В окно влетал свежий вечерний воздух раннего лета, когда ночами жара еще успевала спадать, а деревья не до конца отцвели. Но самое главное – тут было пусто и тихо. Никаких свах, никаких разговоров о свадьбе.
С удовольствием потянувшись, Кора распустила волосы, сняла корсет и неспешно вошла в ванную, тут же попадая в ловушку крепких рук, которые приподняли ее. Кора не завизжала, потому что ее рот накрыла чужая ладонь и потому что почти сразу различила знакомый запах бергамота. Она обмякла, поняв, что бояться нечего.
– И все? А как же сопротивление? – Аконит шептал, и его дыхание щекотало обнаженную шею, рассыпая по коже приятные мурашки.
– Что ты тут делаешь? – зашипела Кора, пытаясь отцепить его пальцы от тонкой сорочки, пока Аконит не умудрился ее порвать. – И как ты сюда попал?
– Как всегда. Через ворота и окно. Тебе стоит сказать отцу, что нужно поменять замки.
– Не стоит. Люди с плохими намерениями в любом случае не попадут внутрь из-за завесы.
– Это что, приглашение, чтобы я заглядывал чаще? – Аконит опустил Кору на пол, но все еще прижимал ее к себе, руками мягко поглаживая ее живот и бедра.
– П-прекращай. В соседней комнате моя кузина. Пока что она в гостевой ванной, но скоро…
– Я очень тихий, – еле слышно проворковал Аконит, оставляя горячий поцелуй на плече Коры, вынуждая ту судорожно выдохнуть. – А ты?
– А я нет! Отпусти!
Аконит недовольно цокнул языком, но разжал объятья. Кора наконец смогла обернуться к нему, чтобы смотреть прямо в глаза. В полумраке комнаты они светились заметным фиолетовым цветом.
– Разве ты можешь использовать магию здесь? Твои глаза…
– Это моя сущность. Завеса не считывает это как использование магии.
– Ладно. Так зачем ты пришел?
– Для важных разговоров, разумеется. Не хочешь подойти поближе?
– Зачем? – Кора скрестила руки на груди и нахмурилась. Щеки ее горели от смущения, в котором сознаваться она не собиралась.
Она все еще не понимала, как выстраивать отношения с Аконитом. Они с недавних пор вроде как в одной команде, да и он совсем не чужой, ни как Гил, ни как Джон. Но стоит ли позволять ему вольности? Коре ужасно этого хотелось, но тонкая грань приличий все еще сдерживала, а сомнения все еще терзали.
– Так мы лучше будем слышать друг друга, мое сокровище, – Аконит чуть прикрыл глаза, как ленивый сытый кот, ожидавший ласки.
В соседней комнате что-то едва слышно хлопнуло: то ли окно, то ли дверь, но Кора вздрогнула, почувствовав, как заколотилось сердце. Если Лотти уже вернулась, то ей не составит труда прислушаться и отличить посторонний голос.
Схватив Аконита за руку, Кора вывела его в свою спальню, рассудив, что шанс того, что кто-то услышит их из коридора, куда меньше, чем то, что кузина за дверью распознает перешептывания с посторонним человеком.
Об обнаружении волновалась, похоже, одна лишь Кора, потому что Аконит по-хозяйски улегся на кровать, насмешливо сверкая глазами.
– Ты совсем сбрендил?
– Ложись, так будет еще удобнее, – очаровательно оскалился Аконит. – Да брось, мы так уже делали, ну?
От воспоминаний о том, как Кора заснула на Джоне, щеки вспыхнули еще жарче.
Заметив упрямо сжатые губы, Аконит усмехнулся и принял сидячее положение, приглашающе похлопав рядом. Недовольно пыхтя, Кора все же присела на почтительном расстоянии.
– Ну? Ты будешь говорить или сверлить меня своими глазищами?
– Рие передал мне про Мортимера. Я хотел кое-что уточнить.
Внезапный переход от шуточек на серьезную тему заставил Кору растеряться.
– Чейз тебя не видел?
– Нет. Его отвлек приход Кристофера.
– О чем они говорили? Можешь вспомнить детали? Любые, даже те, которые покажутся тебе незначительными.
Кора постаралась как можно подробнее пересказать то, что слышала. Пришлось напрячь память, благо разговор был не слишком длинным.
– Значит, у господина есть дочь, которая нуждается в заботе специалистов из лаборатории… Интересно…
– Много у кого есть дочери, – пожала плечами Кора.
– А больные дочери?
– Есть и такие… Но, если этот «господин» достаточно влиятельный, он вполне способен эту болезнь скрыть. А мы знаем, что он влиятелен. Кстати, про влиятельность, ты заметил, что газеты молчат про Флетчера?
– Да, отличается от их обычной патетики.
– Как думаешь, почему?
– Наверное, Алан действительно был еще «в игре», в отличие от предыдущих жертв. И неизвестный господин тянет время. Вряд ли надеется умолчать, но точно желает что-то подчистить или придумать… Это хорошо.
– Почему?
– Потому что это значит, что ему придется выйти из тени. И мы знаем еще одну ниточку, ведущую к нему…
– Мортимер Чейз.
– Настоящее ли у него имя?
– Не знаю, это ты специалист по выдуманным именам.
Аконит одобрительно хмыкнул. На какое-то время установилась тишина. И сонный дом молчал, не сбивая мысли.
– Скоро день рождения твоего отца, – решилась сказать Кора. Она даже не была уверена, что об этом помнит сам Кристофер, и тем более, что он сообщил об этом новообретенному сыну.
Судя по чуть поднятым бровям Аконита, он действительно не знал. Кроме того, на лице его появился отпечаток эмоции, назвать которую Кора не смогла бы. Это было что-то вроде легкого испуга и воодушевления. Аконит вдруг сжался, словно стал ребенком, и растерянно оглядел комнату.
– Что такое? – Кора подвинулась так, что ее плечо теперь прижалось к его.
– Что нужно делать на дни рождения отцов? – глухо спросил Аконит. Судя по всему, он был в небольшой панике.
– Примерно то же самое, что и на обычные дни рождения, – усмехнулась добродушно Кора.
– И что делают на обычные дни рождения? – Аконит отвел взгляд.
Кольнуло понимание. Первый, да ему стыдно за то, что он не знает, что делать в такой день! Вряд ли «кирпичи» отмечали хоть какие-то праздники, и вряд ли даже после освобождения они отмечали этот…
Улыбка сползла, и Кора опустила руку на плечо Аконита, успокаивающе поглаживая его и ощущая напряженные мышцы сквозь рубашку.
– Ничего особенного. Иногда устраивают приемы, но не всегда. В основном просто поздравляют, желают здоровья и успехов. Ну и подарки дарят, а потом пьют и едят торт, – Кора ободряюще потрепала Аконита по волосам.
– Что дарят отцу?
– По-разному. Купи ему трубку, например, чтобы он перестал дымить этими дешевыми сигаретами. Я тогда подарю табак! Выберу не самый едкий. Я разбираюсь, папа всю мою жизнь курит! Будет общий подарок.
Аконит улыбнулся, наконец расслабляясь. Он наклонился, оставляя легкий поцелуй на щеке Коры:
– Спасибо, моя богиня.
– Н-ну… я ничего не сделала, – смутилась она.
Аконит хмыкнул и потянулся к другой щеке, ласково касаясь губами. Кора поняла, что дыхание ее учащается, сердце ускоряется и к лицу подкатывает жар. Из-под полуприкрытых ресниц Кора следила за Аконитом. Кончики их носов почти соприкасались.
– Мне пора, – прошептал Аконит.
Кора судорожно кивнула, при этом запуская пальцы в его мягкие волосы. Белые и короткие, они тем не менее, падая на лоб, лезли в глаза. Кора осторожно подула на несколько прядок, стараясь убрать их от лица Аконита.
– Я хочу тебя поцеловать, Корри. Можно?
– Д-да…
Акониту не требовалось повторять. Он накрыл ее рот своим. Его влажный язык прошелся по губам Коры, мягко, но настойчиво проникая внутрь. У нее перехватило дыхание. Она неумело старалась отвечать ему и чувствовала, как губы Аконита расплылись в улыбке. Он явно сдерживал порыв опрокинуть Кору на покрывало, продолжая целовать ее.
Она же думала только о том, как предосудительно целоваться с убийцей, но как сладко. Его горячую кожу можно было почувствовать сквозь ткань, жар затапливал и саму Кору. Внизу живота вновь возрождалось приятное ощущение, похожее на ласку мягких лепестков цветка.
Неспешно и неохотно Аконит отстранился, все еще проходясь языком по нижней губе Коры. Она негромко застонала, вызвав его улыбку:
– Разве не ты говорила, что нужно быть тише?
Кора тяжело дышала, сжимая бедра и пытаясь выловить в голове хоть что-то разумное, но в тот момент ей было плевать, если бы ее услышали или застукали с Аконитом. Ей просто хотелось, чтобы он был ближе и чтобы его поцелуи не прекращались.
– Думаю, тебе пора спать, мое сокровище, – Аконит нежно коснулся еще влажными губами лба Коры. И она рассеянно кивнула, собирая всю свою благоразумность.
Аконит ушел бесшумно, оставив после себя только привкус табака и припухшие от поцелуев губы.
Следующий день Кора, как и прежний, провела в семейных обязательствах. Она стойко выдержала чаепитие и прогулку, а затем спустилась вниз, чтобы выполнить требование матушки «не забиваться в угол».
Приближался вечер, на улицах стремительно портилась погода. Ветер гнул деревья, а вдали сверкали молнии, но звуки грома еще не были слышны. Капли дождя редкими слезами стекали по окнам, а внутри царило тепло, и аромат горячего чая с ежевикой наполнял зал.
Мама вышивала, а Лотти, сидевшая рядом, вовсе не обращала ни на кого внимания, бегая глазами по строчкам письма, которое передал ей лакей. Заметив пристальный взгляд Коры, кузина нервно улыбнулась, быстро смяла письмо и спрятала его в карман на юбке.
Дождь усиливался, и грохот грома становился все слышнее. А Лотти то и дело отвлекалась от своей вышивки, оглядываясь на улицу, виднеющуюся сквозь замутненное потоками воды стекло.
– Кузина, ты в порядке? – не выдержала Кора. – Похоже, письмо тебя…
– Жених написал, – откликнулась та, не позволив договорить. – Он уже прибыл. Заберет меня.
– Разве? – удивилась мама. – Кажется, Тумус передал, что твой жених запаздывает и прибывает завтра утром…
– Похоже, планы изменились. Не переживайте, тетушка.
Кора переглянулась с мамой, впервые именно так – тревожно. Но обе они занялись своими делами: мама продолжила вышивать, а Кора уткнулась в кипу газет, принесенных для нее Эммой. Но посидеть в тишине не удалось.