— Не забыл, — ответил Леонтий, — хотя и желательно было бы увидеть их на всё той же «целике». Вместе со всеми уложенными приборами. Но что делать, не могу не уступить психологическому давлению. Особенно, если оно уже минуту пытается выжечь мне глаз лазерным прицелом.
— Тика, записал? — поинтересовался Петрович.
— Про лазерный прицел можешь стереть. А то в суде неправильно поймут.
— А чего он в меня сквозь штаны чем-то короткоствольным целится? — неприязненно поинтересовался Тика. — Я и это записываю, не беспокойтесь!
— Твоя фамилия часом не Запрудер? — поинтересовался Леонтий.
— Это мой дедушка, — не моргнув глазом, ответил Тика. — Погиб на дирижабле «Зефир». Но фотокамера уцелела. Совсем содержимым.
— Включая фотографию белорусского мутанта-убийцы Кеннеди, — хмыкнул Леонтий. — Ладно, это всё к делу не относится. Как и то, что в кармане у меня всего лишь курительная трубка. Могу показать. Разумеется, очень медленно, так, чтобы никто не заподозрил меня в дурных намерениях.
— Просто вынь руку из кармана, — нахмурился Петрович. — Нечего людей провоцировать.
— Да пожалуйста! — отозвался Леонтий, действительно, очень медленно вынимая руку из кармана и поднимая её над головой, точно сдающийся в плен солдат.
Пустую.
— Тика, меня глючит, или он поднял ТРИ руки? — оглушительным шёпотом поинтересовался Семён.
— Обе, — бросив короткий взгляд на Леонтия, ответил Тика. — Или нет… — неуверенно произнёс он, внимательно оглядывая одинокую фигуру Леонтия, стоявшего на некотором отдалении от всей собравшейся компании. — Петрович, ты вроде самый трезвый сегодня. Сколько рук он поднял?
— У видеокамеры спроси, — процедил Петрович. — По мне — так не меньше пяти.
— А на чём же он стоит? — удивился Семён, также приглядываясь к Леонтию.
Наклонился, вытянул и странно изогнул шею, точно удивлённый гусь. Посмотрел на Леонтия правым глазом, потом прикрыл его, повернул голову и посмотрел левым.
С тем же успехом.
После чего отвернулся и отошёл на несколько шагов в сторону, старательно стараясь избегать смотреть в сторону Леонтия.
— Можно, я не буду его трогать? — осторожно поинтересовался он в пространство.
— Мне бы это было неприятно, — усмехнувшись, ответил Леонтий. — Была бы на твоём месте красивая девушка, желательно брунетка… У неё точно не возникло бы подобных вопросов… наверное, — поправился он.
Руки он продолжал держать поднятыми вверх. Так, что сразу было видно — руки высоко подняты, у всех на виду, и в них ничего нет.
Вот только почему всем навязчиво кажется, что их больше чем две?
Причём подняты все.
Нагло так…
— Опусти руки, не на фронте, — скомандовал Петрович, желая прекратить этот непонятный балаган.
В первую очередь для себя.
В самом деле, сложно говорить с тем, у кого на первый взгляд не меньше трёх рук. А если присмотреться…
Петрович присматриваться не хотел. Просто потому, что это было неприятно. Глаза начинали болеть и пузыриться, а мозг, не в силах выдержать подобное психическое давление, стремился спрятаться в каком-то укромном уголке. Желательно — подальше от черепа…
— Леонтий… Лёня, — если будет позволено называть тебя так, — с чувством произнёс Семён. — Можно ты не будешь издеваться? Прими нормальный человеческий вид, а? Просто ради приличия… Глядеть на тебя больно… Того и гляди, подумаешь, что неделю не просыхал.
— Кто именно? — фыркнул Тика.
— Можно, я промолчу? — скромно произнёс Леонтий, пронзительно глядя на Сеню.
— Да делай что хочешь, — неприязненно фыркнул Петрович. — Короче, ты согласен на отсрочку с заменой исполняющего?
— Согласен, — кивнул Леонтий. — Неделю, говоришь?
— Может и меньше, но на всякий случай пусть будет неделя. Чтобы потом никаких посторонних вопросов больше не возникало.
— Да какие вопросы? Всё предельно просто — или Витёк расстаётся со своей «целикой», или я всё-таки вижу уложенные часы. Можно даже без повторного укладывания всех остальных приборов.
— И расстаёшься со своим мустангом, — добавил Тика.
— Спор есть спор, — кивнул Леонтий. — Разумеется, расстанусь. Если всё будет так как говоришь. Всё, я вам больше не нужен?
— Снайпер тебя слышит, — хмыкнул Тика. — Ты поосторожнее с такими высказываниями.
— Я всегда осторожен. Так что, до следующего вторника? Только ради бога, не тащите с собой оружие. Поранится ещё кто-то невзначай.
— Насчёт встречи я тебе позвоню, — проговорил Петрович. — Где-то в районе субботы-воскресенья. Тогда и договоримся точно.
— Принято.
Леонтий развернулся на месте и, не прощаясь, пошёл к машине.
Собравшиеся проводили его долгим мрачным взглядом.
Когда бледный мустанг скрылся за поворотом, Витёк повернулся к Петровичу.
— Ты серьёзно? — поинтересовался он. — Знаешь, как решить проблему?
— Возможно, — кривовато улыбнулся Петрович. — Есть тут одно соображение… Не знаю, как оно ему понравится, но условиям спора вроде бы отвечает. Только мне понадобится твоя помощь.
— Какие вопросы? — отозвался Витёк. — Всё что попросишь — в разумных пределах конечно.
— Не так много, как ты думаешь, — отозвался Петрович, — Всё что надо, так это открытая машина. Любой кабриолет, хоть «Запорожец» без крыши. Железной, собственной, — уточнил он.
Витёк задумался.
— Сделаю, — кивнул он — На соседней стоянке видел парочку. Даже не «запорожцев».
— Вот и отлично. Выясни, на ходу ли они. И договорись на аренду до среды. Покупать смысла нет. Как договоришься — загонишь в гараж и позвонишь мне. Надо будет внести кое-какие незначительные косметические доработки. Да, заодно у тебя часовщик или антиквар знакомый имеется?
— У меня есть, — отозвался Семён. — Только он старый, ленивый, несговорчивый и ворчливый. Но вообще хороший.
— Пойдёт, — ответил Петрович. — Как раз такой и нужен. Хотя, по большому счёту, можно обойтись и без.
— Антиквар-то тебе зачем? — недоумённо поинтересовался Тика.
— Для красоты, — ответил Петрович. — Только бы погода во вторник не подвела.
Он с сомнением покосился на небо, по которому неспешно плыли большие осенние облака.
— А это важно? — недоверчиво поинтересовался Витёк.
— Важнее всего! — серьёзно произнёс Петрович. — Вот что я предлагаю…
Новая неделя, в противовес предыдущей, тянулась удивительно медленно. Уже через пару часов Витёк подъехал к Петровичу на слегка устаревшей, но ещё вполне бодрой открытой «мазде». Петрович критически осмотрел её, и остался доволен увиденным. После чего, заехав за Семёном, они отправились в город, к дому с химерами, где работал Филимон Исаакович.
Несмотря на предупреждения Семёна, дядя Филя принял их достаточно спокойно. Поинтересовался успехами. Одобрительно кивнул, когда Сеня сообщил, что Леонтий согласился на отсрочку.
После чего полез под рабочий стол, совершено скрывшись из глаз, некоторое время что-то перебирал там, и наконец, выложил на стойку какой-то непонятный механизм.
— Это что? — недоумённо поинтересовался Витёк.
— Это решение твоей проблемы, — буркнул дядя Филя. — Швейцария, девятнадцатый век. Даю с возвратом. Установите в стойку поаккуратнее, покажете клиенту, и, как только он признает себя побеждённым — немедленно обратно. Они мне как память дороги.
— С чего это он вдруг признает себя побеждённым? — не понял Витёк, разглядывая выданный дядей Филей механизм. — Часы как часы…
— С полукруглым циферблатом! — важно поднял руку Филимон Исаакович. — Видишь, стрелка доходит до конца, после чего перебрасывается к началу. Минутная стрелка, правда, не предусмотрена, но вам же это и не надо. Дождётесь полудня, или полуночи, если хотите. Всё будет так, как клиент хотел.
— Не уверен, — медленно проговорил Петрович. — Стрелка-то укладывается, но движение продолжает, пусть и в обратном направлении. При всём уважении, боюсь, что это не совсем то, что нам надо.
— Люблю привередливых, — усмехнулся дядя Филя. — А ты можешь предложить что-то лучшее?
— Могу. За этим и пришёл. У вас в коллекции должны такие найтись. Я так думаю.
— И что же это?
Петрович в двух словах сообщил часовщику, что бы он хотел получить.
— Должны быть, — кивнул Филимон Исаакович. — Даже не одни. Редкий, коллекционный товар. И размер вроде бы подходящий. Вы же их в стойку монтировать будете?
— Типа того, — отозвался Витёк.
— Ну и отлично. Приходите завтра, к восьми. Будут в наилучшем виде. Даже странно, что я до такого не додумался.
— Я бы тоже не додумался, — хмыкнул Петрович. — Так, приснилось вовремя.
— Хорошо, что не забылось, — кивнул дядя Филя. — Ладно, заболтался я с вами. Работы полно. Приходите завтра в восемь, как договорились.
Потеряв всякий интерес к собеседникам, он склонился над рабочим столом, перебирая микроскопические детальки.
— Всё, нам здесь делать нечего, — проговорил Семён. — Пошли. Старик не подведёт.
Он не подвёл. Уже на следующий день Петрович с Витькой трудились в мастерской над панелью «мазды», устанавливая в неё подарок старого часовщика. На такую щедрость они даже не рассчитывали, но Филимон Исаакович руководствовался какими-то собственными соображениями в этом вопросе. Тика тем временем съездил на радиобазар, прикупив несколько дополнительных панелек, приборов и сенсоров, описанных Витькой. Так что к четвергу всё было готово и настроено в лучшем виде.
Оставалось только дождаться решающего дня.
Петрович хмуро смотрел на небо.
Оно отвечало ему взаимностью. Серые тучи, пришедшие с моря, затянули всё небо, изредка проливаясь мелким, противным осенним дождиком. Для конца октября погода вполне нормальная. Прогноз погоды тоже не утешал, обещая это безобразие чуть ли не до самого нового года.
С этим надо было что-то делать.
Несмотря на все предупреждения старого часовщика, Сеня всё-таки отправился в салон мадам Лили.