Кора покачала головой – воспитание не позволяло расхаживать по чистому помещению в уличных сапожках. Она оставила на вешалке пальто с перчатками, а шарфик бросила сверху.
Сменить обувь на не по размеру большие и мягкие тапочки оказалось особенно приятно.
– У меня есть чай. С бергамотом. Желаете?
Кора согласилась, опустившись на диван вместе со своей сумочкой. Когда на низком столике стоял чай, а Джон устраивался рядом на стуле, Кора рассказала о встрече и договоренности с редактором. Сразу после Джон уныло сообщил, что ему отказали.
– Ничего, главное, что шанс есть. Этого уже достаточно. Но чтобы статья удалась, нам необходимо что-то новое, и еще, конечно, какая-нибудь концепция… Но сначала сосредоточимся на информации. Что у нас есть?
– Из нового – про яд. Я проверил, об этом никто не писал. Но… в полиции вряд ли оценят.
– Джон! Мы не разглашаем имен, мы лишь рассказываем о происходящем и указываем на опущенные детали.
Он с сомнением поджал губы, а Кора скрыла смущение за поднятой чашкой чая – она сама не заметила, как фамильярно к нему обратилась. Ну и ладно! Они ведь станут партнерами. По крайней мере, в деле о необычном убийце…
Убийца. Аконит.
Он не просто преступник. Его слава ширится с каждым упоминанием, его имя крепнет, обрастая легендами. А пока жива легенда, жить будет и он – Аконит. Кто сможет ему противостоять? Имена заурядных инспекторов и обыкновенных журналистов сотрутся, оставив лишь ужас каждому, кто заговорит о нем, об Аконите. Ему нужен равный соперник, скрытый завесой тайн.
Кора готова рискнуть, ведь такова цена хорошей истории. Пусть ее считают глупой, но она достигнет цели любыми средствами.
– Корнелия? – Джон кончиками пальцев коснулся ее плеча.
Она вздрогнула, поворачиваясь к нему.
– О чем задумалась?
– О концепции, – ухмыльнулась она. – Но лучше начать с информации, как я и говорила. Итак?
Когда чашки опустели, план их первой статьи был готов. Кора достала свои записи и, перейдя за стол, принялась за работу. Джон параллельно просматривал собранные им газеты, делал вырезки и подчеркивал важные детали.
В окно бил ливень, внутри было тепло, пахло чаем и шоколадными кексами. Периодически булькала закипающая вода, шелестела бумага.
На улицах стемнело, и Коре нехотя пришлось покинуть уютное пристанище Джона. Они вышли вместе, скрывающиеся от накрапывающего дождя под большим черным зонтом, и, как и в прошлый раз, расстались на перекрестке.
– Уверена, что не хочешь взять зонт? – прежде, чем отпустить ее, уточнил Джон.
– Тебе дальше идти, а я так, сумочкой прикроюсь и добегу.
Джон явно был недоволен, но спорить не стал.
– Завтра маменька ведет меня к модистке, поэтому, если что, я пришлю на твой адрес записку. Или ты мне… Только подпишись женским именем, Мэри Смит, например. Ладно?
– Договорились, – улыбнулся Джон. – Беги, пока дождь не разошелся.
Кора воспользовалась советом и поспешила домой. Но уже у ворот что-то заставило ее задержаться.
Кора оглянулась. Джон все еще стоял на перекрестке и одной рукой вытаскивал из кармана портсигар. Он зажал между губами сигарету и, заметив ее взгляд, дал знак поторопиться.
Улыбнувшись, Кора помахала ему на прощание и зашла во двор. Но на крыльце вновь остановилась. Одна часть улицы отчетливо виднелась, а другая, с парком и перекрестком, скрывалась за раскинувшимся деревом. Теперь Джон не мог увидеть свою напарницу, а может, и вовсе уже ушел. Вдали показалась какая-то фигура, и Кора сощурилась, разглядывая ее. Высокий человек в плаще и большой круглой шляпе, напоминающей те, что носят Жнецы[16], завернул в переулок. Поежившись, Кора скрылась в уютном тепле дома.
Следующий день она провела, равнодушно перебирая ткани и фасоны для весенних платьев. К счастью, к ним присоединилась и Белинда, которая подарила сестре пару перчаток в цвет алого шарфика. Вероятно, это было своего рода приглашение к примирению, и не принять его не представлялось возможным.
Походы по магазинам и променады со знакомыми так утомили, что Кора заснула раньше обычного. Впрочем, и проснулась она, едва Инти показалась на горизонте.
После завтрака Кора вернулась в комнату. Под включенной лампой она набросала продолжение статьи, начало которой оставила Джону для редактуры. Кора открыла блокнот и вклеила туда небольшой календарь, отметив даты убийств, которые недавно выписала.
Числа не совпадали. Первое, первое, десятое, восьмое, пятое и снова первое. Единица фигурировала чаще остальных, но ничего не объясняла. Да, она есть в четырех датах из шести, но должно быть что-то еще. И Мортимер Чейз уже знал что, ведь он не согласился с утверждением Уорда о том, что Аконит убивает из прихоти. Да и Максимилиан как-то быстро сменил тему, когда Кристофер начал объяснять… Так что им движет?
Кора уперла лоб в ладонь, поднимая челку и пристально всматриваясь в числа каждой из декад.
– Мисс, вы опять зрение портите? – в комнату вошла Эмма, грузно опуская чистое постельное белье на кресло.
– Ничего я не порчу, света вполне хватает, – буркнула Кора.
– Ну, конечно! Еще сезон таких посиделок, и вам понадобятся новенькие очки. Глаза и без того слабые, а вы делаете только хуже!
– Эмма, тебе нет и тридцати, а ты уже бухтишь, как стозимняя старуха.
– А это из-за вас, – отозвалась служанка, вытряхивая подушку из наволочки, – вы мне изо дня в день продыху не даете! Вот где вы позавчера были, а? А кому матушке вашей врать пришлось? Мне. И ни словечка от вас, где, что, с кем…
– По женихам бегаю, – усмехнулась Кора. Интересно, что бы Джон сказал на такое заявление? Рассмеялся или смутился бы? Или и то, и другое?
– Уж если б бегали, я бы в вашу сторону и не пикнула! А вы только по редакциям носитесь! Уж на приемах, поди, могли бы себе достойного жениха найти! Это, конечно, не балы дюка Баррета, но тоже неплохо. Эх, посмотреть бы когда-нибудь на мужа и детишек ваших…
– Сплюнь.
– Нет, ну правда! Неужто вы старой девой остаться хотите? И ладно бы у вас любовь какая была, безответная там или…
– Мой жених в могиле, – спокойно произнесла Кора, а затем медленно повернулась: – Ты сколько у нас работаешь, три зимы?
Эмма, застывшая с покрывалом в руках, нервно закивала.
– Знать должна, куда я иной раз выхожу в черном.
– Н-на кладбище…
– Вот к нему и езжу, – вздохнула Кора печально, снова утыкаясь в записи. Она почти не врала, да и Гил вряд ли был бы против того, что подруга использовала детскую влюбленность в качестве оправдания.
Хотя, может, если бы Гилберт Хантмэн остался жив, то он бы действительно стал ее мужем. Он бы смеялся над ее дурацкими замечаниями, читал ее статьи и щурился, глядя на нее своими бесконечно лазурными глазами.
Но Гил лежал в земле. Мертвый и навсегда четырнадцатилетний. Он остался в воспоминаниях случайных людей, он жил в мыслях Коры и его отца – Кристофера Хантмэна. Но никто не знал, каким замечательным был Гилберт, для всех он стал очередной жертвой жуткого Людоеда. Убийца стал легендой, а мальчик просто умер.
Нечестно! О, Первый, как несправедливо!
Кора зарылась пальцами в свои спутанные рыжие локоны, будто вычесывая из них мысли об ушедшем друге. На это нет времени, ей нужно сосредоточиться!
Аконит. Что заставляет тебя убивать?
Молчаливая Эмма неслышно выпорхнула за дверь, а перо Коры бездумно бродило по пустому листку. Разные числа, дни… Что же их все-таки объединяет?
Она взяла в руки короткий карандаш, по бумаге чиркнул грифель. Почти две декады разделяли первые два убийства, следующие – восемнадцать дней… Кора резко выпрямилась, слушая, как застучало сердце, горяча кровь.
Один, два, три… Теперь поверх дат карандаш оставлял числа. Девятнадцать, восемнадцать, семнадцать… Все верно!
Кора пересчитала, а затем с тихим победным визгом подпрыгнула на стуле. Вот что понял Мортимер Чейз!
Если ее предположения были верны, следующее, седьмое убийство должно было случиться спустя четырнадцать дней.
– Тогда, – пробормотала Кора, едва не задыхаясь от достигнутого успеха, – следующая жертва Аконита станет известна шестого числа третьей весенней декады! А сегодня… прошел седьмой день второй весенней декады…
Она уставилась на календарь, чувствуя, как страх холодной цепью сковывает позвоночник:
– До нового убийства Аконита осталось восемь дней.
5. Рубиновая дама
Инти поднималась над горизонтом особенно медленно. Ее свет рассеивался в плотном мареве утреннего тумана, но день обещал быть теплым. Тем не менее Эмма заставила Кору натянуть новенькие красные перчатки. Камеристка пыталась уговорить ее остаться до завтрака, но Кора едва сдерживала желание поделиться новой информацией. Она так и не смогла заснуть, только бродила по комнате и прогоняла в голове числа, каждый раз убеждаясь в правильности своей догадки.
Пообещав Эмме успеть до начала завтрака, Кора выбежала наружу. В такое время на улице никого не было, разве что странная вдова задумчиво прогуливалась кругами по двору.
– Доброе утро! – бросила ей Кора, решившая все-таки не забывать о приличиях, которые она так часто игнорировала.
Миссис Шарп в ответ медленно кивнула, задумчиво глядя мимо соседки. Впрочем, ничего удивительного, за два года Кора привыкла к странностям печальной вдовы.
Сонные улицы неспешно просыпались. В сквере распевались птицы, напоминая о приближении весны. В утренней тишине слышался бодрый стук каблуков.
Перейдя дорогу, Кора задержалась у двери нужного дома. А что дальше? Среди ее знакомых едва ли нашлась бы пара человек, снимавших комнаты, и, стоя у двери одного из них, она не знала, как ей следовало поступить. Постучать? Попытаться открыть? Или… А что «или»?
Кора оглядела тяжелую дверь и почтовый ящик рядом. Раздумывать долго, к счастью, не пришлось: дверь распахнулась, выпуская вперед собачку и зевающего мистера Чендлера. Он мгновенно узнал девушку и после пары приветственных фраз пропустил ее внутрь.