ее к точке логического назначения, но ничего не происходит. — Ладно, придется делать все самой. Вот бы… — Она хмурится. Кого-то еще тут не хватает, но только она собралась пожелать, чтобы он был рядом, как забывает, кого именно. Поэтому она делает глубокий вдох и направляется к лестнице.
— Вверх или вниз? — спрашивает она себе под нос. Вверх? Если у тебя есть башня, логично спать на самом верху. Она осторожно поднимается по лестнице, держась за спиральный поручень. Интересно кто же выдумал эту вселенную? — думает она, И какая роль в этом сценарии отведена мне? Потом она находит этот вопрос весьма смешным. Ну, погодите, я ему устрою…
Наверху лестница упирается в простую деревянную дверь с засовом. Она не заперта. Амбер задерживается на несколько секунд, боясь встречи со сновидцем, настолько погруженным в солипсизм, что он выстроил вокруг себя этот дворец жарких фантазий. Как же я надеюсь что это не Пьер, мрачно думает она, и толкает дверь внутрь.
Комната пуста. В ней деревянный пол, и никакой мебели, а единственное окно находится высоко в стене. Спиной к ней сидит со скрещенными ногами человек в монашеских одеждах и что-то тихо бормочет сам себе, немного кивая. Она осознает, кто это, и у нее спирает дыхание. Мать вашу! Глаза Амбер распахиваются. Так вот что было у него в голове все это время?
— Я не звал тебя — спокойно говорит Садек, не утруждая себя повернуться и взглянуть на нее. — Уходи, искусительница. Ты не реальна.
Амбер прокашливается. — Жаль разочаровывать тебя, но ты неправ — говорит она. — Нам предстоит поймать инопланетное чудовище. Пошли, поохотимся.
Садек перестает кивать. Он медленно садится, выпрямляет спину, встает и разворачивается к ней. Его глаза поблескивают в лунном свете. — Это необычно. — Он раздевает ее пристальным взглядом. — Ты похожа ка кого-то, кого я знал. Такого раньше не было.
— Еще бы не похожа, черт дери! — Амбер готова вспылить еще больше, но удерживает себя в руках. — Что тут творится, приватная вечеринка Общества Объединенных Солипсистов?
Выражение лица Садека делается озадаченным. — Я… Прости, ты говоришь, что ты реальна?
— Я так же реальна, как и ты. — Амбер тянется и берет его за руку. Он не сопротивляется, и она тащит его к двери.
— Ты мой первый посетитель… Никто никогда не приходил сюда раньше! — говорит он потрясенно.
— Послушай… Пойдем отсюда! — Она тянет его за собой, вниз по спиральной лестнице. — Ты вправду хочешь здесь остаться? Она оглядывается через плечо. — Что это за место такое?
— Ад — это искажение небес… — медленно говорит он, запустив пальцы свободной руки в бороду. Вдруг он тянется к ней, хватает за талию, и притягивает к себе. — Надо выяснить, насколько ты реальна… — Амбер, совсем не привыкшая к подобному обращению, отвечает, с силой наступив ему на ногу и отвешивая весьма увесистую пощечину.
— Ты реальна! — кричит он, отступая, спотыкаясь и падая на ступени. — Прости меня, пожалуйста! Я должен был убедиться.
— В чем-в чем ты там хотел убедиться? — огрызается она. — Тронь меня еще раз, и останешься тут вариться. Она поспешно генерирует отражение, чтобы то просигналило духу снаружи вытащить ее из этой карманной вселенной. Нехорошее это место, думает она.
— Но мне необходимо было… Постой. У тебя есть собственная воля. Ты только что это продемонстрировала! Он умоляюще смотрит на нее, тяжело дыша. — Прости… Прими мои извинения! Мне было нужно убедиться — ты очередной зомби, или все-таки нет?
— Зомби? — Она оглядывается и видит, что в двери стоит еще одна живая кукла — вся, за исключением промежности, завернутая в обтягивающую кожу. Она маняще машет Садеку. У ее ног мурлыкает, ожидая внимания, еще одно тело, на котором из одежды — только стратегически расположенные полоски резины. Амбер с отвращением поднимает бровь. — Ты думал, что я — одна из них?
Садек кивает. — Недавно они стали умнее. Некоторые из них могут говорить. Я почти принял одну за… — Он судорожно дергается. — Нечисть…
— Нечисть. — Амбер задумчиво смотрит на него. — Так значит, получается, это не твой личный рай, да? — Поколебавшись, она протягивает ему руку. — Пошли отсюда!
— Прости меня за то, что я подумал, будто ты зомби — повторяет он.
— Думаю, что в таких обстоятельствах я тебя прощаю — говорит она. И тогда дух вытаскивает их обоих во вселенную снаружи.
Новые воспоминания воссоединяются с настоящим.
Империя Кольца — гигантское скопление самовоспроизводящихся роботов, питаемое кинетической энергией и массой маленькой луны Ю-47 (Барни). Амбер собрала ее на низкой околоюпитерианской орбите, чтобы обеспечить стартовую площадку для межзвездной экспедиции, которую помогают ей запустить деловые партнеры ее отца — но здесь заседает и ее двор, ведущий институт юриспруденции во внешней Солнечной системе. Амбер здесь — Королева, арбитр и правитель. А Садек — ее судья и советник.
Истец, которого Амбер знает только как пятнышко на радаре в тридцати световых минутах отсюда, отправил в ее двор иск, утверждающий, что некая полуразумная корпорация-финансовая пирамида, прибывшая в околоюпитерианское пространство двадцать миллионов секунд назад, использовала злоупотребление корпоративным положением, подкупы, а так же еретические действия с целью заполучить все другие интеллекты в системе в состав собственного мем-набора. Целая вязанка контратакующих многопоточных встречных исков, утверждающих в свою очередь, что данное световое пятнышко виновно в нарушении авторских прав, патентов и кодекса коммерческой тайны, требует теперь повышенного приоритета в ее внимании, и рассмотрения вопроса о намерениях вторгнувшегося.
Прямо сейчас Амбер нет дома в Кольце, и она не может рассмотреть это дело лично. Она оставила Садеку мороку с норовистыми механизмами ее законодательной системы — которая была сконструирована как раз для того, чтобы корпоративные извороты сопровождались болью в пятой точке — и, утащив с собой Пьера, отправилась с визитом в другую юпитерианскую колонию, в Республику-Приют. Республика, семенем которой был корабль-приют Сообщества Франклина Эрнст Сангер, за четыре года выросла в шипастую снежинку трех километров в ширину, и из ее сердцевины выглядывает медленно растущий цилиндр О-Нейлла[185] Большинству обитателей космической станции меньше двух лет от роду, но, несмотря на это, они уже пополнили ряды борганизма Сообщества.
Там, на склоне холма, неустойчиво прилепившегося к краю цилиндра, есть площадь, замощенная самой натуральной шероховатой галькой. Небо над головой — черный окоем, медленно вращающийся вокруг направленной на Юпитер центральной оси. Амбер лежит в плетеном кресле, вытянув ноги перед собой и закинув руку за голову. На столах разбросаны останки неописуемого обеда, а она гладит лежащую у нее на коленях кошку, погруженная в сытость и расслабление. Пьер куда-то делся — наверное, гуляет по какой-нибудь из экосистем-прототипов, которые испытывают специализированные ветви сознания борганизма; закрытая экоинженерия — его особый интерес. Амбер наслаждается безмятежностью. Она только что восхитительно поела, у нее нет исков, о которых надо тревожиться, и дома все идет в установленном порядке — редко когда удается урвать кусок времени и провести его так хорошо.
— Ты поддерживаешь связь с отцом? — спрашивает Моника.
— М-м-м. — Кошка тихо мурчит, и Амбер гладит ее бок. — Мы пишем друг другу по электронной… Иногда.
— Я тут вспоминала… — Моника для местных боргов — царица логова, она гибка, кареглаза, и у нее обманчиво медлительный слог — помесь йоркширского английского с наречием Силиконовой долины. — Мы перекидываемся с ним парой слов, бывает… Теперь, когда Джанни на пенсии, ему мало что осталось делать на дне колодца. Он упоминал, что собирается к нам.
— Что? Во имя Юпитера, в перийовий? — Амбер, встревожившись, открывает глаза. Айнеко перестает мурчать и обвиняюще смотрит на Монику.
— Не беспокойся. Видно, Монику этот диалог немного забавляет. — Думаю, он не испортит тебе вечеринку.
— Но сюда, в такую даль… Амбер выпрямляется. — Черт! — говорит она тихо. — Что на него нашло?
— Непоседливость среднего возраста, говорят мои братья снизу. — Моника пожимает плечами. — В этот раз Аннетт его не остановит. Но он не собрался еще запускаться.
— Это хорошо. Может, он не… — Амбер прерывается. — Запускаться — что именно ты имеешь в виду?
Улыбка Моники поддразнивает ее несколько секунд, но потом старшая женщина сдается. — Он поговаривает о выгрузке.
— Тебя смущает это, или что-то другое? — спрашивает Ан. Амбер, немного задетая, глядит на нее, но Ан смотрит у сторону. Вот тебе и друзья, думает Амбер. Быть королевой всех своих начинаний — хороший способ порвать равные отношения.
— Он не осилит — предсказывает Амбер. — Папа выгорел.
— Он думает, что сумеет зажечь огонек снова, если оптимизируется, а потом вернется. Моника продолжает улыбаться. — Я не устаю ему твердить, что именно это ему и нужно.
— Не хочу, чтобы папа совал свой нос. Или мать. Или Тетя Нетти и Дядя Джанни. Запись иммиграционному контролю: не давать визу Манфреду Максу и остальным упомянутым лицам без согласования с секретариатом Королевы.
— Чем он так тебе досадил? — лениво спрашивает Моника.
Амбер вздыхает и сдается. — Ничем. Не то, чтобы я была неблагодарна, или что-то еще, но просто он настолько экстропианец, что от этого неуютно. Это же все считалось концом света в прошлом столетии… Помнишь?
— Как думаю я, он очень, очень дальновидный орг — уверяет борганизм Франклина устами Моники. Но Амбер отводит взгляд. Вот Пьер бы понял — думает она. Пьер понял бы, почему ей не по душе возможное появление Манфреда. Ему тоже хочется устроить свой собственный уголок, где предки не следили бы за каждым его шагом, хотя у него на то совсем непохожие причины. Она видит, как кто-то мужского пола и более или менее взрослого возраста — Никки, наверное, хоть она и не встречала его уже долгое время — идет к площади, абсолютно обнаженный и красиво загоревший.