:обозначение непереводимого понятия:. Сеть предназначена для :обозначение непереводимого понятия:. Мы по сравнению с: непереводимое представление 1: — как одноклеточный организм по сравнению с нами. Мы и вы не можем :непереводимое представление 2:. Попытаться осуществить торговлю с :обозначение непереводимого понятия: — означает привлечь смерть либо переход в: непереводимое представление 1:!
Амбер щелкает пальцами и время замирает. Она смотрит на Су Ан, Пьера и остальных членов ее основной команды. — Ваши мнения?
Айнеко, до сей поры невидимая, материализуется на ковре перед помостом. — Точно сказать не могу. Причина, по которой эти макросы так обозначены — что-то не так с их семантикой.
— Не так с … Каким образом? — спрашивает Су Ан.
Кошка являет миру широченную ухмылку и начинает растворяться в воздухе. — Стой! — окрикивает Амбер.
Айнеко продолжает исчезать, но оставляет за собой какое-то мерцающее присутствие. Не ухмылку, но весовую карту нейросети — трехмерную и невероятно сложную. — :непереводимое представление 1: при отображении в грамматическую сеть этих омаров имеет элементы понятия «бога» с перегрузкой атрибутами мистицизма и дзен-подобной непонимаемости — доносится ее голос. — Но вообще-то я думаю, что на самом деле это означает «оптимизированную самоосознающую выгрузку, работающую намного быстрее реального времени». Тип номер один слегка сверхчеловеческой сущности, э-э-э, примерно как народ у нас дома. Из чего следует, что эти Вунч хочет, чтобы мы воспринимали и их как богов. Кошка материализуется снова. — Кто-нибудь клюет?
— Выскочки из мелкого городишки — бормочет Амбер. — Думают, что научились говорить как большие люди. Используют сомнительную метаграмматику, чтобы казаться солиднее, и облапошивать других простаков, впервые попавших в большой город.
— Вероятнее всего — да. — Айнеко разворачивается и начинает вылизывать бок.
— Что мы собираемся делать? — спрашивает Су Ан.
— Что мы будем делать? — Амбер поднимает подведенную карандашом бровь, а затем ухмыляется так, что с ее видимого возраста слетает десяток лет. — Мы напудрим им мозги! Она снова щелкает пальцами, и время размораживается. Непрерывность оказывается никак не нарушенной, за исключением того, что Айнеко все еще сидит у трона. Кошка смотрит наверх и удостаивает королеву хитрейшим взглядом.
— Мы понимаем вашу озабоченность — как ни в чем ни бывало говорит Амбер, — но мы уже дали вам модель физиологии и нейроархитектуру, которые вы сейчас носите. И мы хотим общаться. Почему бы вам не показать настоящих себя, или ваш настоящий язык?
— Это язык торговли! — протестует Омар Номер Один. — Вунч есть метаболически разнообразная коалиция из большого числа миров. Нет единого интерфейса. Проще соответствовать одному плану и говорить на одном языке, чтобы доходило легче.
— Хм-м. — Амбер наклоняется вперед. — Дайте мне знать, правильно ли я поняла. Вы — коалиция индивидуалов из различных видов. Вы предпочитаете использовать модель интерфейса, которую мы переслали вам, вы предоставляете в качестве обмена используемый вами языковой модуль, и вы хотите торговать с нами?
— Обмен интереса! — повторяет Вунч, раскачиваясь вниз и вверх на лапах. — Есть что предложить! Почувствуйте самосознание тысяч цивилизаций! Совершенно безопасные каналы более, чем к сотне сетевых архивов, адаптированных для не :обозначение непереводимого понятия:. Эффективный менеджмент коммуникационных рисков! Управление материей на молекулярном уровне! Квантовые решения алгоритмически итерированных систем!
Старомодная нанотехнология и сверкающие штучки для простаков — бормочет Пьер по переговорному каналу. Насколько мы — по их мнению — примитивны?
А мы перестарались с реконструкцией… — комментирует Борис. Они могут даже подумать что это и есть реальность. Что мы — прилипалы на хвостах у могущественной цивилизации омаров.
Амбер изображает улыбку. — Это так интересно! — щебечет она Вунч-делегатам. — Я назначила двух представителей, которые будут вести переговоры с вами. Они будут проходить в формате конкурса в пределах моего собственного двора. Я представляю вашему вниманию Пьера Наке, моего личного коммерческого представителя. Кроме того, возможно, вы пожелаете заключить сделку с Адамом Глашвитцем, независимым фактором, который не присутствует здесь. Остальные предложения можно представить в назначенном порядке, если вы принимаете это.
— Мы довольны — говорит Омар Номер Один. — Мы устали и сбиты с толку долгим путешествием к этому месту через узлы. Запрашивать продолжение переговоров позже?
— Конечно — кивает Амбер. — Парламентский церемониймейстер, колоритный, но не имеющий собственного сознания зимбо, управляемый, как нитями паука-кукловода, сетью ветвей ее личности, издает высокую ноту на своей трубе. Первая аудиенция окончена.
За пределами светового конуса Выездного Цирка, на другом краю пространственноподобной пропасти между маленьким передвижным королевством Амбер и глубинами империи времени, удерживающей в своих объятиях квантово-запутанные сети солнечной системы, обретает форму новая, сингулярная реальность.
Добро пожаловать в момент наибольших перемен.
В Солнечной системе живут примерно десять миллиардов человек — и каждое сознание окружено гигантским экзокортексом распределенных агентов. Эти ветви их личностей, берущие начало в их головах, обитают на облаках сервисной пыли — состоящей из тех же бесконечно гибких вычислительных элементов размером с пылинку, из которых построены и их жилища. Туманные глубины, озаряемые широкополосным мерцанием, полны жизни, а большая часть земной биосферы, наоборот, законсервирована для сохранения и последующих исследований. На каждого человека приходится по миллиарду электронных агентов, несущих информацию к самым дальним уголкам адресного пространства мысли и обратно.
Солнце, бывшее до сей поры ничем не примечательным слабо переменным желтым карликом класса G2, скрылось в сером облаке, которое окружило его со всех сторон, за исключением узкого пояса вблизи плоскости эклиптики. Солнечный свет, как и прежде, все еще падает на внутренние планеты — за исключением Меркурия, которого больше нет. Он был полностью разобран и превращен в нанокомпьютеры, работающие на солнечной энергии. Гораздо более жаркий, чем прежде, свет падает на Венеру, окруженную поблескивающими папоротниками углеродных кристаллов. Вдоль ее бывшего экватора проложены колоссальные петли сверхпроводящего кабеля, раскручивающие планету быстрее и быстрее — и этот мир вскоре тоже будет разобран. Юпитер, Уран и Нептун обзавелись такими же впечатляющими кольцами, как и у Сатурна, но задача поедания газовых гигантов займет гораздо больше времени, чем разборка маленьких скалистых планет внутренней системы.
Десять миллиардов обитателей этой коренным образом изменившейся звездной системы все еще помнят, что когда-то были людьми — почти половина из них родилась еще в прошлом тысячелетии. Некоторые из них, не затронутые метаэволюцией, целенаправленным телеологическим прогрессом, пришедшим на смену слепому дарвинизму, все еще являются людьми — они теснятся в закрытых коммунах и фортах под холмами, бормочут свои молитвы и проклинают безбожных посягателей на естественный порядок вещей. Но восемь из десяти живущих включены в фазовый переход, который стал самой всеобщей революцией со времен открытия приматами речи.
Планету то и дело лихорадит от утечек серой слизи — нанорепликаторов, вышедших из под контроля — но их успешно сдерживает иммунная система планетарного масштаба, когда-то бывшая Всемирной Организацией Здравоохранения. В облаке Оорта гораздо более странные отклонения время от времени поражают заводы бозонной сборки. Над солнечными полюсами зависают плантации, производящие антиматерию. Солнечная система проявляет все симптомы вышедшего из-под контроля всплеска интеллекта, обильные отклонения, столь же естественные для технологической цивилизации, как и проблемы с кожей у человеческого подростка.
Экономическая карта планеты изменилась до неузнаваемости. И капитализм, и коммунизм, неуживчивые идеологические отпрыски протоиндустриальных сообществ, устарели не меньше, чем право помазанников божиих. Компании стали живыми существами, и к жизни возвращаются мертвецы. Глобализм и трибализм дошли до логического предела, разойдясь, соответственно, в гомогенную взаимную совместимость и обособленность, дающую честь горизонту событий. Существа, помнящие, что когда-то были людьми, планируют разборку Юпитера и построение великого виртуального пространства, предназначенного еще больше расширить обитаемые просторы Солнечной системы. Если превратить в процессоры всю незвездную массу системы, на нем сможет разместиться столько человечески-эквивалентных сознаний, сколько было бы в галактике с десятимиллиардными цивилизациями на каждой планете у каждой звезды.
Повидавшая все эти виды версия Амбер живет там, внизу, в бурлящем хаосе околоюпитерианского пространства. Там есть и воплощение Пьера, но он перебрался к Нептуну, за несколько световых часов отсюда. Помнит ли она еще о своем релятивистском близнеце. И имеет ли это значение? К тому моменту, когда Выездной Цирк вернется на юпитерианскую орбиту, для быстромыслящих обитателей ядра пройдет не меньше субъективного времени, чем в настоящей Вселенной — от текущего момента до конца эры звездообразования через много миллиардов лет…
— Как корабельный теолог, говорю вам: они — не боги.
Амбер терпеливо кивает, не отрывая взгляда от Садека.
Садек сердито кашляет. — Борис, объясни ей.
Борис наклоняет кресло в полулежачее положение и разворачивает его к Королеве. — Он прав, Амбер. Они торговцы, и по-моему, они даже не слишком наделены умом. Подобраться к их семиотике, пока они прячутся за высланной нами же моделью омаров, непросто, но они определенно не ракообразные и не люди. И не послелюди. Полагаю, они просто сброд, который прибрал к рукам игрушки, оставленные куда более интересным народом. Что-то вроде Отрицающих у нас дома. Представь, просыпаются они однажды утром и видят, что все ушли в небеса, в огромное виртуальное пространство. Оставили их, и оставили им планету. Как ты думаешь, чем они займутся, когда вылезут обратно на поверхность? Некоторые будут просто ломать все, что попадется под руку, другие, конечно, будут не так тупы. Но они мыслят