– Я понимаю по-русски, – ответила Мэй, как отвечала очень давно, когда отец только начал обучать её новому языку.
Подошёл Славик:
– Мать твою через колоду! Замётано! – он хлопнул Валю по плечу, – разгрузят свою коляску и подойдут.
– Сколько? – глаза Вали загорелись.
– По стольничку на рыло. А этой сами заплотят!
– Что? – встрепенулась Мэй.
– А то! – Славик хмыкнул, – сдал я тебя двум чучмекам. Спасибочки должна сказать, молодуха!
Мэй вернулась в реальность. Смысл происходящего, наконец, дошёл до неё. Резко оттолкнув Валю, она бросилась бежать, но не очень резво. Через каждые десять-пятнадцать метров она оборачивалась и смотрела, нет ли погони.
Между бомжами началась перепалка. Славик с кулаками накинулся на Валю, мол, «кого ты тут привела?» А Валя, защищаясь, оправдывалась: «Банжиха с виду, я-то тут причём?»
Мэй приземлилась на лавочку в сквере на Чистопрудном бульваре и отдышалась. Её мысли путались в голове, наскакивая одна на другую, но главное Мэй уже осознала: она сбежала от похитителей и совершила убийство. И теперь ей грозит тюрьма в лучшем случае, а в худшем – тот бандит просто-напросто убьёт её. А значит, нужно где-то прятаться от бандитов и милиции. Мэй не понимала, почему милиционеры отпустили её и почему бомжи её продали, как какую-то проститутку!
Она обернулась. Двое кавказцев быстро шли от памятника в её сторону. Мэй не отреагировала, думая, что они спокойно пройдут мимо. Но не тут-то было: они остановились напротив неё. По внешнему виду кавказцы мало чем отличались от бомжей.
– Пайдём! – первый схватил её за руку.
– Я никуда не пойду! – Мэй встала, но держали её крепко.
– Пайдём, пайдём! – ухмыльнулся второй, – ми тэбэ купили!
Мэй видела, что сквер в такой ранний час пуст, и звать на помощь бесполезно. Она решила подыграть:
– Ладно, я пойду. А куда?
Кавказцы повели её обратно, к ларькам и метро. Бомжи Валя и Славик прекратили цапаться и дымили папиросами на лавочке. Проходя мимо них, Мэй крикнула:
– Верните им деньги! Я заплачу вам больше!
Но Славик, как и любой человек, познавший цену жизни на собственной шкуре, предпочитал синицу в руках. Бомжи опять начали пререкаться, а кавказцы завели Мэй в небольшой магазинчик. Она оказалась в тесном проходе между коробками с продуктами и ящиками с бутылками. Кавказец пихнул ногой какую-то дверь в ещё более тесное помещение. И тут из торгового зала вышел третий кавказец, одетый в костюм и не воняющий смесью пота и перегара. Мэй ничего не поняла из их перебранки, пока третий не обратился к ней по-русски:
– Ти кто такая?
Мэй захлопала глазами и назвала своё имя. Третий кавказец протянул первым двум несколько купюр, а затем прикрикнул на них. Мэй вспомнила русскую народную мудрость про то, что хрен редьки не слаще. Кавказец завёл её в другое помещение – со столом и компьютером:
– Садыс. Будыш атвэшат на вапросы. Тэбэ сколко лэт?
– Двадцать.
– Чито с тваим лэцом?
– Меня избили, – Мэй опустила глаза.
– Вай-вай-вай! – кавказец покачал головой, – какой щакал поднал свой парщивий рука на такой красывый дэвушка! А гиде же были твой папа и мама?
– Мама и папа умерли, – неожиданно ляпнула Мэй.
Кавказец снова покачал головой:
– А гиде тваи дакумэнты?
– У меня ничего нет. На меня напали бандиты и всё отобрали.
– Бандыты? Какие бандыты?
– Русские.
– Вай-вай-вай! Знатщэт, эта бандыты тэбя избыли? А патщему ти нэ идош дамой? Затщем пашла с мущинами за дэнги?
– Я не знаю, я не хотела… Я не хочу! – и Мэй заплакала.
– Слэзами горю нэ паможищ! – кавказец выставил вперёд руки, на одной из которых сверкнул дорогой перстень, – я памагу красывый русскый дэвушка Маша. Будищ работат на Анзора.
– На кого? – не поняла Мэй.
– На Анзора. Мэна завут Анзор. Вот ми и пазнакомилысь! – улыбнулся кавказец золотыми зубами.
Олега Денисовича Мартынова Наташа видела всего один раз, и то случайно. Как-то Мэй заезжала к нему, и Наташа ждала её на пороге квартиры. И хотя Мэй много рассказывала о своей жизни и о нём, знакомить Наташу с отцом принципиально не хотела.
Улизнув от Вакурова, Наташа отправилась в Северное Чертаново, и уже битый час торчала возле единственного подъезда высотного дома. Строгая консьержка, видимо, получившая навыки вахтёрства в контрразведке, не пропустила её к лифту, несмотря на предъявленное ей в качестве пропуска обаяние.
Мобильник заверещал неожиданно, и прежде чем ответить, Наташа прогнала вон нехорошее предчувствие.
– Это Маша? – раздался знакомый голос.
На этот раз Наташа удивилась ещё больше, нежели несколько часов назад, узрев Вакурова возле домжура.
– Николай, это ты? Это Наташа.
– Это как? Это опять вы? Ты?..
– Так, сейчас я всё объясню, – включила логику Наташа, – мой телефон вам дала Маша в баре, когда вы с ней танцевали. Что ж, вполне в её духе. Или я не права?
– Не совсем, – возразил Вакуров, – она дала домашний номер. А там автоответчик незнакомым женским голосом назвал мобильный. Я понятия не имел, что звоню тебе.
– Ладно, не оправдывайся, – Наташа мысленно поблагодарила тётю Лиду, – раз позвонил, значит, это судьба.
– Да, и знаешь что… – Вакуров помедлил, – я, конечно, зря сегодня в кафе… выпендривался. Ты кстати Ломову не звонила?
– Ломову я не звонила, – успокоила Наташа.
– Я скрыл от тебя информацию, потому что был уверен, что ты сразу же откажешься от моих услуг.
– А я и так отказалась, – ввернула Наташа.
– Но судьба даёт нам шанс исправить положение. Дело в том, что я внештатный корреспондент одной популярной московской газеты. Вот, собственно, и всё. Конечно, доверять мне нельзя, потому что чем секретней информация, тем корыстнее у меня к ней интерес.
– Ты журналист? – переспросила Наташа, – что же ты молчал?
– Не совсем журналист, всё-таки у меня техническое образование, и марать бумагу – не мой профиль. Я ищу жареные факты, а мой редактор печёт из них деликатесы. А что, журналистам ты доверяешь больше, нежели отставным детективам?
– Я никому не доверяю, – ответила Наташа, – ладно, Коля, я всё-таки предоставлю тебе твой вожделенный шанс. Подъезжай… – и Наташа продиктовала адрес в Северном Чертаново.
Продолжая наблюдать за подъездом, она вытащила из сумочки блокнот, вырвала из него листок и написала левой рукой: «Любые жареные факты, которые я накопаю при расследовании дела о пропаже Мэй, имею право использовать по своему усмотрению».
Вакуров прибыл раньше Мартынова, учитывая, что возвращение домой отца Мэй было ожидаемым, но никак не обязательным. Он подсел к терпеливой Наташе на лавочку перед подъездом и вместо «привет» получил бумаженцию. Прочитав, он почесал в затылке и заметил:
– Это что, индульгенция? Мне она не нужна.
– Хорошо, – Наташа взяла у Вакурова листок и порвала, – а теперь выслушай меня. Известная тебе Маша, она же Мэй, и неизвестный тебе наш общий приятель Артур придумали дурацкую авантюру – разыграть похищение Маши с целью поглумиться над её отцом – бизнесменом. Мэй проболталась мне об этом по пьяни. А затем мне позвонил Артур…
Наташа пересказала Вакурову последующие события, упомянув и про своё небольшое расследование, и про собачника Курносова.
– Мэй и Артур исчезли по-настоящему. Поэтому мы с тобой совсем недвусмысленно торчим возле дома её отца и напрягаем мозговые извилины, – закончил Наташа.
– Да-а-а, – протянул Вакуров, – очень забавно. А может, твои друзья-шутники просто разыгрывают тебя? Я бы на твоём месте отправился домой и не переводил бесценное время.
– Тебе что, совсем не интересно, куда подевалась Мэй?
– Но ты же её подруга, а не я. Обзвони всех её знакомых. Зачем тебе тратить кровно заработанные грошики на каких-то левых сыщиков? Как говорит один мудрец, дело даже яйца ломаного не стоит.
– Ладно, Коля, я поняла. Дождёмся отца, и я поговорю с ним. Ты не вмешивайся, просто слушай. И тогда я решу, стоит оно того или нет.
«Вольво»-пикап с Мартыновым и его вызывающе длинноногой пассией на борту нарисовался в районе десяти вечера. Жанна прошла в подъезд мимо следопытов, не обратив на них никакого внимания, а Мартынов отогнал автомобиль на охраняемую стоянку. Наташа встала и вышла к нему навстречу.
– Господин Мартынов? Можно вас на минутку?
– Что такое? – моментально напрягся мужчина, оценивая Наташу.
– Я подруга Маши, вашей дочери. Я хотела бы у вас спросить о ней.
Олег Денисович мельком глянул на Вакурова, переминающегося с ноги на ногу за спиной Наташи, затем приобнял её и отвёл в сторону.
– Спрашивай. Только Маша здесь не живёт.
– Мы с ней договаривались встретиться, а она не пришла. И её телефоны не отвечают. Может, вы знаете, где она? Я очень переживаю, – и Наташа состроила жалостливую гримасу.
– Моя дочь уже взрослая и сама распоряжается своей жизнью, – медленно проговорил Мартынов, глядя в сторону, – она мне не докладывает о своих похождениях. Я понятия не имею, где её носит.
– Неужели вам совсем безразлично, что происходит с вашей единственной дочерью? – перешла в атаку Наташа.
– Конечно, нет, – Мартынов прокашлялся, прикрыв рот рукой, – послушай, зачем ты сюда приехала? Зачем Маша дала тебе этот адрес?
– Моя подруга пропала, а вы… – Наташа всхлипнула, – а вы, её отец, задаёте глупые вопросы, вместо того, чтобы мне помочь…
– Как тебя зовут? – вдруг спросил Мартынов.
– Меня зовут Кро-от, – промурлыкала Наташа, сняла очки и вытерла наигранные слёзки.
– Маша никогда не рассказывала о тебе. Я вообще не знаю, кто ты такая. Если ты скрываешь от меня даже своё имя, как я могу поверить, что ты подруга моей дочери?
– Мэй пропала… Почему Мэй не пришла? – продолжала твердить Наташа, игнорируя Мартынова.
Олег Денисович изменился в лице, но быстро взял себя в руки:
– Всё, разговор окончен. У меня нет времени.