– Понял, осознал, уразумел, – Джон явно едва сдерживал смех.
Сложенное вдвое одеяло постелили у стены со шпалерой. Плед нежного розового цвета смотрелся презабавно, но был теплым и пушистым. Подушка с постели пропахла ванильными духами, но была лучше, чем ничего.
Убедившись, что подобие постели готово, Кора прикрыла дверь ванной, возвращаясь в спальню.
Странно было расстегивать пуговицы блузки и замочки корсета под ней, стягивать нижние юбки, чулки… Странно, зная, что прямо за стеной – мужчина.
Оставшись в тонкой сорочке, Кора оглянулась на ванную комнату. Дверь туда была закрыта не полностью. Она слышала, как Джон взбивал подушку. Теперь там было тихо, но… Слышал ли он шуршание одежды?
Покрывшись мурашками и почувствовав, как загорелись уши, Кора поспешила забраться под одеяло. «Не думай об этом!» – строго наказала она самой себе, глядя в потолок.
Но в голову, как назло, лезли мысли не самого праведного содержания. Вспомнились теплые ладони Джона, его бережные касания… Кора провела пальцами по шее, по местам, которые ощущали касание чужих пальцев всего несколько интеров назад. Шепот, ласкающий слух, оживал в тишине спальни. Внизу живота возникла приятная щекотка, сбившая дыхание.
Но вдруг разум пронзило воспоминание. Сильные руки, обхватившие ее, запах металла и удушливой мирры. Аконит. Гилберт. Может, потому она тогда и не испугалась? Почувствовала в нем что-то знакомое?
Но узнала ли она бы его в толпе? Его лицо, его голубые глаза и светлые волосы? Нет. Кора помнила Гила по отдельным ярким чертам: по прямому носу, по лазури радужек, по лимонным прядям, выгорающим почти в белые. Но что случилось с ним за тринадцать зим? Он вырос. Его голос изменился, наверняка стал ниже. Может, он похож на голос Кристофера, немного хриплый и грубый? А может, вкрадчивый, каким был, когда Гил начинал что-то объяснять малышке Корри?
В детстве он часто присматривал за ней. Он ловил ее, когда та падала с ветки дерева; он обнимал ее, когда той было грустно; он гладил ее волосы и укачивал, стоило ей захныкать… Гил, которого любила Корри, был очаровательным, умным и заботливым мальчиком. Он хотел быть полицейским, а стал преступником.
Убийца. Он ожесточился. Стал бы он так же нежно касаться ее, как касался Джон? Был ли бы он таким заботливым, каким бывал Кристофер?
Размышления утягивали ее прочь от реальности в мир снов, которые с недавнего времени стали кошмарами. Все повторялось. Одно и то же. Гил, который бежал по полю с желтыми цветами к своему клену. Гил оступался, и нога его снова становилась темной пылью, а дерево – черным изваянием. Раньше Гил начинал гореть, а Кора просыпалась, вся в поту от ужаса. Так было всегда.
Но теперь голубые глаза, полные ужаса, закрывались, тени сгущались, а желтые цветы становились пурпурными с красными всполохами крови. И мальчик уже стоял твердо, пока чернота кутала его в плащ и вытягивала фигуру. Тогда Гил открывал сверкающие глаза. Нет. Не так.
Гилберт закрывал свои глаза. Аконит открывал.
Это была новая развязка, приходящая в кошмаре. После нее Кора не вскакивала в поту, но медленно садилась и стирала льющиеся слезы, пытаясь понять, что она чувствует. Она рада или боится?
Но в эту ночь сон был другим. Он будоражил не меньше предыдущих, но совсем иначе…
Виной тому нежность Джона или что-то еще, но Коре снилась комната, тонущая в лучах рассветной Инти. И Гил. Она не могла разобрать его лица, но, как часто это бывает во сне, просто знала, кто перед ней.
– Гил… – пробормотала она, протягивая руку к его лицу. – Гил, ты жив?
– Конечно, жив, дурашка, – хохотнул тот. – Откуда такие вопросы? Ты вчера перебрала с шампанским?
Гил сел на кровать. Кора почувствовала, как матрас прогибается под его весом.
– Или думаешь, что тот стакан бурбона был настолько лишним, что мысленно уже проводила меня в мир иной? Решила стать вдовой раньше времени?
Его руки легли на талию Коры, стаскивая ее с подушек и подтягивая ближе. Гил наклонился, носом утыкаясь в ложбинку между ее грудей:
– Ты вкусно пахнешь…
Она сглотнула и утопила пальцы в его светлых волосах. Мягких. Почти настоящих.
– Точно… Ты бы был моим мужем, если бы не стал Аконитом…
– Н-да? «Был бы»? – Гил поднял голову, сверкнув глазами. – Но я уже твой муж.
Кора хмыкнула… Верно, это ведь только сон… Сон, в котором все хорошо…
– Просыпайся, Корри, – сказал Гил, сжимая ее бедра и приподнимаясь, чтобы смотреть прямо на нее. Кончики их носов соприкоснулись. – Просыпайся и вспоминай: я твой муж. И я Аконит.
Глаза Гила вспыхнули пурпурным светом.
Судорожно выдохнув, Кора проснулась, резко садясь и тут же испуганно отшатываясь: в полумраке спальни четко вырисовывалась фигура, замершая рядом с кроватью.
– Хадс! Извини, я не хотел тебя пугать, – зашептал Джон. – Просто ты ворочалась и бормотала что-то, хотел проверить… Извини.
– Все нормально, – кивнула она рассеянно, вытирая вспотевшие ладошки об одеяло. – Просто сон.
– Дурной?
– Я… Я не знаю…
Джон хмыкнул.
Кора прижала руку к груди, прислушиваясь к быстрому стуку сердца. Тревога расцветала внутри и, пуская корни, расползалась по венам, въедалась в разум. Дышать становилось все тяжелее. Что делать? Что теперь делать?
Если Гилберт Хантмэн действительно Аконит? Хорошо это или плохо? Что чувствовать? Радость? Печаль? Злость?
– Я запуталась, – наконец прошептала Кора, всхлипнув.
Джон осторожно присел рядом на кровать, которая чуть слышно скрипнула рейками дна. Знакомый аромат и тепло тела успокаивали, медленно прогоняя тревогу. Широкая горячая ладонь Джона неспешно гладила спину Коры, а мерный стук сердца убаюкивал лучше любой колыбельной.
– Корри, – ухо защекотал шепот, – просыпайся.
Пришлось разлепить заспанные глаза, чтобы понять, что происходит. Кора приподняла голову, и ее подбородок теперь упирался в грудь Джона, который полулежал в ее постели, откинувшись на подушку. Его волосы растрепались, рубашка была наполовину расстегнута, а пуговицы цеплялись за локоны Коры. Щеки загорелись, когда она поняла, что уснула на Джоне, вольготно расположившись на теплом теле, как на большой подушке.
– Из-звини… – Кора подскочила и сразу же начала заваливаться прямо к краю. Она поняла, что скоро бухнется на пол, сделав утро еще более неприличным. Но положение спасла реакция Джона. Он придержал Кору за талию, притягивая ее обратно. К себе.
На сей раз от него пахло иначе. Бергамот едва угадывался во въевшемся запахе дыма, исходящего от его рубашки. Чувствовались мускусные нотки пота, к удивлению Коры, совсем не противные. Но больше всего удивили другие ароматы: сладковатый пудровый, от ее духов, и ее собственный, которые теперь пропитали Джона.
– Извини, – улыбнулся он, – надо было уйти, но я так не хотел будить тебя.
– Тогда, полагаю, мы в расчете, – пробормотала Кора, распутывая волосы, обвившиеся вокруг пуговиц, лишь бы как-то справиться со смущением. Она в кровати с мужчиной! Что за нонсенс! А какой конфуз! Нет, целый скандал! Ее репутации конец. Окончательный и безоговорочный!
Кора глянула на Джона, который все еще придерживал ее за талию. Не так рьяно, как когда ловил, скорее более нежно, а его большие пальцы поглаживали кожу сквозь тонкую сорочку. Кора вспыхнула еще сильнее, когда поняла, что взгляд Джона давно соскользнул с ее лица и теперь ласкает ее тело, которое просматривается в лучах рассветной Инти сквозь полупрозрачную материю…
Совершенно не понимая, как себя вести в подобной ситуации, Кора раздосадованно хлопнула Джона по лбу. Тот удивленно моргнул, но вовсе не выглядел смущенным, скорее довольным…
– Ты ужасен, – зло прошептала Кора, сползая с кровати.
– Прости, – Джон едва сдерживал улыбку. – Но это ты заснула на мне.
– А ты не ушел!
– Прос-сти! – прошипел он, ухмыльнувшись.
– Я думала, ты джентльмен! – фыркнула тихо Кора, накидывая враппер. – По крайней мере, раньше ты таким казался…
Джон вдруг утратил веселье. Он тряхнул головой, словно прогонял наваждение, и поднялся, молча уходя в ванную комнату.
– Эй, ты чего? Обиделся?
– Что? – он выглянул уже в очках. – Нет, конечно. Просто… Впрочем, сложно…
– О чем ты?
Джон неопределенно повел плечами, хотел было что-то ответить, но махнул рукой, снова скрываясь в ванной.
– Пока ты не ушел… Хотела попросить… Ты не мог бы съездить со мной к дядюшке Крису? Ну или один, если меня не отпустят. Хочу удостовериться, что с ним все хорошо.
– Конечно. Где встретимся?
Договорившись о месте и времени, они распрощались. Гостя нужно было выпроводить, пока дом не проснулся. Джон вылез в утро, щедро освещенное Инти. От вчерашних туч на небе не осталось и следа.
А Кора вернулась в комнату, стянула враппер и принюхалась к сгибу локтя, тут же улавливая отголосок дымного аромата.
Она пахла Джоном.
18. План тюрьмы
Разумеется, одну Кору никуда не отпустили. Потому ей пришлось отпроситься на прогулку с Эммой, хотя и тут особой вольности она не добилась. Договорились, что она вернется до обеда. Если же они не вернутся до этого момента, то все констебли столицы начнут искать мисс Нортвуд.
– …знаю, что обычно вы пунктуальны, но все равно! Лучше приходите раньше! Лучше я опоздаю, а вы придете! Корнелия, слышите? – Эмма дернула манжету платья.
– А? Да-да. Встретимся в кондитерской, я буду вовремя.
– Где ваш кавалер?
– Скоро придет. Я подожду его здесь, – Кора кивнула на ближайшую скамейку, стоящую близ кустов цветущей сирени. Парк благоухал и зеленел. Весна плескалась, щедро омывая окрестности. Инти жадно светила, и после прошедшей грозы лужи становились все меньше.
– Нет уж. Я с ним познакомлюсь и накажу, чтобы вернул вас в нужный сегм!
Чтобы договориться с Эммой, пришлось снова сослаться на тайное свидание с любимым. Что поделать, то была ложь во благо.