— Подводя черту: ее намерения не чисты — коротко говорит Садек.
— Означает ли это именно то, что, как я думаю, это означает? — спрашивает она.
Садек снова делает глубокий вдох. — Да, я думаю, это так.
Улыбка возвращается на ее лицо. — И теперь с этим покончено? — спрашивает она.
Он приподнимает черную бровь. — Только если Вы сможете доказать мне, что обладаете высокой моралью в отсутствие божественного откровения.
В следующую секунду он обнаруживает себя весьма удивленным ее ответом. — О, разумеется. Получение божественных откровений — это следующая часть плана.
— Что, от инопланетян??
Кошка с выпущенными когтями аккуратно спускается к ней на колени, ожидая рук и ласки. Она больше не спускает с него своих глаз.
— Где еще? — спрашивает Амбер. — Доктор, я ведь не убедила Сообщество Франклина ссудить мне все необходимое для строительства этого замка просто в обмен на юридическую бумажную работу и, эм-м, обеспечение некоторых интересных освобождений и разрешений от Брюсселя. Там, в небе, есть целая инопланетная сеть с коммутацией пакетов — мы знали о ней уже годы, и мы принимаем утечку с маршрутизаторов. Так вот, похоже, не так далеко отсюда в реальном пространстве есть точка подключения. Гелий-3, обособленная юрисдикция, тяжелая промышленность на Ио — у всей этой деятельности есть цель.
Садек облизывает внезапно пересохшие губы. — Вы хотите переслать адресный ответ?
— Нет. Гораздо лучше: мы собираемся отправиться к ним в гости. Сократить цикл задержки сигнала до обмена в реальном времени. Мы пришли сюда, чтобы построить корабль и нанять команду, даже если нам придется пожрать всю систему Юпитера в качестве цены за изыскания.
Кошка зевает и пригвождает его взглядом, разящим за километр. — Глупая девочка хочет отправиться со своей высокой моралью на встречу с чем-то, наделенным настолько мощным разумом, что оно может оказаться богом — говорит она. — И ей надо убедить галерку, что у нее, у закаленного атеиста, найдется для него место в голове. Так что ты здесь в самый раз, монах-примат. На первом межзвездном корабле, который готовится к старту в системе Юпитера, открыта вакансия корабельного теолога, и думаю, я бы не смогла убедить тебя отказаться от предложения?
Глава 5. Маршрутизатор
Несколько лет спустя двое и кошка собрались хорошенько напиться в баре, которого не существует.
В воздухе посреди бара повисло клубящееся облако релятивистского дыма. Это — стелларий[160], передающий точное изображение пространства за воображаемыми стенами. У двери звездные цвета сдвинуты в сторону фиолетового, середина раскрашена радужным туманом, а у помоста сзади облако звезд оттенено приглушенно-красным. Аберрация звездного света постепенно появилась в последние несколько месяцев, отражая выход в релятивистский полет. Видимое перемещение звезд надо еще заметить, постоянная ссылка на монитор консоли управления не так наглядна, а вот доплеровский эффект — верный способ даже для подвыпившего пассажира ощутить, как пугающе быстро движется Выездной Цирк. Недавно кинетическая энергия корабля превзошла половину его энергии покоя, и теперь каждый грамм его массы таит в себе мощь атомной бомбы.
Рыжая с коричневыми полосками кошка — которая решила быть кошкой именно для того, чтобы смущать людей, считающих, что рыжими бывают только коты — вальяжно разлеглась на дощатом полу перед баром, как раз под серединой звездной радуги. Единственный доступный на корабле луч солнечного света, конечно, падает откуда-то прямо на нее. В тенях в дальнем конце бара склонились над столом два человека, погруженные в свои невеселые мысли. Один нянчит в руках бутылку чешского пива, второй — полупустой стакан с коктейлем.
— Если бы она давала знать хоть как-то… не было бы так хреново — говорит один из них, наклонив бутылку с пивом и разглядывая осадок на дне. — Коне-е-ечно. Зачем ей уделять столько внимания? Но я не знаю, кто я для нее…
Второй откидывается на спинку стула и, прищурясь, рассматривает выцветшую коричневую краску на потолке. — Спроси у того, кто знает, делов-то? Другое дело, если б ты знал, тебе было бы не о чем мечтать. И имей в виду, то, чего хочет она, и то, чего хочешь ты, может оказаться разными вещами.
Первый запускает пятерню в волосы. Состаривающее прикосновение заставляет мелкие черные кудри на мгновение блеснуть серебром. — Скажи, Пьер, делать покровительственные заявления — это все, чему ты научился, трахаясь с Амбер?
Пьер глядит на него, источая взглядом столько яда, сколько, наверное, может произвести дополненный девятнадцатилетний. — Скажи спасибо, что у нее нет здесь ушей. Он крепко сжимает стакан в руке, но действующая в баре модель физики не позволяет ему раздавить его. — Ты нажрался, Борис.
В направлении, где сидит кошка, ледяными колокольчиками раздается смех. — Заткнись, ты, — говорит Борис, глядя в сторону кошки. Он опрокидывает бутылку, и муть со дна льется в его глотку. — Наверное, ты прав. Извини. Не хотел говорить грубо о королеве. Он пожимает плечами и ставит бутылку на пол. Потом снова жмет плечами. — Тоска одолевает.
— Хорошо она тебя одолевает, — замечает Пьер.
Борис снова вздыхает. — Очевидно. А вот если б мы поменялись местами…
— Да-да-да, ты бы мне сказал, что в погоне есть удовольствие, и что если ты славно приударил, а не сидел сиднем, ты почувствуешь себя совсем по-другому, даже если тебя отошьют, а я, одинокий и мрачный, не поверил бы ни единому твоему слову, и так далее. Пьер фыркает. — Жизнь не честная штука, прими это.
— Пойду-ка я. Борис встает.
— Держись подальше от Ан — говорит Пьер, еще испытывая раздражение. — По крайней мере, пока не протрезвеешь.
— Тихо ты, я уже. На что мне сторожевая ветвь[161], по-твоему? — Борис раздраженно моргает. — Усиливаю социальный контроль. Гм-м, обычно он не позволяет так напиться. Во всяком случае, когда возможен публичный ущерб репутации.
Он медленно растворяется в разреженном воздухе, и Пьер остается в баре наедине с кошкой.
— Сколько еще нам терпеть эту фигню? — громко вопрошает он. Нервы истрепались, и в карманной вселенной корабля споры, кажется, могут плодиться вечно.
Кошка даже не оглядывается. — В нашей текущей системе отсчета мы сбрасываем отражатель и начинаем торможение через два миллиона секунд. Вернемся домой через пять-шесть.
— Большой разрыв. Какое отставание от основной культуры уже накопилось? — расслабленно спрашивает он, и щелкает пальцами: —Официант! Еще коктейль. Такой же, если можно.
— О, наверное, десяти- или двадцатикратное по сравнению с самим уровнем прогресса в системе на момент вылета, — говорит кошка. — Если ты следил за новостями из дома, то, наверное, заметил значительное ускорение прогресса в использовании маршрутизаторов с коммутируемой квантовой запутанностью. Там происходит еще одна сетевая революция, только эта завершится за месяц, потому что они используют уже имеющиеся подземные сети темноволокна.
— Коммутируемая… запутанность? — Пьер качает головой, задумавшись. Безликий официант в черном галстуке и длинном накрахмаленном фартуке идет через бар и подносит ему стакан. — Кажется, это я почти способен понять. А что еще?
Кошка перекатывается на бок, выпускает когти и потягивается. — Погладишь — расскажу, — предлагает она.
— Пошла бы ты, туда же, откуда пришла — отвечает Пьер. Он берет стакан, снимает глясе — вишенку на коктейльной палочке — швыряет ее в сторону спиральной лестницы, ведущей вниз в туалет, и разом опрокидывает в глотку почти все содержимое стакана, розовую тающую жижу с послевкусием карамелизованных шестиуглеродных сахаров и этанола. Он с размаху ставит стакан обратно, и едва не расплескавшиеся остатки свидетельствуют о том, что он тоже балансирует на краю серьезного подпития. — Торгаш!
— Влюбленный наркозависимый примат, — беззлобно ответствует кошка. Она перекатывается на ноги, выгибает спину и зевает, показывая миру белоснежные клыки. — Эх вы, обезьяны. Если бы я заботилась о вас, мне пришлось бы забрасывать песочком за вами. В кошачьем выражении сквозит смущение. — То есть, хоронить бы мне вас пришлось. Она снова потягивается и оглядывается на пустой бар. — Кстати говоря, когда ты собираешься извиниться перед Амбер?
— Я не собираюсь перед ней извиняться, мать твою! — кричит Пьер. Он пытается уйти от следующей за этим неловкой тишины, попытавшись осушить стакан, но первым в глотку попадает лед, и Пьер, закашлявшись, разбрызгивает половину содержимого по столу. — И не подумаю — тихо сипит он.
— Гордость зашкаливает, а? — Кошка шествует к краю бара, подняв хвост и загнув его кончик в кошачьем знаке вопроса. — Как и у Бориса с его подростковой озабоченностью женщинами? Вы, приматы, так предсказуемы. И кто догадался запустить межзвездный корабль с командой подростков-послелюдей?
— Иди нафиг, — говорит Пьер. — Мне тут предстоит как следует выпить.
— По Максимуму, предполагаю, — многозначительно отвечает кошка, отворачиваясь. Но угрюмый юноша не находится, чем ответить, разве что наколдовать из бездонных корабельных запасов еще выпивки.
Тем временем, в другом разделе ячеистой реальности Выездного Цирка другая версия все той же самой кошки (имя — Айнеко, характер — саркастический) беседует с дочерью своего бывшего владельца, с королевой Империи Кольца. Аватару Амбер на вид лет шестнадцать, у нее растрепанные светлые волосы и заостренные скулы. На самом деле все не так: в субъективной системе отсчета Амбер сейчас половина третьего десятка, но видимый возраст немногое значит и в сим-пространствах, населенных выгруженными сознаниями, и в настоящем мире — послелюди стареют с различными скоростями.
Амбер, в черном лоскутном платье и переливающихся пурпурных гетрах, расслабленно развалилась поперек подлокотников того, что считается неформальной версией ее трона, вычурной бессмыслицы, вырезанной из монокристалла углерода, допированного полупроводниками, и в отличие от настоящего трона на орбите Юпитера, являющейся не более, чем предметом мебели в виртуальном пространстве. Картина очень похожа на утро после бурной вечеринки в готическом ночном клубе, обставленном по всем канонам и солидно придерживающемся корней: застоявшийся дымный воздух, мятый бархат, деревянные церковные скамьи, сгоревшие свечи и мрачные картины в стиле польского авангарда. Любое королевское высказывание, которое могла бы произнести Амбер, было бы безнадежно испорчено тем, как она перекинула ногу через подлокотник трона и как вертит в пальцах шестикоординатный указатель. Но это ее личные аппартаменты, и она не при исполнении. Королевская персона включается только для формальных и корпоративных событий.