Кора моргнула, наконец обнаруживая свое любимое пирожное. С чего бы родители вдруг решили побаловать ее сладким за тривиальным завтраком?
– Просто задумалась…
– О чем? – мама наклонилась вперед.
– Да так… А в честь чего пирожное?
– Чтобы ты наконец-то поела, – раздался папин голос, заглушаемый шуршанием бумаги.
– Кора, – мама обеспокоенно склонила голову, – ты с возвращения в город откровенно ужасно питаешься.
– Ты же говорила, что мне нужно меньше есть, чтобы похудеть.
– Ты никогда не слушала моих советов, – парировала мама, – с чего бы начала теперь? Я вижу, что-то не так. И что-то не так с тех самых пор как… – фраза ее прервалась.
– С тех пор как ты стала свидетельницей преступления, – папины зеленоватые глаза выглянули из-за газеты.
«Что ж, пожалуй», – мысленно согласилась Кора. Та ночь стала роковой. Сначала осознание смертности, воспоминания о «проклятом» доме, напряженное ожидание, аконит в подарок, очередные убийства, сирень, Гил… День рождения за городом стал короткой передышкой перед отчаянным временем, где существовал револьверный барабан с одной пулей, где были ядовитые поцелуи Аконита, который притворялся Джоном, где была убитая надежда о Гилберте…
– Все в порядке, – Кора наколола кусочек ветчины и отправила в рот, быстро пережевывая и глотая, пока рвотный позыв не решил почистить пищевод из-за мнимого привкуса мертвечины.
– По-твоему, мы с твоим отцом…
– Прошу прощения, – прервала Эмма, заглядывая в столовую. – Лорд Нортвуд, разрешите? Это послание для мисс с красной меткой от почты.
Метка, как растекшаяся капля крови, действительно алела на конверте. Так маркировали срочные письма, которые требовалось отправить немедленно.
– Для Корнелии? – мама выгнула брови. – От кого?
– Редакция «Интивэй», – глухо ответила Эмма, тушуясь под тяжелыми взглядами леди и лорда.
Внутри Коры все похолодело. Дела и так шли не очень, а теперь еще предстоят объяснения с родителями, отчего это редакция какой-то газетенки шлет ей срочные послания.
– Эмма, давай, – Кора поднялась, спешно огибая стол и выхватывая письмо из ее рук, пока до него не добрался кто-то другой.
Пальцы дрожали, разрывая конверт. Что такого могло понадобиться?
«Мисс Нортвуд! Как только прочтете, мчитесь в редакцию! Дело Рубиновой дамы!!! Безотлагательно!» – гласило послание, написанное пляшущими кривоватыми буквами мистера Гловера.
– Мне нужно уйти! – объявила Кора.
– Что? Лорд Нортвуд, ваша дочь сошла с ума! – мама обратилась к отцу, хмуро выглядывающему из-под бровей.
– До вечера! – кинула Кора, протискиваясь в проход, чтобы поскорее выбежать прочь.
– Корнелия Алеста Нортвуд! А ну-ка, иди сюда! – не выдержала мама, почти закричав ей вслед. – Чарльз, сделай же что-нибудь!
Что ответил отец, Кора не услышала – хлопнула дверью. Ноги застучали по ступенькам так быстро, что едва не запнулись друг об друга.
Дело для Рубиновой дамы! Что же случилось? А ведь Гловер знает Джона! Вдруг он пришел к нему? Заставил написать, чтобы… Что? Нет, бредовая идея… И все же произошло нечто из ряда вон выходящее, не так ли?
– Ну, куда ты так несешься? – Эмма нагнала Кору на перекрестке. Она подобрала юбки и раскраснелась.
– Что ты делаешь?
– Лорд наказал за тобой смотреть. И вернуть до обеда! А еще ты сумочку с деньгами забыла. И кеб надо взять. Успокойся!
Кора сбавила темп, переходя на обычный шаг и хватаясь за колющий бок. Да, бежать не стоило, но так хотелось, во-первых, оказаться подальше от разгневанной матушки, и во-вторых, поскорее узнать, что случилось в редакции.
Стоило зайти в общий офис «Интивэя», где столпились столы и стулья, слышалось вечное шуршание бумаги и иногда постукивание печатных машинок, как стало ясно – что-то не так. Нет, все работники были на своих местах, вот только в воздухе кружил шепоток, а взгляды то и дело обращались к кабинету мистера Гловера, который распахнул дверь, чего не делал, кажется, никогда.
Кроме того, Кора ощутила мерзкое амбре, душок которого улавливала иной раз от дядюшки Криса – запах перегара. Только этот к тому же явственно отдавал стоялой мочой, гнилью и прогорклым дымом.
– Корнелия! Наконец-то! – мистер Гловер выглянул из кабинета, прикрывая нос и морщась.
Она кивнула и, оставив Эмму ждать, поспешила в кабинет, закрыв за собой дверь.
– Вот, – он беззастенчиво ткнул пальцем в порванный грязный балахон, из-под которого выглядывали разодранные дырявые ботинки, – пришел, требует Рубиновую даму.
Кора прикрыла нос, растирая его, пытаясь оставить привкус своих духов над губой, чтобы облегчить смрад, с которым не справлялось даже распахнутое окно. Балахон же зашевелился, оттуда показалось сморщенное припухшее лицо мужика.
– Ты хто?
– Рубиновая дама, джентльмен, а вы?.. – Кора решила пока не отвечать излишне резко и вообще сохранять доброжелательность.
– Ты не выглядишь… хм…
Кора изо всех сил сдерживалась. Не выглядит как? Презентабельно? Естественно! Это раннее утро, на ней чайное платье, волосы растрепались от бега, веки все еще были припухшими после слез, а на коже расцветали все новые веснушки, которые не успели запудрить.
– Почему вам понадобилась именно Рубиновая дама?
– Потому что она Рубиновая дама, – пожал плечами мужик. – Про нее весь город трещит, не меньше, чем про Аконита.
Кора не сдержала самодовольной улыбки.
– Другие его бы выставили, это я терпелив, как малах небесный. Все жду, когда он скажет что-нибудь путное, – пожаловался Гловер.
– Я сказал! Ты ж сам говорил, если правда, то это сенсация!
– Если!
– Джентльмены! – Кора вскочила, выпрямила спину и постаралась придать себе уверенный вид. – Заткните свои пасти и не собачьтесь при даме! Я проделала такой путь, чтобы послушать брань двух мужланов? Думаете, у меня забот других нет?
Кора переводила пышущие злобой глаза с Гловера на незнакомого пьяницу. Оба изумленно раскрыли рты, не в силах что-либо ответить. Тряхнув рыжими волосами так, что те сверкнули под лучами Инти, Кора фыркнула:
– Прелестно. Теперь вы, мистер. Зачем пожаловали? Извольте конкретнее.
Незнакомец икнул и медленно сел на пол:
– Извините, дама. В общем, я видел аконит! Прям кустища! Большие такие!
– Вы уверены, что там был аконит?
– Опохмелиться не успел, трезв был, как… как он! – мужик ткнул пальцем в мистера Гловера, который был настолько недоволен незадавшимся утром, что заподозрить того в дозе веселящего алкоголя было нельзя. – Да, не разбираюсь в цветочках, грешен, но дак акониты эти по всем газетам, во! – незнакомец вытянул из-под себя выпуск «Интивэя» с изображением злосчастного соцветия на первой полосе.
– Положим, так. И где вы увидели их?
– Да там… – мужик было махнул рукой, но под строгим взглядом Коры исправился: – На Баррел-стрит. Дом не знаю, но там забор высоченный такой, выше человека.
– Баррел-стрит? – Гловер нахмурился, явно пытаясь вспомнить, что это за улица.
– Клоака? – предположила Кора.
– Там, там, дама! Я выпивал рядом, к заборчику привалился, глядь, а там щелочка. Махонькая такая… Ну я и это…
– Заглянули?
– Ну так, там будто девка ржала чего. Я думал, может, симпатичная какая…
– Что за девка?
– Не видал. Космы только у нее такие… странные: сверху темные, снизу белые.
Кора рвано выдохнула. Не бывает таких совпадений. О таком отличии говорила и миссис Мур, рассказывая о гостье Джона.
– А в полицию почему не обратились?
– Ага, псам кинь кость, они до черепа доберутся. Быстренько бы придумали, что на меня повесить, знаю я эти куски бекона на ножках…
Гловер хмыкнул, копошась в ящике стола, чтобы вытащить смятые купюры и несколько монет:
– За услугу…
– Такая мелочь?
– Оплата соответствует информации. И проваливай. Я в парсе от того, чтобы не завопить, вызывая ближайшего констебля с магической трещоткой.
Услышав про констебля, мужик резво поднялся, отряхивая грязь с балахона прямо на пол, чем вызвал пренебрежительно сморщенную мину на лице Гловера. Собрав деньги в кучу и ссыпав их в карман, мужик разулыбался и, неровно кланяясь, покинул кабинет, а затем и офис.
Кора смотрела вслед незнакомцу, пытаясь унять дрожь. Гловер не знал о примете девушки, которая навещала Аконита совсем в другом месте. Не знал редактор и жуткой правды о том, что парень, заходивший отдать статьи Рубиновой дамы, не кто иной, как убийца, которого все ищут. Знай он об этом, оценил информацию куда выше, впрочем, вряд ли заплатил бы больше.
И тем не менее. Кусты аконита. Неужели пьяница случайно набрел не куда-то, а на логово Аконита? Что еще хранилось за высоким забором? Какие тайны ждали там? Кора не знала, она устала, она была разбита, но она должна была задать свои вопросы Акониту, должна была увериться, что Гилберт похоронен окончательно.
– Корнелия! – Гловер щелкнул пальцами прямо перед ее носом, привлекая внимание. – Ты оглохла?
Она моргнула раз, другой, пытаясь сфокусировать взгляд. Нужно было что-то ответить, но Кора не знала что. Она словно потратила весь запас энергии на то, чтобы добраться сюда, а затем разговорить пьяницу. Организм будто боролся с лихорадкой. Бил озноб, явственно ощущалась тошнота, голова кружилась. Вдруг дыхание стало прерывистым. Кора делала вдох, но его не хватало, она чувствовала, будто задыхается, метнулась к окну, прислушиваясь к быстрым ударам сердца, пытаясь дышать и избавиться от липкого страха.
– Корнелия, – Гловер положил руку ей на плечо, – все в порядке, здесь безопасно.
Она кое-как кивнула. Хотя не была согласна с таким утверждением. Нигде не безопасно.
Гловер похлопал по своему креслу:
– Сядь-ка. Твоя паника скоро пройдет, пока попробуй поболтать со мной, девочка.
Она опустилась на предложенное место. Дышать стало несколько легче, но отчего-то хотелось накрыться пледом или залезть под стол. Пришлось сжать коленки через ткань платья, заставляя дрожь немного уняться.