Когда Эмма поставила перед ней кофейник и тарелку с сэндвичами, Кора наконец позволила себе отвлечься. Она уныло пережевывала еду, не ощущая вкуса. Все было недостаточным. И четыре дня бездействия усугубили ее состояние… Зато она кое-что поняла.
Первое – ей не хватало Джона, чтобы по ходу написания размышлять, разгоняя мысли и подбирая слова поточнее. Второе – ей не хватало Джона, чтобы он был рядом. Чтобы улыбался, щурясь, чтобы протирал линзы очков, чтобы тяжело вздыхал от каждой идиотской идеи, чтобы приносил ароматный чай с бергамотом. Ей необходим Джон. И для статьи, и для успокоения.
Кора прижала холодные пальцы к щекам, пытаясь унять жар, заливший лицо краской. Пришлось наспех сочинить записку для «Мэри» Смит. Эмма, прекрасно знавшая, как тяжело жилось ее подопечной, давно ставшей для нее подругой, без лишних вопросов согласилась снова передать послание.
Кора заняла день написанием текста о популярных фасонах платьев. К счастью, она прекрасно слышала, что обсуждали леди у модистки. Статья была не столько способом подзаработать или скрыть ее причастность к имени Рубиновой дамы (было бы странно, если бы колонка о моде совсем исчезла или ее начал вести кто-то другой), сколько способом отвлечься. К тому же это был лишний повод поболтать с матушкой, обсуждая предстоящий Сезон и веяния в одежде.
Вечером Кора старалась вести себя как обычно, не выдавая волнения от предвкушения встречи с Джоном. Эмма, как всегда, помогла разобраться, а после ушла, наказав не засиживаться допоздна. Кора клятвенно заверила подругу, что вскоре ляжет, втайне удивляясь своему актерскому дару, – Эмма ничего не заподозрила. Когда дом начал затихать, а по улицам поплыла дымка тумана, Кора накинула враппер[19] и наспех заплела косу, а после на пол у стены Аконита бросила пару диванных подушек, на одну из которых и опустилась.
Время в ожидании знакомого позвякивания стекла потекло нестерпимо медленно. Казалось, она высидела целый сегм, но когда она выглянула в комнату, где мерно тикал хронометр, равнодушные стрелки показывали всего десять минувших интеров.
Кора тяжело вздохнула, возвращаясь к нагретому месту, однако в тот же момент услышала негромкий стук в окно – за шторкой прятался Джон, который уже забрался наверх и теперь опасно балансировал на высоте. Решетка, по которой вился плющ, выдерживала лишнюю нагрузку, но рисковать все же не стоило. Кора поскорее распахнула окно, помогая Джону перебраться через подоконник.
– Извини, что в такое время, – пробормотала она. – Я побоялась, что раньше тебя могли заметить.
– Ничего, все равно ложусь поздно, – усмехнулся Джон, стягивая ботинки и пальто. – К тому же, знаешь, я как-то упустил в юности шанс лазать на свидания в окна, так что…
Кора зарделась.
– То есть, я хотел сказать… У нас, конечно, деловая встреча, просто… – он неопределенно взмахнул руками. – Я имел в виду антураж. Принцесса в башне и все такое… Нет, я не про… Не то чтобы… Проклятье! Извини, не знаю, чего это я разболтался.
– Все отлично, – она изящно убрала выбившуюся прядь за ухо. – Я думаю, с антуражем ты не ошибся. Меня тут точно заперли, как принцессу в башне, и никуда одну не выпускают, даже в библиотеку не пройти, – пожаловалась Кора.
– Они просто переживают, – мягко улыбнулся Джон.
– Знаю, но мне это не нравится… Ладно! Неважно, все равно скоро начало Сезона, и все немного расслабятся… Надеюсь. Давай лучше обсудим статью! Я тут набросала, но мне жизненно необходимо твое мнение!
– Совсем короткая, – заметил Джон, опускаясь на подушку у стены и принимая всего один лист.
– У меня творческий кризис, – надулась Кора, плюхаясь рядом. – Я даже не знала, что писать. Выразила очередное негодование…
– Может, строчку про «жалкие потуги детектива, неспособного отыскать зацепку» уберем?
– Я была на эмоциях…
– Понял, – усмехнулся Джон и, вынув из внутреннего кармана автоперо, вычеркнул ненужное. – Тебе не нравится этот Чейз?
– Ну… Он, конечно, все делает правильно. То есть, я не могу сказать, что он непрофессионал, но Первый! Он такой грубый! Максимилиан вот тоже всегда недоволен моим присутствием, но он не вызывает во мне столько негодования.
– Максимилиан? Это?..
– Я имела в виду инспектора Уорда, – Кора потупилась, чувствуя, как краска снова жжет щеки. Почему она назвала его по имени?
– А, который тебя прикрыл, – Джон не сводил глаз с бумаги, ловко крутя автоперо между пальцами.
– Он напарник дядюшки Криса… То есть… Ну, помнишь Гила?
Автоперо негромко стукнулось об пол, а Джон застыл в напряжении.
– Кристофер – его отец. На кладбище я обычно встречаюсь с ним, – Кора подала ему перо. – Так мы всегда поддерживали связь, обменивались новостями. Потому для меня он так и остался дядюшкой. Ты как?
– В норме, но вспомнил про Людоеда, – Джон передернул плечами и поморщился. – Извини. Значит, Хантмэн и есть твои связи в полиции?
– Ага. Он вроде как помогает мне пробиться в будущее с делом об Аконите. Кстати, я сказала про тебя Кристоферу. Он хотел бы с тобой познакомиться. Ничего такого, но он полицейский, а они жутко любят знать все наверняка.
– Понимаю, – Джон вздохнул, возвращая себе прежнее спокойствие. – Я вовсе не против. Знакомые в полиции лишними не бывают.
Кора хмыкнула.
– А что насчет Чейза? Он связывался с твоей редакцией?
– Да, – Джон поморщился, – направил официальную бумагу.
– Оу… Тебе что-нибудь будет?
– Пока только предупреждение и запрет от редактора заниматься Аконитом. Ну и придется дописать статью о защитных артефактах в сжатые сроки… Мол, раз у меня есть время заниматься таким, то у меня явно слишком много свободного времени…
– Прости, это все я виновата. Если бы я не заставила пойти со мной…
– О, умоляю, Корри! Это было мое решение, и ты, позволь тебе напомнить, за него не отвечаешь. Так что не вини себя. Ты виновата только в том, что недосыпаешь…
– Что?
– Ты всегда очень красивая, но я не могу не отметить твой усталый вид.
Кора покраснела. В какой раз за вечер?
– Это из-за… Аконита?
– Не совсем. Скорее из-за Гила… Из-за его судьбы. Аконит просто напомнил об этом, напомнил о том, насколько я могу быть беспомощна…
Джон чуть наклонился, упираясь плечом в плечо Коры, и его дыхание защекотало ухо:
– Ты вовсе не беспомощна, Рубиновая дама. Твоя сила в другом. В словах, которые ты переносишь на бумагу, например.
Она усмехнулась, чуть опуская голову, чтобы пряди немного прикрыли смущение. Рядом с Джоном Кора чувствовала что угодно, но только не страх. Еще недавно они были незнакомы, а теперь настоящие напарники. Кто знает, кем они станут через сезон, например. А через год?
И будет ли тогда раскрыт Аконит? Найдут ли его?
Аконит.
Его образ давил, заставляя покачиваться от нервозного ожидания. Может, туман сгустится, а из дымки сложится его фигура. Может, он бредет где-то по улице. Может, заглядывает в чужие окна. Может, смотрит на единственную свидетельницу. Может…
Тик-так.
Совсем скоро он вновь вернется, чтобы оставить на чьем-то окровавленном трупе соцветие.
Тик-так.
Кора подскочила, врываясь в комнату и раздраженно вытаскивая кристаллик из хронометра. Как же раздражает этот отсчет! Слишком быстро уходит время, нужно торопиться.
– Ты… – Джон, не вставая, подвинулся к выходу и выглянул в спальню.
– В порядке, – уверила Кора. Она почему-то разозлилась. Ей нужно было сосредоточиться на убийствах. Но в голову лезли совершенно иные мысли, в которых Джон становился не просто напарником… – Давай обсудим Аконита.
– Хорошо, но что именно? Мы, кажется, все обговорили.
– Недостаточно. Я чувствую, что мы что-то упустили, – вздохнула Кора, осторожно проверяя дверь в коридор – заперта. – Давай начнем сначала. Почему он Аконит?
– Он оставлял этот цветок, – Джон снял очки и принялся массировать веки, – и травил его ядом первых жертв.
– Так, – кивнула Кора, возвращаясь к стене вместе с настольной лампой, – инвалид, бродяга и проститутка. Все не старше тридцати. Дальше?
– Разнорабочий, медсестра, пэр и… твоя соседка.
– Вдова ученого, – поправила Кора. – Почему именно аконитин? Он мог использовать и другой яд. Если возвратиться к значению цветка, то это… – она повернулась к Джону, уже водрузившему очки обратно.
– Предупреждение.
– Не просто предупреждение – предостережение. И это точно. Он отправил послание для миссис Шарп и, я уверена, для Майера, шестой жертвы, тоже. Вероятно, и для остальных…
– О чем ты?
– Когда я пробралась на место шестого преступления, я кое-что услышала. Я не придала тому значения, но теперь все становится на свои места. Когда сержант говорил о Майере, то сказал, что убитый последние дни был чем-то взволнован и даже запретил впускать посторонних. Дядя тогда заметил это, мол, «будто знал». А что, если не «будто»? Патрик Майер знал! Он знал, что за ним придут, – Кора, пялившаяся на стену с приколотыми к шпалере карточками жертв и обрывками статей, повернулась к Джону, задумчиво трущему подбородок.
– Ну, твоя теория выглядит правдоподобно… Я бы поверил.
– А это только начало. Знаешь, я частенько замечала миссис Шарп в последнее время, хотя она никогда не была особенной любительницей высовываться из дома. Знаешь, для чего она выходила? О! Обереги! Ты, должно быть, заметил парочку. Она обвешивала и себя, и свой забор тоже. Они всегда были, так что я не сразу придала значение тому, что их стало гораздо больше. Уверена, она подозревала, что за ней явятся еще до того, как получила письмо.
– Любопытно.
– Теперь смотри: Аконит оставляет предупреждение в виде цветка. Он запугивает весь город? Или кого-то конкретного? А когда его отсчет доходит до очередной жертвы, он шлет послание, пишет… – Кора отдала светильник Джону, забирая у него автоперо. Оторвав угол листа, она нагнулась к самому полу, выводя буквы. – Он пишет: «Помнишь меня? Ты знаешь четыре цифры».