как захочется.
За это его и любили — он никогда не отказывался поделиться профессиональными подробностями и секретами готовки. Пусть готовят, может у них даже лучше получится. А потом всё равно вернутся. Пробовать новое и беседовать о других блюдах.
Если вернутся…
Когда рабочий день, наконец, закончился, он провёл ревизию остатков. За весь день ушло чуть меньше литра белого соуса и почти три литра бульона в составе супов. Как и рассчитывал, зная примерный дневной расклад. Вполне приемлемо. На неделю хватит.
Интересно, какой будет реакция?
Он вынес во двор очередную порцию собачьей радости. На этот раз без всяких потусторонних добавок. Миски он не мыл со вчерашнего дня, оставив их у порога для неистребимых тараканов и мух. Отметил про себя, что ни одного таракана сегодня не было замечено. Да и мух тоже, зато миски оказались на удивление чистыми.
Никого из вчерашних невинных людоедов во дворе не было. Недостатка в утилизаторах кухонных отходов, однако, не ощущалось. Максимилиан разумеется, как всегда был первым в очереди. На этот раз он без всяких церемоний ухватил самый аппетитный кусок требухи и гордо прошествовал к своему трапезному ложу на кирпичном заборе. Псы, как и прежде, отнеслись к этому с должным пониманием, отважившись подойти к миске только после того, как рыжий дворовой смотрящий приступит к ужину.
Он ласково потрепал по загривку самого здоровенного пса. Осмотрел двор, высматривая других претендентов. В отдалении, под старыми каштанами, бродили ещё несколько собак, ожидая своей очереди. Максимилиан с неодобрением следил за ними со своего забора.
День можно было счесть удавшимся.
Последствия потусторонних обедов начали проявляться только через два дня. Сначала — в виде сообщения о стае собак-людоедов, загрызших насмерть трёх велосипедистов, двух домохозяек, работника суконной фабрики, милиционера и неизвестное число бродяг. Счёт последним никто не вёл, но гражданам настоятельно не рекомендовалось выходить на улицу после наступления темноты. Да и днём следовало быть настороже. Тем более что в городе начали происходить и другие нехорошие события.
Даже самая ловкая собака не смогла бы подвесить на ветвях старого платана второго заместителя губернатора области — мужчину плотного и представительного, никогда не расстававшегося с двумя телохранителями. Они висели рядом — все трое. На собственных выпущенных кишках, плотной, склизкой удавкой обвивающих короткие мясистые шеи.
В то же время на другом конце города в монастырской бочке кагора обнаружился утопленный архиерей Димитриус, известный недостойной любовью к юным причетникам. Он отметился неоднократными публичными выступлениями в защиту частной собственности, без разбору предавая анафеме атеистов, социалистов, компьютерных и африканских пиратов, не стеснялся тесной дружбы с влиятельными городскими бандитами.
Последние тоже понесли потери. Всего за пару дней в среде местных крёстных отцов случился натуральный падёж поголовья. Головы были солидные и, что самое неприятное, гибли без всякой связи со своими деяниями, что в свою очередь привело к недоумению и, как следствие, — к локальной внутренней войне, где уже было неважно кто виноват и за что мстят наспех собранные отряды автоматчиков-беспредельщиков.
В городе поселился страх. Слишком многие известные живые прекратили своё существование в течение совсем небольшого промежутка времени. Ситуация выглядела так, словно в человечьей стае внезапно случился приступ опасного массового умопомешательства.
Одного такого помешанного охрана Вени Словака успела даже взять живым и допросить с пристрастием. Но так и не получив ответа на простой вопрос — зачем простой веб-дизайнер, вооружившись малайским крисом, среди бела дня набросился на почтенного владельца четырёх автосалонов, выскочив из кустов, окружавших ночной приморский клуб. Дизайнер фыркал, плевался, укусил шефа охраны за руку с тяжёлым пыточным утюгом. И, что самое жуткое, совершенно не собирался умирать. Даже после того, как ему милосердно отделили туловище, голова всё ещё продолжала нелепые и страшные прыжки на полу бетонного подвала, словно пытаясь и после смерти нанести удар своим обидчикам. Несколько угомонился он только после того, как останки были залиты канистрой бензина и сожжены всё в том же подвале. Но даже после этого напуганные исполнители не желали приближаться к помещению старого склада, осквернённого жутким мертвецом. Когда огонь потух, в подвал для успокоения залили цистерну бетона и на всякий случай постарались забыть о том, что видели. Уж слишком это выходило за пределы разумного.
Как и встреча вооружённых ловцов собак со стаей псов-людоедов. Начальник отряда прямо на поле боя сошёл с ума, когда изрешечённые пулями псы вновь и вновь поднимались с залитого кровью асфальта, бросаясь на людей. В этот раз к счастью никто из людей не погиб, хотя раны, нанесённые адскими псами, оказались довольно опасными. Приехавшие на место происшествия медицинские машины оперативно развезли всё собранное по больницам и исследовательским центрам. На удивление, ни у кого из пострадавших не обнаружилось ожидаемого бешенства. Как и в останках удивительно живучих собак. Последние, кстати, успокоились на удивление быстро — точно с появлением машины скорой психиатрической помощи, приехавшей, правда, вовсе не за ними.
У психиатров в последние дни тоже прибавилось работы. Хотя и поменьше чем у работников правоохранительных органов, принявших на себя основной удар, нанесённый некоей потусторонней силой. Всплеск немотивированных убийств по городу и области ещё можно было объяснить в пределах рационального — от смены лунной фазы до нежелательного побочного действия некоего нового психоактивного вещества. А вот не желающие умирать многократно застреленные псы и люди уже находились за пределами понимания. И потому в институте психиатрии продолжали появляться новые пациенты — в основном из работников милиции, так или иначе столкнувшихся с феноменально живучими маньяками-убийцами, внезапно заполонившими тихий южный город.
Некоторых психов всё же удалось изловить живьём. И даже кое-что понять из потока бреда, вырывающегося из их ртов. В основном — сожаление о том, что злые врачи, запеленавшие их в смирительные рубашки, никак не дадут довести до конца начатое дело. Столь многих ещё предстоит прикончить…
Список предполагаемых жертв был огромен, что не добавляло радости следователям, и остальным работникам милиции. Кое-что всё же удалось выяснить. Так, например, все трое пойманных упомянули в списке своих вероятных жертв одних и тех же людей — в основном известных бизнесменов, политиков, попов и работников правоохранительных органов, которые так или иначе вели себя нехорошо, за что и удостоились попадания в данный список. К сожалению, не всех из них удалось защитить — немало непойманных маньяков всё ещё находились на свободе, что и привело к новым жертвам, как ни старалась милиция пресечь уже объявленные убийства. Что уж говорить о простых людях, которых тоже назначили жертвами…
Тщательнейшие медицинские обследования не выявили в организмах исследуемых никаких следов психоактивных веществ или заболеваний, могущих повлиять на психику подобным образом. Если не считать жуткого влечения к смертоубийству, исследуемые были совершенно здоровы и имели прекрасный аппетит, сожалея только, что больничное питание не включает в меню рагу из молодых девиц.
Неделя работы следствия не выявила никаких закономерностей в появлении такого неприятного психического расстройства у самых разных людей, внезапно оказавшихся во власти жуткой мании убийства. Иногородний турист, почтенная домохозяйка, старший менеджер крупного супермаркета внезапно брались за нож и отправлялись на ужасную охоту. Но одна зацепка всё же нашлась.
Все они, в течение недели принимали пищу в небольшом уютном ресторанчике, расположенном на границе между деловым и курортным районами города, почти у самого моря.
Ресторан работал давно. На недостаток посетителей не жаловались, хватало и постоянных клиентов. Здесь не гнались за рекламой, но все заказы неизменно выполняли на высшем уровне. Персонал не менялся уже много лет, налоги платили исправно, готовили вкусно и сравнительно недорого. По всем меркам почтенное заведение, работников которого вряд ли стоило в чём-то подозревать. И, тем не менее, проверить его было необходимо.
«Шеф-повар В. Голод» — значилось на медной дверной табличке.
Коротко постучав в дверь, следователь вошёл в комнату. Быстро осмотрелся. Хозяин приглашающим жестом махнул ему в сторону потёртого кожаного кресла у стола.
Гость поздоровался, предъявил удостоверение.
— Очень приятно, Виктор Павлович, — в свою очередь представился шеф, поднимаясь из-за стола. — Чем обязан?
— Я по поводу серии убийств, происходящих в городе, — без долгих предисловий ответил следователь. — Слыхали, наверное?
— Да, конечно. Ужасно, не правда ли? Но при чём тут наше скромное заведение?
— Ужасно, — согласно кивнул гость. — К сожалению, есть некоторые данные, согласно которым ваш ресторан может быть связан с этими убийствами.
— Какие же, позвольте спросить?
— Извольте. Все задержанные подозреваемые, непосредственно перед совершением убийств посещали ваш ресторан. Могу я узнать, что именно они заказывали?
— Вы в чём-то нас подозреваете? — удивлённо приподнял бровь шеф, — Бога ради, у нас нет никаких секретов. Вряд ли я смогу вам точно сказать, что именно заказывали эти несчастные — мы же не спрашиваем паспорта у каждого, кто зашёл к нам покушать. Но меню у нас стандартное, особых изменений за последнюю неделю не было, можете ознакомиться со всем, что есть на кухне. Все продукты свежие, зачем нам портить отношения с клиентами из-за расстройства пищеварения? Кстати, не хотите ли слегка перекусить? Я же знаю, работа нервная, не всегда удаётся вовремя покушать, а так и до гастрита недалеко.
— Поздно, — невесело улыбнулся следователь.