Вечером оба семейства отправились в оперу. У Нортвудов и Фитсроев была выкуплена ложа. Но опера Кору мало интересовала, как и Гила. Пока все здоровались и разбредались по своим местам, приходилось пристально всматриваться в людей.
Началась опера, и лица в других ложах, на балконах и в зале скрылись в тени. Весь свет сконцентрировался на сцене, где прима начинала постановку. Кора честно пыталась сосредоточиться на истории и голосах, но больше всего ее беспокоил ли взгляды Гила, которые он бросал на нее с завидным постоянством.
Тихонько поднявшись и оповестив матушку о том, что нужно в уборную, Кора вышла в сопровождении, разумеется, своего телохранителя.
– Что? – она прищурилась, обмахиваясь веером и не сбавляя шага.
– Что? – усмехнулся Гил. – Я ничего не говорил.
– Ты смотрел.
– Мне нельзя смотреть?
Кора неопределенно мотнула головой. Его озорство иногда поражало ее. Она не умела так же беззаботно себя вести. Никогда не умела. Ведь все должно быть «в рамках приличий».
– Ты беспокоился или любовался? – наконец спросила Кора, останавливаясь на повороте.
– Скорее второе.
Она поджала губы, скрывая улыбку. Последнее время ее мысли занимали Эмма и «господин», которого нужно было отыскать. И кажется, Кора уже несколько дней искренне не улыбалась. Разве что вымученно.
– Я скучаю, – выдохнула она, – по тому, что у нас забрал Дурман своим появлением…
– Звучит трагично. Но он не забрал нас друг у друга. Мы ведь все еще рядом, просто вместе переживаем сложный период.
– Вместе, – кивнула Кора, прижимаясь к нему. – Я бы поцеловала тебя. Но эта жуткая борода Вульфа…
Гил тихо рассмеялся, а затем вдруг застыл, косясь на поворот. Кора представила, будто его уши стали волчьими и повернулись на звук, который она все еще не могла уловить.
– Кто-то идет.
– Что ж, мы ничего предосудительного не совершаем.
– А как же девица в компании холостяка? Разве не предосудительно?
– Ты же в статусе телохранителя.
Хмыкнув, Гил отошел на несколько шагов от Коры. Пришлось идти обратно: она впереди, он позади. Кора оглядывалась, ловя полуулыбку, и отворачивалась, прикрывая свою веером. Наверное, эти заигрывания слишком отвлекли ее, потому что на последнем повороте она задела плечом проходящего мимо джентльмена.
– Прошу прощения, – с готовностью выдала она, встречаясь с серо-зелеными глазами. Изумленная, она замерла, оглядывая мужчину. Светло-русые волосы, идеальное лицо, будто высеченное из мрамора искусным скульптором, дорогая одежда… – Извините, эрл Баррет и…
Внутри все дрогнуло от ледяной волны тревоги. Кора спешно поклонилась.
– Ваше высочество, – она впервые видела принца настолько близко.
– А, вот, Аластар, еще одна юная дева, – бросил скучающе принц. – Но эта, пожалуй, будет толстовата, да и с кожей у нее что-то не так.
Кора вспыхнула. Ей часто намекали на то, что ее кожа недостаточно фарфоровая и испорчена россыпью веснушек или что фигура ее чересчур крупна (хотя та же леди Ройс была раза в четыре шире, но как почтенной даме ей подобное не высказывали). Болезненная бледность и иссушенное голодом тело было предпочтительнее, было модным. Но все же обычно говорили это именно намеками, а не так исчерпывающе прямо.
– Это называется веснушки, ваше высочество, – насмешливо ответил эрл Баррет. – Не слушайте подобного, леди, боюсь, наш принц сегодня не в настроении. Не принимайте на свой счет.
– Все в порядке, – учтиво солгала Кора. Она остановила жестом Гила. Не хватало еще, чтобы он вмешался и настроил против себя саму Корону.
– Вы кажетесь мне знакомой, леди, – улыбнулся эрл. – И вы, очевидно, знаете меня. Несправедливо, что ваше имя для меня остается неизвестным.
– Мисс, не леди. Мисс Корнелия Нортвуд.
Принц посмотрел на Кору с еще большим презрением. Мало того что не красавица, так еще и не из древнего рода.
– Аластар, в жены она не подойдет. Ты что же, решил с ней спать? Но она же…
– Ваше высочество, – голос эрла приобрел стальные ноты. Приказные. – Вы хотели подышать воздухом, не так ли? Так идите, подышите, прочистите голову, я нагоню вас.
Кора пораженно моргнула. Он приказывает принцу? К еще большему удивлению, принц не стал препираться, а послушал и медленно побрел дальше.
– Примите мои извинения, мисс Нортвуд.
– Не стоит беспокойств.
– И все же мне хотелось бы загладить вину. Позволите? – рука эрла в перчатке коснулась ее руки. Подняв кисть Коры к своим губам, он поцеловал кончики ее пальцев. – Я найду способ выразить свои сожаления. А теперь, прошу простить, мне нужно присматривать за его высочеством.
Кора с облегчением выдохнула, когда обе фигуры удалились, и оперлась о руку Гила. Колени почему-то дрожали, а волнение ускорило пульс, отчего голова закружилась.
– Эрл Баррет и принц, – буркнул Гил. – Оба мне не понравились, к тому же… Неважно. Ты как?
– Думала, умру от значимости этих двух, особенно от самомнения принца. Не представляла, что он такой… Гадкий! А юный лев ничего…
– Лев?
– О, я ведь упоминала его. У них на гербе золотой лев. У принца тоже лев… Гил?
– Тогда, может, и важно…
– Да о чем ты? – зашипела Кора. – Ненавижу, когда что-то умалчивают!
– Прости, моя воинственная богиня, – он коротко поцеловал ее в висок. – Просто Голоса. Они странно себя повели… Обычно шепчут, кричат или поют, но они говорили. Повторяли одно слово… Только вот я все равно не понимаю, о чем они…
– Думаешь, замешана королевская семья? – Кора изумленно прикрыла рот веером.
– Не знаю. Но точно не король. Его профиль на монетах, а портрет на купюрах. Это не господин.
– Дюк Баррет? – предположила Кора. – Отец эрла. Он имеет большое влияние, устраивает благотворительные балы-маскарады в честь почившей жены. И еще нелюдим. Редко выбирается на приемы. Разве что те, которые дают во дворце, или организует он сам.
– То есть так просто его не увидишь и в частном порядке не поболтаешь…
– В частном вряд ли. Возможно, полицию он бы еще пустил, но кого-то вроде нас… Маловероятно.
– А балы, которые он устраивает?
– На них нужно получить приглашение. Это большое событие. Только не спрашивай, можно ли попасть во дворец!
– Не переживай, если мне понадобится, я найду способ пробраться и туда, – усмехнулся Гил.
Следующим вечером пришел пышный букет алых роз, адресованный Коре, а с ним и конверт.
– От кого? – мама резво поднялась, заглядывая через плечо, а затем воскликнула изумленно: – Эрл Баррет! О, милостивый Первый! Где ты успела с ним познакомиться?
– В опере, – рассеянно отозвалась Кора, без зазрений совести разрывая конверт.
Внутри обнаружилось приглашение на бал-маскарад для Нортвудов, к которому шла короткая записка, выведенная витиеватым почерком. «Еще раз примите мои искренние извинения, мисс Нортвуд! Буду рад видеть вас на приеме моего отца. С наилучшими пожеланиями, эрл Аластар Эдвард Баррет», – прочла Кора.
– Невероятно! Чарльз! – мама выхватила приглашение. – Чарльз!
Мамина радость была ясна. Баррет был, можно сказать, вторым человеком после короля. Только его величество часто появлялся на публике, а дюк Баррет жил затворником, и видеть его чаще раза в декаду могли разве что пэры на заседаниях парламента. И вот Нортвудов пригласили к нему на знаменитейший бал-маскарад! За какие заслуги?
Коре было сложно поверить, что всего лишь из-за того, что она столкнулась с Аластаром Барретом, ей досталось приглашение. Эрл не выглядел как человек, способный потерять голову от пары фраз малознакомой девушки… Тогда почему?
Масло в огонь добавил отец, который, вопреки ожиданиям, не был рад. Он сурово оглядел приглашения, поднял глаза к дочери и сказал просто:
– Будь осторожна.
Подготовка к балу началась едва ли не в тот же вечер. До приема оставалось всего полдюжины дней, а мама собиралась потратить баснословную сумму для платья незамужней дочери.
– Это же такой шанс! – восхищалась она.
Да уж, шанс. Шанс выяснить, кто за всем стоит. И что-то подсказывало, что поиски окончены, а дюк Баррет окажется именно тем, кто нужен. Окончательно в этом убедила беседа у модистки.
Кора стояла неподвижно напротив зеркал, пока ее драпировали в выбранные мамой ткани. Она и Сандра перебирали журналы, разглядывая фасоны, и меняли мнение о лучшем каждые пять интеров.
Гил терпеливо ждал всех на диванчике у окна с чашкой бергамотового чая, лениво листая журнал женского белья. Иногда, когда Кора выглядывала из примерочной, а модистка внимала речам мамы, Гил поднимал журнал на какой-то странице и одними губами говорил:
– Давай закажем тебе это!
Кора грозила ему кулаком и дулась, вызывая его усмешку. В общем, все шло как обычно, пока не было упомянуто имя Баррета.
– Представляете? Мы к самому дюку Баррету идем, нельзя опростоволоситься! – строго наказывала мама.
– О, понимаю! Там весьма смелые фасоны, как я слышала, могу вам предложить… Вот тут, – модистка вручила новый журнал, – это очень пойдет мисс Нортвуд, подчеркнет фигуру и придаст некоторой строгой женственности. Как вам?
– Считаете?..
– Я слышала, эрл Баррет предпочитает более уверенных и взрослых дам. Думаю, просто идет от обратного, а воздушные и милые напоминают ему сестру.
– Она ведь до сих пор не замужем? – уточнила Сандра.
– Да. Говорят, она чем-то больна. Слухи, наверное…
– Но свой дебют она пропустила, – заметила мама.
– Его перенесли, – поправила модистка и заговорила совсем тихо: – Думаю, все из-за миазмы.
Мама ахнула, прикрыв рот, а Кора настороженно замерла, вслушиваясь. Миазма – неизлечимая болезнь. Кристаллы прорастают сквозь кожу и плоть до тех пор, пока не разорвут органы. Остановить это было невозможно, лишь замедлить на время.
– Она болеет? – еле слышно спросила Сандра.
– Как будто бы нет, но некоторые поговаривают, что все же да. Кажется, что-то с пищеварением… Подробности мне неизвестны, но леди Блэк, которая поделилась этим, больше ко мне не заглядывала, поговаривают, что она заперлась в своем поместье и не выходит. Думаю, ее запугали… Бедняжка… Так что вы понимаете, почему мне не хотелось бы…