Центрами новых государственных объединений были старые мероитские города, в частности Алва и Даро. В них, очевидно, сохранилось и старое мероитское население, в частности крестьяне и жрецы. Со временем они слились с нубийцами. Эти последние делились на две основные группы: северную и южную. Впоследствии часть тех и других образовала еще одну этнографическую группу.
На севере обосновались те, которых Эзана называет «красными ноба» (см. ниже). Несомненно, это создатели «культуры группы X», «нобаты» Прокопия, правителем которых стал впоследствии Силко, автор греческой надписи из Элефантины[131]. Силко (см. ниже) называет южных ноба «другими нобатами» Для Эзаны, подданные которого имели дело в основном с южанами, они просто «ноба». Кроме ноба в нильской Нубии уже с III в. начали оседать блеммии-беджа. Силко также упоминает в надписи блеммиев в Нубии[132].
Богатство и политическая слабость Нубии делали ее заманчивой добычей в глазах аксумитов, а громкое историческое имя Касу придавало захвату Нубии особый политический смысл. Здесь находились основные массивы плодородных земель — «остров» Мероэ, настоящая житница Восточного Судана; здесь были богатые и древние города, в том числе, Алва и Даро; здесь проходили торговые пути на запад и юг, в негритянские страны. Алва и Даро становились соперниками Аксума за влияние на пограничные народы и торговлю с Юго-Западной и Западной Эфиопией. Это соперничество явилось не только одной из причин, но и ближайшим предлогом для похода Эзаны.
По словам надписи, «народы ноба» «восстали и возгордились». «Они нападали на народы мангурто, и хаса, и барйа, и на всех. И дважды и трижды они нарушали свои клятвы и убивали своих соседей безвинно»[133]. Эти соседние народы вовсе не составляли населения Нубии-Касу, а населяли области современной эфиопско-суданской границы, к северу и югу от оазиса Касала. Эзана считал их своими подданными и взял их под свое покровительство. Он послал своих представителей или посланцев и доверенных лиц «для расследования их (ноба) преступлений». Независимо от того, к каким результатам привело бы расследование, самый факт посылки аксумских представителей имел важное политическое значение: царь Аксума выставлял себя верховным арбитром и гегемоном враждующих сторон. Нубийцы отвергли притязания царя: они с позором прогнали его представителей, отняв у них оружие и одежду. Тогда Эзана снова послал им «предостережение», требуя «прекращения их преступных дел»; вероятно, аксумский царь напомнил нубийцам и о своих притязаниях на господство в Касу и потребовал их полной покорности. Они снова отказались подчиниться, притом в оскорбительной форме. Так рассказывает надпись Эзаны — единственный источник, описывающий эти события. Как мы видим, Эзана старается показать себя великодушным и справедливым государем, который стремится к миру и благополучию подвластных ему народов; но враги и мятежники сами, переполнив чашу терпения, вызывают на себя его гнев: «И когда они предпочли войну, я пошел на них войной».
Нубийцы считали себя недосягаемыми для аксумского оружия. По словам надписи, «народы ноба» говорили: «Они (аксумиты) не перейдут Такказе (Атбары)». Сюда, как следует из дальнейшего описания, ноба отправили сильное войско, стремясь воспрепятствовать аксумитам переправиться через реку. На берегу Атбары, у брода Кемальке, произошло первое сражение. Нубийцы были наголову разбиты. «И я сразился с ними на Такказе, у брода Кемальке, — рассказывает Эзана. — Здесь я обратил их в бегство. И я, не останавливаясь преследовал бегущих 23 дня, убивая, захватывая в плен и беря добычу». По дороге аксумские воины грабили и разоряли страну, сжигая города и деревни. Они вышли на берег Нила; здесь у слияния Нила и Атбары, произошло новое сражение. Нубийцы были снова разбиты, многие попали в плен; аксумиты потопили нубийские суда, переполненные женщинами и детьми, разгромили склады пищи и хлопка, выбросив в реку запасы этих продуктов. Были убиты четыре вождя, жрец, или «господин», т. е., очевидно, священный царь, разорены храмы, в которых были разбиты статуи богов, захвачено большое количество драгоценных и других металлов, скота, рабов, одежды и других богатств. Два вождя, пришедшие в лагерь аксумитов, были задержаны как соглядатаи.
Затем войско Эзаны разделилось. Уже на следующий день после сражения в устье Атбары отдельные отряды были посланы вверх по Нилу, в Южную Нубию. Они разорили «кирпичные» города Алва и Даро, множество «соломенных городов», захватили добычу и благополучно возвратились на север, «устрашив врагов и покорив их». Тогда некоторые из вернувшихся отрядов и несколько новых были посланы вниз по Нилу, в Среднюю Нубию. Они захватили Табито, Фертоти и «царский» город, очевидно Каву, а также четыре «соломенных города». В походе они дошли до границ «красных ноба» (на севере) и вернулись с большой добычей. Установив посвятительный трон у слияния Атбары и Нила, против города, «построенного из кирпича… на острове», Эзана вернулся в Аксум. Устрашенная и разоренная Нубия[134], по крайней мере Южная и Средняя, должна была признать его власть. Однако Эзана не говорит, была ли страна обложена данью.
В этом походе Эзана показал себя талантливым полководцем. Он действовал решительно, смело и быстро, а его испытанные воины показали себя непобедимыми. Он по праву мог заявить: «Нет у меня врага ни явного, ни тайного, нет врага, подчиненного мне» (буквально: «Нет врага, который стал бы передо мной и позади метя; нет врага, который бы следовал»)[135].
Так было не только на Африканском континенте, где после нубийского похода ни один правитель не смел противиться Эзане; южноаравийские цари, которые считались его вассалами, также предпочитали сохранять с Аксумом наилучшие отношения, не отвергая прямо его притязаний и не навлекая на себя его гнев. Они нуждались в поддержке аксумитов против внешнего врага — мировой Персидской державы и ее аравийских союзников. В надписях Эзаны ничего не говорится о его войнах в Южной Аравии. Намек на них содержится только в одном латинском источнике, современном Эзане. Это «Полное описание мира и его народов», составленное, как видно из упоминаемых в нем событий, в 350 г.[136] Первые двадцать параграфов «Описания» даны в форме итинерария и, по-видимому, являются дополненным переводом греческой подорожной. В § 18 указан путь из Индии в Южную Аравию и Аксум. Южная Аравия именуется Малой Индией (India minor), название Аксумского царства искажено, однако легко восстанавливается по соответствующему месту в итинерариях. Аксумское царство представляется сильной военной державой, которая распространяет свое влияние на Малую Индию; эта последняя просит военной помощи (aixilium) у Аксума, когда Персия начинает против нее войну[137]. Характер сообщения показывает, что речь идет о недавних событиях, память о которых еще свежа. Если перед нами не поздняя вставка, навеянная двумя персидскими оккупациями Хымьяра в конце VI в., то речь идет о каких-то неизвестных другим источникам событиях в Южной Аравии, которые произошли незадолго до 350 г., т. е. в царствование Эзаны. Характеристика Аксумской державы также подходит к этому времени.
Альтхайм и Штиль склонны считать, что Эзана действительно владел частью Красноморского побережья Южной Аравии[138].
Эзана был последним царем, писавшим свой титул с «этническим прозвищем». На поздних монетах Эзаны и его преемников «этническое прозвище» заменено «демагогической формулой». Она встречается и в надписях Эзаны. В билингве появляется первый зачаток «демагогической формулы»: царь демонстративно выражает заботу о славе своего города. В надписи о походе в Нубию есть фраза, еще более похожая на «демагогические формулы» монет: «Мои народы пользуются справедливостью и правом, и нет на них тягот!»[139]. Очевидно, Эзана весьма заботится если не о народе, то о популярности у народа.
Вместе с тем исчезновение «этнического прозвища» говорит об отказе от какого-то пережитка первобытно-общинного строя, может быть, от остатков народовластия.
Неясно отношение Эзаны к языческому жречеству. В обеих эфиопских текстах билингвы говорится о дарении богу Махрему участка земли[140]; все тексты билингвы говорят о дарении богам золотой, серебряной и трех брошовых статуй[141]. Вероятно, это были гигантские бронзовые статуи высотой до 5 м, основание одной из которых было открыто немецкой Аксумской экспедицией[142]. Между тем покровительство монотеистическим религиям должно было подорвать влияние старого языческого жречества, тесно связанного с феодализующейся родовой знатью. Может быть, здесь налицо различия в политике Эзаны по отношению к старой знати в равные периоды его царствования?
Надпись о походе в Нубию свидетельствует также о сдвиге в религиозных представлениях царя, причем этот сдвиг представляется одним из этапов в его религиозных исканиях.
Две надписи Эзаны[143] посвящены Махрему, племенному и династическому богу аксумитов; другие две[144] — триаде земледельческих богов: Астар, Бехер и Медр. Возможно, это говорит о попытке расширить рамки официального культа. Наконец, надпись о походе в Нубию свидетельствует о дальнейшей реформе официальной религии.