. Во время создания «Кебра Нагашт» (XIV в.) и позднее эфиопские цари широко практиковали поселение военных колонистов на границах или в мятежных областях,
Перебежчики и изгои. Родо-племенные узы у аксумитов не были нерушимо крепки уже во второй половине II в. и тем более в VI в. К этому времени относятся известия об эфиопских перебежчиках в Южной Аравии, Одна из надписей сабейского царя Илшараха Иахдуба упоминает «некоторых из абиссинцев» по-видимому, перешедших на сторону сабеев в период войны с эфиопами[405].
Прокопий сообщает, что Абреха около 535 г. пополнял свою армию за счет аксумских перебежчиков, причем переход был массовым.
Обычное право Аксума предусматривало как меру наказания изгнание граждан со всей семьей и конфискацию имущества. Необязательно думать, что изгнанники (изгои) должны были покинуть пределы аксумских владений, включая вассальные царства; вероятно, они изгонялись только из города и области Аксума. Изгнание могло быть особенно действенной мерой наказания, если соседние общины в подобных условиях не позволяли изгою занять то имущественное и правовое положение, которым он пользовался на родине.
Организация строительных работ. Строительные и ирригационные работы никогда не производились в Эфиопии в таких масштабах, как в соседних странах: в Южной Аравии, Нубии и Египте. Однако обелиски Аксума и монолитные церкви Лалибалы принадлежат к числу величайших сооружений подобного рода во всем мире. Правда, последние созданы не в аксумский период, но в близкую к нему эпоху и в тех же традициях.
В течение всего аксумского периода строились дворцы, храмы и церкви, воздвигались каменные троны и обелиски, проводились оросительные каналы. Строительный и поделочный камень доставлялся издалека. Каменоломни гранита и базальта были открыты Бентом в 6 км северо-западнее Аксума[406]; отсюда в город доставляли многотонные каменные глыбы — монументальные монолитные обелиски до 34 м высоты, гигантскую каменную плиту размером 17,3 м × 6,7 м, строительные детали и пр. Козьма Индикоплов сообщал, что Элла-Асбеха потребовал от адулисского правителя доставить в Аксум знаменитый Адулисский монумент[407]. Стела, изображающая Горов с крокодилами в любом случае была перенесена в Аксум из Адулиса. Все эти работы и тем более строительство дворцового комплекса Та'акха-Марйам и террасы Бета-Гиоргис требовали одновременного привлечения большого числа рабочих рук. Судя по характеру строительных работ и технике строительства, в работах участвовали в основном крестьяне, а в ряде операций — сравнительно малочисленные группы специалистов-ремесленников.
Формой организации труда могла быть лишь простая кооперация. Важно решить вопрос, в каком отношении к средствам производства находились работники-строители. Каково было их место в социальном строе Аксума?
В этом плане чрезвычайно интересны две надписи: из Матара и Анза, относящиеся одна к началу, другая— к первой половине IV в. Надпись из Матара высечена на гранитной стеле; ее составляли геэзы ('gz) «ради отцов их» (l'bwh); община перевезла гранитную стелу с помощью соседних общин Субли и Ав'а Ильфи[408]. Надпись из Аиза также высечена на стеле и составлена от имени Базата, царя Агабо. Общинники-агабо перевозили стелу «всенародно», притом в течение 15 дней. По окончании работ был устроен праздник. Работники получали хлеб и пиво[409]. В обоих случаях работы производили общинники, причем во втором случае ими непосредственно руководил племенной «царь» (негуш). Строительные работы являлись делом всей общины, а участие в них — священным долгом общинников перед своими предками. По окончании работ следовало посвящение объекта божеству в присутствии всего войска.
Царь, оставивший надпись на Адулисском монументе, говорит: «Созвав и собрав мои войска, я воздвиг этот трон (богу Махрему-Аресу)»[410]. Может быть, войско принимало участие в работах, связанных с сооружением победного трона? По крайней мере, в Йемене аксумиты поступали именно так. Южноаравийская надпись из Мариба, датированная 657–658 гг. хымьяритской эры (542–543 гг.), говорит о восстановлении Марибской плотины. Работы производились по приказу царя Абрехи и под его наблюдением. Их выполняли местные общины и царские войска, не только хымьяритские, но и эфиопские[411]. Если бы в Эфиопии существовали другие порядки, аксумские воины не стали бы выполнять строительные работы в покоренной ими стране. Характерно также, что Абреха, стремившийся всячески задобрить свое эфиопское войско, не освободил его от трудовой повинности. Следовательно, и у себя на родине, в Аксуме, эфиопские воины также участвовали в работах по строительству подобных сооружений. Другое описание строительных работ, проводимых аксумитами в Йемене, содержит «Житие святого Григентия». Аксумский царь Элесбоам (Элла-Асбеха) восстановил и заново построил в Йемене множество церквей, разрушив большое число языческих храмов (и синагог). Строительные работы были организованы следующим образом: «Расставив войска в городе Атарфе (Зафаре) и в близлежащих городах и принудив местное население к работе, он (царь) везде восстанавливал церкви, назначив своих вельмож начальниками работ»[412]. Можно предположить, что не только местные жители, но и сами аксумиты принимали участие в работах. Интересна и другая деталь: работами руководили аксумские «вельможи», которые одновременно были начальниками военных отрядов, расквартированных в соответствующих городах. В более поздний период, до начала XX в., эфиопские цари непосредственно руководили строительными работами. При починке дороги или строительстве храма царь клал первый камень; за ним по старшинству делали то же самое все вельможи, военачальники, свита и воины. Ни светские, ни духовные лица не освобождались от строительных работ, если в них участвовал царь. Это, несомненно, очень древний обычай. Возможно, он существовал и в Аксумском царстве.
Таким образом, сохранившиеся данные позволяют считать, что строительные работы в Аксуме производились в порядке коллективной трудовой повинности. Вероятно, сам царь, предводители общин и родов руководили работами и принимали в них символическое участие. О применении рабского труда в строительстве ничего не известно.
Несомненно, ряд операций могли производить лишь опытные ремесленники-строители. К ним, вероятно, принадлежат каменщики из Аксума, оставившие надпись: «Каменщикам (lwqrt) нравится то, что они сделали»[413]. Как вознаграждался их труд — неизвестно; может быть, он вообще не вознаграждался и каменщики должны были работать безвозмездно, в качестве трудовой повинности или барщины. Как мы видим, организация строительных работ в Аксумском царстве свидетельствует о сохранившихся пережитках первобытно-общинного строя. В то же время она обнаруживает и типично феодальные черты: работы начинаются по приказу монарха или его наместника, ведутся под надзором и под руководством представителей царя, даже не являющихся членами общин.
Личная зависимость и рабство. В надписях аксумских царей и современных им греческих и более поздних арабских и эфиопских источниках содержатся свидетельства того, что в древнем Аксуме существовало рабство. Рабовладение, эксплуатация рабского труда и работорговля должны были сыграть важную роль в расколе эфиопского общества на классы и в появлении первых государств на территории Эфиопского нагорья. Рабовладельческий уклад составлял необходимую часть экономического базиса Аксума и продолжал существовать в Эфиопии еще свыше тысячи лет, вплоть до отмены рабства в недавние годы. Однако не следует преувеличивать ни степени развития рабства, ни его значения в жизни Аксума.
Имеются сравнительно многочисленные сообщения о захвате пленных.
Аксумский царь, герой Адулисской надписи, следующим образом рассказывает о захвате добычи: «Я сразился с народом газэ, затем с агамз и сигуэн, и, когда я победил их, я отделил от их имущества и от их людей половину, как мою часть… Я сразился с народом сесеа, которые взошли на очень высокую и неприступную гору. Я окружил их, и заставил спуститься, и взял для себя сколько хотел молодых мужчин и молодых женщин, юношей и девушек и всего их имущества»[414]. («Половина» может означать любую значительную часть.) Царская доля добычи не может рассматриваться как «налог рабами»; это именно львиная доля, «половина» захваченной добычи. Речь идет, следовательно, не о всем имуществе и не о всех людях сесеа, а только о той части того и другого, которая попала в руки аксумитов.
Аксумский царь, оставивший греческую надпись в Мероэ, в составе добычи упоминает детей (τεκνα)[415].
О захвате пленных сообщают три из пяти надписей аксумского царя Эзаны. В надписи о карательной экспедиции против страны Агуэзат Эзана рассказывает, как аксумиты «ограбюш» (людей] Агуэзат, которые пришли с Абба-Альке'о, царем Агуэзат. И всех, кого мы ограбили, мы взяли [в плен] и заковали. И Абба-Альке'о, царя Агуэзат, мы голым оставили его и заковали его вместе с носителем трона его». Затем воины Эзаны «перешли реку Наду и убили того, кого нашли. Оттуда они пошли в страну Агада, убивая и забирая в плен людей и животных»[416].
В другой надписи говорится о походе на Афан, жители которого вырезали аксумский торговый караван. «Мы послали наших воинов, — сообщает Эзана, — и они убивали и брали пленных и добычу от них (т. е. от племен Афана). Мы вырезали… четыре племени и взяли в плен алита (царя) с двумя детьми его. И было убито мужчин Афана 503 и женщин 202, всего 705. Взято в плен: мужчин 40, женщин и детей 165, всего 205»