгновение замирал — а затем без звука падал мёртвым, чтобы через несколько минут растечься по палубе мерзкой лужей, из который выпирали обнажившиеся кости скелета.
Злобные маленькие создания нападали на всех без разбора, не видя ни малейшей разницы между пиратами и ахеронцами. Последним, наконец, удалось разъединить корабли, и теперь враги медленно удалялись друг от друга. Часть пиратов осталась на лежащем в беспомощном дрейфе изуродованном ахеронском драконе, но в эти страшные мгновения люди забыли о вражде, спасая собственные жизни, отбиваясь от нового страшного противника.
Однако силы были слишком неравными.
Ядовитые создания, по-видимому, не обращали внимания только на абсолютно мёртвые тела, яростно атакуя немногих оставшихся в живых. Люди яростно давили сапогами пришедших из неведомых бездн дьявольских тварей, рубили их, кромсали мечами… Но что может сделать тигр против сотни тысяч красных муравьёв?
Только одно — спасаться бегством.
Людям бежать было некуда. Неоконченное заклинание оказалось страшной, неуправляемой силой. И некому было направить в нужную сторону маленьких, лишённых разумения, вечно голодных слуг Повелителя Змей. Человек еле успевал умертвить десяток змеек, как на него туг же набрасывалась целая сотня ядовитых созданий, взбирающихся по ногам, падающих с мачт и такелажа, погребая людей под живым, отвратительно шевелящимся ковром цвета крови.
Через несколько минут всё было кончено.
Глава 5. Освобождение
Капитан Ксан медленно, точно в полусне, брёл по палубе ахеронского корабля, спотыкаясь о брошенное оружие и мёртвые тела тех, кто успел принять смерть от честного стального клинка. Некогда роскошные сапоги красной кожи скользили в покрывавшей палубу омерзительной жиже из крови и плоти, расплывшейся под действием ужасного яда. Одежда валузийца была изрезана вражескими клинками, кое-где пронзившими его белый доспех, благодаря которому Ксан сумел избежать опасных ранений. Но потеря крови и потрясение от страшной атаки змей сделали своё дело — Ксан еле передвигал ноги. Он ещё не оправился от того, как быстро и страшно завершилась битва. Те, кто уцелел в схватке с металлическим змеем, были беспощадно уничтожены за какие-то несколько минут. А когда в живых не осталось никого, ковёр змей, устилавший палубу, внезапно зашевелился, перебираясь через борт, чтобы в следующий миг скрыться в волнах.
Белый Аспид бродил между трупами, с трудом осознавая себя. Слишком велико было потрясение — в несколько минут лишиться корабля и команды, неведомым способом оставшись в живых самому. Его потрёпанный корабль отнесло довольно далёко. Добираться до него вплавь, особенно в нынешнем состоянии — безумие, но у Ксана не возникло и мысли о возвращении.
Переступая через очередное тело, Ксан зацепился носком сапога за порванный плащ, и в сердцах пнул его владельца.
Человек едва слышно застонал, не открывая глаз.
Услыхав этот стон, Ксан резко обернулся. Хвала богам, он не единственный, кто уцелел в этой кошмарной схватке!
Это был рослый ахеронец, очевидно, один из первых, схватившихся с пиратами, и получивший сильный, оглушивший его удар. Поначалу обрадованное лицо Ксана вновь стало хмурым.
Враг.
Воин Морского Легиона.
Совсем недавно он, не раздумывая, напал бы на него, стараясь побыстрее отправить на тот свет. Но это осталось в прошлом. Сейчас они были единственными живыми людьми на корабле. Ксан знал, насколько ужасно одиночество. Особенно страшным оно было сейчас, на корабле, полном мёртвых тел, плывущем в неизведанную даль по воле равнодушных волн.
Ксан наклонился над ахеронцем, осматривая, насколько тяжело тот ранен. Крови почти не было. Судя по всему, легионер был просто оглушён сильным ударом, едва не разрубившим его шлем. Однако, прочный металл выдержал, оставив на голове ахеронца лишь огромную шишку.
Ксан стащил с него шлем и бесцеремонно стукнул воина кулаком по голове.
Легионер застонал громче, и наконец открыл глаза, отыскивая обидчика. Однако, встретившись взглядом с Белым Аспидом, воин едва сдержал крик ужаса.
— Да, я немного отличаюсь от остальных людей, — неприязненно произнёс пират. — Вставай, нечего пялиться на мои глаза, я не собираюсь тебя жрать. Отвечай, как тебя зовут.
— Дальгон, — произнёс ахеронский воин. — Дальгон Вирц.
Он медленно приходил в себя. Не каждый день можно встретить человека с жёлтыми змеиными глазами с вертикальным, слегка изогнутым зрачком.
— Что произошло? — спросил Дальгон. — Я помню, как перебирался на пиратское судно, зарубил двух разбойников, а затем… Удар по голове и тьма… Я сильно ранен?
— Жить будешь, — неприязненно произнёс Ксан. — Только вот не знаю, долго ли. Вставай, и без глупостей, — он выразительно похлопал себя по ножнам, откуда выглядывала внушительная рукоять меча.
Преодолевая накатывавшие на него волны дурноты, легионер медленно поднялся, осматриваясь по сторонам. То, что он увидел, не улучшило его настроения. Мёртвые тела и пустые доспехи, выпачканные ужасной кашей из растворившихся человеческих тел, торчащие из одежды кости, освобождённые от плоти, борт дракона, разломанный белым змеем почти до ватерлинии, разбитые надстройки…
Они были единственными, оставшимися в живых в этой жуткой бойне.
— Во имя Сета, что же всё-таки здесь произошло?! — вновь повторил поражённый Дальгон, пытаясь удержаться на ногах, скользя по палубе дракона.
Ксан коротко рассказал ахеронцу об атаке из моря. Дальгон внимательно выслушал, но глаза легионера светились недоверием.
— Как же мы тогда смогли уцелеть? — спросил он.
— Не знаю, — честно ответил Ксан. — Может быть, они почувствовали во мне родственную душу — ты ведь и сам испугался моих глаз. А что касается тебя… возможно, в то время ты был более мёртв, чем жив. Как бы то пи было, мы здесь. Знаешь ли ты, где мы сейчас находимся?
Ахеронец уже почти пришёл в себя. Голова его ещё кружилась от страшного удара, но смысл происходящего начал наконец доходить до него.
— Ты — враг, — стараясь говорить как можно чётче и раздельней, произнёс он, обращаясь к Кеану, — и я должен был бы зарубить тебя прямо здесь, но… Если всё обстоит так, как ты говоришь, наше положение оставляет желать лучшего. Я не моряк, я воин. Те, кто мог бы ответить на твой вопрос, сейчас мертвы. Я знаю, что пять дней назад мы вышли из устья Стикса в открытое море. Мы направлялись на запал в сторону Торговых островов, и три последних дня солнце вставало за нашей кормой. Затем, обнаружив неизвестный корабль, мы пустились за ним в погоню, и вот чем это закончилось.
— Ладно, оставим этот разговор, — сказал валузиец. — Если я правильно понял, нам сейчас нужно править на восток, чтобы добраться до материка. Воин… Скажи, ты умеешь обращаться с парусом?
На то, чтобы поставить и закрепить парус, у них ушло несколько часов. Однако ветер упорно не желал наполнять парус дракона, столь быстро лишившегося команды. После нескольких часов сражения с тяжёлым неуправляемым кораблём, люди сдались. Закрепив рулевые вёсла, они без сил повалились в опустевшей капитанской каюте. Жестокий бой, раны и сражение с непослушным кораблём совершенно лишили их сил. Утомлённые тела требовали отдыха. Люди почти моментально провалились в глубокий сон.
Утро не принесло им облегчения. Отдохнувший ахеронец припомнил, что в этих водах существует довольно сильное южное течение. Ничего хорошего в этом не было — на юге простирался необъятный океан без малейших признаков земли. Оставалась лишь слабая надежда на встречу с каким-нибудь сумасшедшим судном, забравшимся в эти воды.
Однако сидеть, сложа руки, сейчас было, по меньшей мере, неуместно. Им предстояло избавиться от усеивавших палубу мёртвых тел. Мерзкая, но необходимая работа; в противном случае их вполне могла посетить какая-нибудь малоприятная тропическая зараза, легко селящаяся в быстро разлагающихся телах.
Полтора десятка мертвецов довольно быстро отправились за борт. С остальными было сложнее. Мерзко пахнущая полужидкая масса, в которую превратилась человеческая плоть, легко вытекала из одежд и доспехов погибших, заливая палубу. В конечном итоге, люди принялись убрать её с помощью вёдер и широкой лопаты, отыскавшейся в кладовой. Тяжкий, каторжный труд.
Они опорожнили уже около полусотни вёдер, но мерзкой жижи на палубе почти не убавилось. Зато, поглядев в море, Дальгон внезапно заметил там нечто, весьма встревожившее его.
Ксан обернулся на его крик.
Дальгон возбуждённо показывал ему на что-то, находившееся за бортом корабля.
Ксан осторожно выглянул за борт.
Вокруг корабля, там, где Дальгон опорожнял своё ведро от человеческих останков, по воде расплывалось необычное чёрное пятно.
Это не было похоже на простое изменение цвета воды. Нет, пятно это казалось совершенно чужим окружающему его морю. Пятно, футов двадцати в диаметре, словно сопровождало корабль, приклеившись к его борту. Выглядело оно крайне неприятно. Даже волны останавливались, едва коснувшись края этого пятна — словно на воду упала чёрная, невероятно плотная и тяжёлая тень какой-то неведомой, незримой твари.
Ксан даже посмотрел вверх, словно высматривая обладателя этой тени, однако небо над ними оставалось чистым.
Он вгляделся в пятно внимательнее. Валузийцу показалось, что рядом с ним, за спиной, находится громадная злобная змея, готовящаяся к удару. В ноздри его вползал неощутимо слабый мускусный запах, уши слышали неосязаемо лёгкий скрип и шорох мелких чешуй, словно на палубе извивалось длинное гибкое змеиное тело.
Он резко обернулся, осмотревшись вокруг.
Ничего.
— Ну и что? — поинтересовался он у Дальгона.
— Что ты там увидел?
— Пятно, неужели не видишь, — ответил тот. — Я выбрасывал сюда ведро за ведром, и тут вдруг вода потемнела, словно из глубин всплывала какая-то тварь, а затем по поверхности растеклось это пятно. И оно продолжало увеличиваться с каждым выброшенным ведром, а теперь словно прилипло к кораблю. Смотри, оно и сейчас увеличивается! И шорох! Запах! Ты чувствуешь этот змеиный запах?!
Ксан ещё раз внимательно присмотрелся к пятну, однако, не заметил каких-то следов его роста. Хмыкнув, он повернулся к Дальгону.
— В следующий раз, когда тебе примерещится кракен, не спеши оповещать об этом других — могут неправильно понять, — ответил он. — Продолжай работать. К вечеру нам нужно очистить корабль.
Вернувшись к своему борту, он внимательно всмотрелся в море. Никаких следов странных чёрных пятен — только грязная пена от непотонувших жидких останков.
Однако на душе у Ксана было неспокойно. Он помнил этот шорох и запах невидимой змеи. Реальный, слишком реальный. Однако, сам не зная почему, он ни слова не сказал об этом Дальгону. Предыдущий день принёс массу неприятных моментов, связанных с колдовством и вызыванием всяких монстров. Не исключено, что вчерашние события до сих пор не окончились.
Впрочем, пока эта чёрная штука ничем не проявляет себя, можно спокойно продолжать уборку-погребение.
Дальгон огляделся, высматривая места наибольшего скопления разложившейся массы. Пятно пятном, но на корабле следует поддерживать порядок. У бортов было уже сравнительно чисто, основные скопления останков лежали посреди палубы. Дальгон направился гуда.
В паре футов от него в палубе зиял пролом, ославленный ожившим «Белым Аспидом». Когда-то здесь была каюта корабельного мага. То, что от неё осталось, лишь с большой натяжкой можно было назвать помещением. Металлический змей пробил, прогрыз в корабле широкую дыру почти до самого борта.
Дальгон с интересом заглянул туда.
Ничего интересного. Изуродованные переборки и усыпанный обломками пол оставляли тягостное впечатление. К счастью, металлический змей не успел повредить корпус корабля, иначе людям пришлось бы в разы тяжелее. Ахеронец уже собирался было вернуться к прерванному занятию, но в этот момент его глаза различили внизу торчавшую из-под обломков чью-то ногу.
Дальгон спустился вниз и принялся осторожно разгребать мусор. Ну, так и есть, колдуну тоже не повезло. То, что обнаружил Дальгон, оказалось нижней половиной мага, перекушенного пополам пиратским змеем.
Вскоре нашлась и вторая половина. Вернее, то, что от неё осталось — левая рука, часть грудной клетки и половина головы, до сих пор нахально смотревшая на Дальгона помутневшим, но от этого не ставшим менее злобным глазом. Остальные части туловища колдуна словно испарились, или скорее сгорели, судя по обугленной правой половине его груди и головы.
Дальгон осторожно вытащил из обломков ноги колдуна, и, подтащив их к борту, освободил корабль от ещё одной части ставшего бесполезным члена экипажа. Затем вернулся за вторым куском.
Осторожно, чтобы ненароком не коснуться какой-нибудь мерзости, пролившейся из разбитых колб, Дальгон добрался до останков. Брать в руки этакую пакость не хотелось, но ничего не поделаешь, уборку нужно продолжать. Ахеронец взялся за уцелевшую руку мертвеца, и поволок его к борту, продираясь сквозь обломки каюты.
Пнув ногой очередную вставшую на его пути кучу мусора, Дальгон вдруг заметил странный блеск, мало уместный в этом хаосе.
Бросив покойника, он присел, разгребая обломки.
Блестящий предмет оказался хрустальным шаром размером с человеческую голову. Сфера эта была бы идеально прозрачной, если бы не трещина, зеркальной гранью расколовшая шар почти до половины.
Заворожённый мерцающим блеском, ахеронец осторожно взял её в руки. Почти тотчас же он ощутил странное покалывание в пальцах и ладонях обеих рук, постепенно распространившееся вверх по рукам, и далее, от плеч до самой макушки. На мгновение ему показалось, что голова его разбухает, пытаясь лопнуть, не выдержав вдруг неизвестно откуда взявшегося давления изнутри. Впрочем, это гут же прекратилось.
А затем вспышкой молнии возникла мысль, одновременно его и в то же время не его, словно кто-то, неведомым образом забравшись в его разум, вдруг закричал:
«Опасность!!!»
Звериный инстинкт воина сработал прежде, чем он успел удивиться происходящему. Повинуясь команде, исходившей из самых потаённых глубин его сознания, он обернулся.
И вовремя.
В двух шагах от него, там, где ещё недавно лежало тело колдуна, стоял Ксан с обнажённым мечом. Намерения его были совершено недвусмысленны.
Дальгон не понимал, как он не услышал его приближения. Валузиец уже поднимал меч, чтобы ударить в незащищённую спину Дальгона. Лицо его было искажено какой-то странной и страшной ухмылкой. Валузиец сделал шаг вперёд, пламенный меч его пошёл вниз, метя в шею своего недавнего товарища по несчастью.
Если бы не предупредивший Дальгона голос, возникший в его мозгу, он скорее всего был бы уже безнадёжно мёртв. Однако, в последний момент заметив опасность, он каким-то чудом сумел откатиться вбок, уклоняясь от смертоносного удара. Меч Ксана, не встретив на своём пути тела, в которое должен был вонзиться, ударил по усеянному обломками полу каюты. Этой задержки Дальгону хватило, чтобы одним прыжком выскочить на палубу. Выхватив из ножен свою саблю, он принял оборонительную позу.
Выбравшийся из разбитой каюты Белый Аспид, нимало не обескураженный своим промахом, уже поднимал своё оружие, готовясь к новой атаке.
Ахеронец, ещё не до конца осознав ситуацию, обратился к нему, ни на мгновение не спуская взгляда с кончика вражеского оружия:
— Эй, ты что, с ума сошёл? Я же ничего… — дальнейшее осталось недосказанным.
Ксан ринулся вперёд. Меч его превратился в смертоносный сверкающий веер, сметающий всё на своём пути.
Дальгону поневоле пришлось обороняться. Не в силах поверить в такое резкое перерождение своего спутника, он пока старался только отбивать удары валузийца, не желая переходить к атаке.
Но так не могло продолжаться долго. Похоже было, что Ксан совершенно спятил. Теперь им владела только одна мысль — как бы поскорее прикончить ахеронца.
И вновь в сознании Дальгона возникли слова-образы, словно в его разуме находился кто-то ещё, пытаясь помочь ему справиться с обезумевшим валузийцем:
«Следи за его левой рукой! Он готовится метнуть нож. Сейчас!!!»
Дальгон послушался. Он не мог знать, что Белый Аспид действительно готовится метнуть в него короткий, невидимый ахеронцу нож, спрятанный в нагрудных ножнах, но благодаря возникшей непонятно откуда подсказке, сумел увернуться от этого молниеносного удара.
Метательный нож с неприятным свистом пронёсся у него над головой. Ахеронец медленно отступал, стараясь вынудить противника стать лицом к солнцу. А голос его невидимого союзника продолжал нашёптывать ему странные вещи:
«Убей его. Он больше не человек. Им владеет сейчас страшная сила, могущество которой ты даже не можешь себе представить. Я помогу проникнуть тебе в его сознание. Гляди!!!»
У Дальгона словно появилась ещё одна пара глаз. Теперь он мог видеть, что его противник предпримет в следующее мгновение, все незащищённые места валузийца. Но, несмотря на это, он всё ещё не хотел убивать Ксана.
А голос продолжал:
«Не смотри ему в глаза! Он умеет подавлять противника взглядом! Не смотри!!!»
Но было поздно.
Дальгон, сумевший наконец занять выгодную позицию, на мгновение взглянул в лицо Белому Аспиду. И взгляд этот оказался роковым.
Круглые змеиные глаза Ксана с узким, словно извивающимся вертикальным зрачком, вцепились в разум ахеронца, стараясь подчинить его себе, изгнать из его души всякую мысль о возможности сопротивления, опустить саблю, открыться, подставляя под удар пламенного меча незащищённое мягкое горло…
И Дальгон, не в силах сопротивляться этому внезапному давлению на свой разум, на какой-то момент ослабил защиту. Меч Ксана ударил, точно кобра, однако, в самый последний момент ахеронец, уже не успевая поднять свою саблю, отшатнулся всем телом назад.
Острая валузийская сталь, миновав его шею и прочертив глубокую царапину на панцире, попала в стык двух металлических пластин, что прикрывали правую сторону тела Дальгона, вонзившись ему в бок. Из-под доспеха хлынула кровь.
Однако мгновенный шок от этого страшного удара одновременно освободил сознание ахеронца от злобной воли Белого Аспида. Дальгон словно очнулся от короткого сна. Рана причиняла невыносимую боль, однако, он вновь был самим собой… и ещё кем-то, кто помогал ему сражаться против обезумевшего валузийца. Чувствуя, что силы постепенно оставляют его, Дальгон превратился в боевую машину, на короткое время забывшую о боли и видевшую перед собой только одну цель — проклятого валузийца, сумевшего его ранить.
На какое-то время Дальгон словно стал чудовищным смертоносным вихрем, старающимся достать Ксана сквозь прикрывавшую его защиту меча и панциря, зная всё, что тот предпримет в следующее мгновение. Валузиец ударил снизу-вверх, стараясь попасть Дальгону в живот. Ахеронец отбил этот выпад, едва не выбив меч из рук Белого Аспида, и, пока тот пытался перехватить своё выворачивающееся оружие, Дальгон нанёс ему страшный удар, окончательно отбросив уже поднятый для нового удара меч Ксана, перерубив валузийцу шею.
Белый Аспид остановился, словно в изумлении, не понимая, что же произошло, а затем его голова, медленно отделяясь от туловища, скатилась на палубу корабля. Через мгновение ноги его подкосились, и обезглавленное тело медленно осело вниз, заливая кровью дощатый настил.
Но и Дальгон тоже чувствовал себя не лучшим образом. Теряя сознание от боли, он стащил с себя доспех, желая перевязать рану. Однако, увидев то, что сделал пламенный меч валузийца, Дальгон понял, что никакая перевязка его не спасёт — слишком быстро вытекала кровь, слишком глубоко проникла в его тело вражеская сталь.
В мыслях вновь возник Ксан. Бессмысленное нападение, необъяснимая кровожадность, — зачем? Ведь они практически договорились о вынужденном сотрудничестве. И этот голос в его сознании — откуда?
Словно в ответ на этот вопрос, в голове Дальгона вновь появились уже знакомые слова — образы, что помогли ему справиться с обезумевшим валузийцем. Но на этот раз казалось, что этот голос чем-то очень сильно встревожен. Ахеронец находился на грани потери сознания, однако непонятный пришелец, казалось, вовсе не был заинтересован в таком исходе.
Наконец, наступило некоторое прояснение. Дальгон услышал что-то, похожее на довольный вздох.
Чувствуя, что сходит с ума, он задал неслышный вопрос:
«Кто ты?»
К его удивлению, ответ пришёл тотчас же. Чёткий, ясный, он никак не мог быть порождением его собственного угасающего разума, произнося немыслимые, невероятные вещи, страшные в своей простоте.
«Я — маг с пиратского корабля. Вернее, я когда-то был им. Ваш колдун смог похитишь мою душу, заключив её в тот шар, что ты нашёл в обломках. Это — нечто вроде ящика с несколькими крысами, где в конечном итоге остаётся одна-единственная, пожравшая более слабых соперниц. Только здесь вместо крыс — души людей, преимущественно магов, как и я. Их было четверо… я остался один, а затем Сфера треснула после удара змея. Но это не дало мне свободы. Душа, насильственным образом извлечённая из живого тела, не может самостоятельно уйти в мир теней, обречённая скитаться здесь, не в силах отыскать путь в царство мёртвых, чтобы забавлять живого владельца Сферы. Но даже это не самое страшное, по сравнению с тем, что я увидел после того, как треснула Сфера. Ты помнишь то чёрное пятно на воде, рядом с кораблём?»
«Да», — точно так же неслышно ответил Дальгон.
Он уже был не в силах говорить, но разум его был как никогда ясен. В памяти вновь всплыл образ странного пятна, и вновь, как и тогда, он почувствовал мускусный запах и шорох бесчисленных чешуи невидимой змеи, продолжавшей преследовать его и сейчас, даже когда он не смотрел на это пятно.
«Я использовал против вашего мага заклинание вызова змей моря, найденное мной в одной древней книге. Поверь, мне не оставалось ничего иного — вы брали над нами верх. Заклинание было неоконченным. После того, как в ответ на мой зов владыка Эдждерху оживил наш корабль, заклинание, по-видимому, не перестав действовать, продолжало затрагивать всё более глубокие слои Незримого, призывая к месту боя и других его обитателей, вроде армии красных змеек.
В конечном итоге призыв этот, расходившийся, точно веер, во всё более глубокие слои Незримого, разбудил страшную, давно забытую силу, неведомым образом уцелевшую после гибели старого ада.
Тварь эта, подобно нынешнему мне, не смогла уйти с Зелии вместе со своими сородичами, освобождая этот мир молодой расе людей, пришедшей на смену её народу. Эта тварь — последний представитель исчезнувшего Змеиного народа. Будучи не в силах покинуть наш мир, она оставалась здесь в течении невообразимого времени — развоплощённое, голодное, злое, не способное самостоятельно перемещаться, бесконечно чужое сознание. И вот прозвучал Призыв…»
«И что?» — задал вопрос Дальгон.
«Тварь эта неописуемо, невыразимо чужда», — продолжал голос. — «Единственное, что связывает её с людьми — это желание проникнуть в царство мёртвых… в человеческий потусторонний мир, поскольку её собственного ада больше нет. Он исчез вместе с последним представителем расы Змеиного народа, ушедшим в невообразимые дали за пределами времени и пространства. Если бы не мой Призыв, эта тварь скиталась бы до скончания веков в сумрачном мире на грани жизни и смерти, бессильная проникнуть ни в мир живых, ни в царство мёртвых. Однако моё Слово дало ей возможность проникнуть сюда, в плоскость живых. И хотя это было не совсем то, чего хотелось этой твари, всё же она смогла покинуть своё сумрачное узилище. И теперь она будет стараться проникнуть туда, куда после смерти отправляются человеческие души.
Вот только цель этого проникновения несколько иная, чем у людей. Тварь эта поддерживает своё существование, поглощая без остатка души мёртвых. Миллионы лет одиночества и голода… и вот теперь такая возможность! Тварь овладела душой нашего капитана, когда тот выбрасывал в море останки погибших. Им ещё повезло… Валузиец — всего лишь потомок древних, ужасных экспериментов этих тварей, происходивших ещё во времена их земного владычества. Он похож на человека, но обделён бессмертной душой. То, что заменяло её, рассеялось как пар после его смерти, но невидимая тварь не погибла вместе с ним. О, если бы ты не был смертельно ранен! Все эти годы она не могла проникнуть в человеческое царство мёртвых, но вот теперь… Уходящая из тела душа, на короткий миг взаимодействуя с более ненужным ей телом, открывает канал, дверь, что пропускает бессмертную душу в иной мир. Сфера Поглощения не пропустила туда мою душу… Я хотел воспользоваться твоим сознанием, чтобы, когда придёт срок вместе отправиться к Небу, но сейчас… Не в силах самостоятельно открыть эту дверь, тварь хочет воспользоваться уходящей душой… душами, когда твоё тело больше будет не в силах удерживать нас в себе… Бешеный волк в стаде овец — это самое слабое описание того, что вскоре может произойти там… Я чувствую её голод… и ожидание… Она уже здесь!!!..»
Дальгон чувствовал, как его сознание словно заволакивает тяжкий багровый туман. Сквозь эту пелену до него уже не доходили слова Maia, превратившиеся в бессмысленные, ничего не значащие отрывки, исполненные чувства невыразимого ужаса. Постепенно и эти образы исчезли, сменившись странными, искажёнными картинами — мечущиеся, почти невидимые прозрачные тени, неслышные вопли.
А над всеми этими звуками и тенями Дальгон вновь явственно услышал короткий страшный шорох — точно рядом с ним вновь проползла чудовищная змея.
На мгновение сквозь этот шорох прорвался тонкий, отчаянный вопль, исполненный невыразимого ужаса — вопль проникшего в его разум колдуна, собиравшегося с его помощью освободить свою душу от бесконечных земных скитаний.
Дальгон знал этот вопль — так кричат люди, осознавшие, что существуют вещи, гораздо более страшные, чем обычная смерть. Так кричали медленно расчленяемые опытными жрецами, приносимые в жертву люди на кровавых алтарях Великого Кабана Харст-Гу, любившего лакомиться их тонкими энергиями…
Перед внутренним, гаснущим взором Дальгона, в сгущающемся багровом, а теперь уже почти чёрном тумане, вдруг растворилась светлая дверь, зовущая его к себе, освобождающая от тяжёлого, грязного и такого нелепого тела, лежащего на палубе искалеченного дракона.
И в этот последний миг Дальгон, словно обернувшись назад, почувствовал, как за ним неслышно, но уверенно движется тёмная, отвратительно извивающаяся тень колоссальной змеи, плывущая в окутавшем всё чёрно-багровом тумане, уверенно направляясь вслед за Дальтоном к светлому пятну прохода, отворённого в беззащитное царство Смерти…