Нам неинтересны бесполезные вещи, хотя нехотя мы признаем декор как разновидность пользы. Мы больше не строим замки. Мы возводим высотки. В замках нет ни тепла, ни воды, они непрактичны. Зачем они нам? Они – просто украшение. Как и пароходная линия Cunard [85]. Реактивные самолеты гораздо быстрее.
Мы живем во времена, когда исчерпываются даже страны и образ жизни. В нашем веке есть даже литература, посвященная времени и переменам. Чехов дает вам ощущение переходного периода в стране, где властвовало дворянство. Там были царь и дворяне. Пьесы Чехова показывают аристократов, вынужденных жить в разлагающемся обществе. Он демонстрирует то, что должно сгореть.
В драмах Чехова мы впервые видим на сцене человека рабочего класса с точным пониманием его положения. Даже когда он находится «на своем месте», он обладает гораздо большей властью, чем дворяне с их аристократическим мышлением.
Теннесси Уильямс подвергся огромному влиянию Чехова. В его пьесах всегда есть аристократ, идущий ко дну. Конечно, было время, когда священнослужитель уходил на второй план, а его место занимал представитель высшего класса. На протяжении многих сотен лет церковь являлась доминирующей силой. Она использовала власть, чтобы подмять под себя личность.
Философия церкви также отрицала индивидуальное самовыражение, возвышая бедных, немощных, умирающих, несчастных. Она предписывала людям быть смиренными, утверждала, что необходимо все отдавать Богу, служить и восхвалять его. Но высокие идеалы тоже стали порочными. Ряса превратилась в ложный символ и щит.
Одна из первых идей аристократического ума заключается в том, что тело не должно быть скрыто, не должно быть погружено в воду. Тело стоит прославлять. Это заимствованный греческий идеал. Аристократический мужчина обладает мощным телосложением, выглядит цветущим и сильным. Он олицетворяет буйное здоровье. Его поддержание предполагает войну, приключения, охоту, игры, турниры – все свободные и веселые действия.
В каждом социальном классе, в каждой традиции есть те, кто не живет, а фальшивит. У аристократии были тираны, у церкви – лицемеры и инквизиторы. Сосредоточьтесь на благородстве идеала. Берите от традиции хорошее, а не неисполнимое.
Добрый, сильный, благородный, красивый, счастливый, «благосклонный к Богу» – таковы аристократические добродетели. Греческая знать относилась к низшим классам с жалостью и снисхождением. Подобное отношение передавалось по наследству. Знатным людям не нужно было создавать поверхностное счастье, возвышаясь над врагами, как делают обидчивые. Кроме того, будучи сильными и активными, они знали, что счастье неотделимо от действия. Иной его вид, не похожий на тот, что был у угнетенных – у тех возникало чувство враждебности, проявляющееся как потребность. Она рождается даже тогда, когда кажется, что вокруг мир и покой.
Настоящий, благородный аристократ живет уверенно и открыто. Обидчивый человек не является ни искренним, ни честным, ни прямолинейным. Его разум любит тайники, секретные и черные ходы. Все скрытое кажется ему безопасным, комфортным. Он знает, что такое ожидание. Ему знакомо самоуничижение. Раса обидчивых людей, в конце концов, неизбежно вытеснит аристократическую. Их хитрость и обман победят. Они выживают, а не творят. Но какую жизнь завещают?
Некоторое легкомыслие, смелое безрассудство перед лицом опасности, восторженная внезапность гнева, любви, благоговейной благодарности, мести – все это характерно для аристократического духа.
Что касается обидчивости, у аристократа есть она, но он быстро расходует ее. Обида отравляет слабых и бессильных. Аристократ видит поступки врага, но не воспринимает всерьез. Это признак сильной, полноценной личности. Такой человек просто стряхивает невзгоды там, где другой страдал бы. Аристократ уважает врага, и это – мостик к любви. У него не может быть противников, если он их не уважает.
Нивелирование европейского человека – самая большая опасность. Именно эта перспектива нас угнетает. Сегодня мы не видим ничего, что стремилось бы стать великим. Мы подозреваем, что все идет по нисходящей, становясь тоньше, подлее, обыденнее, равнодушнее. Именно здесь кроется кризис. Вместе со страхом перед человеком мы утратили и любовь к нему – благоговение перед ним, надежду. Перспектива утомляет нас. Что такое нынешний нигилизм, если не это? Мы устали быть людьми.
Как актерам, нам стоит заново почувствовать, что в человеке есть сила и красота, что благородная личность не похоронена в демократизированной толпе. Нам нужно научиться отделять политику от культуры. Мы обязаны быть аристократами в мире благородных равных, найти и сохранить лучшее из обоих миров, старого и нового.
У нас, американских актеров, нет внутреннего величия и понимания англичан. У них есть корона, которая дает ощущение: «Я – актер». Мы же слишком демократизированы и не знаем, кто мы такие.
Актеры – аристократы! Уже более двух тысяч лет!
На следующий урок приходят аристократы. Такие люди владеют правом украшать себя. Таково наследие актера. Я хочу, чтобы вы «украсили» себя и пришли, готовые сказать: «Я этого заслуживаю».
Занятие девятнадцатоеВоплощаем костюм в реальность
Персонаж – это физическое воплощение правды. Я даже позволю вам записать это. Все, что вы говорите и делаете определяет вашего героя. Внешнее – важнее всего. Физическое «я» – самое интересное в персонаже.
Возьмем в качестве примера прогулку. Большинство из вас, когда гуляют, как бы говорят: «Я молод. Я хорошо выгляжу. Я глуп. Помогите мне, кто‐нибудь». Но, когда вы играете персонажа, ваш костюм должен помочь вам изменить походку.
Поскольку вы сегодня в костюмах, многие из вас сидят с большим достоинством, чем обычно. Как правило вы сидите, расставив ноги или ссутулившись, – удобно. Стали бы вы так садиться перед президентом? Ну, не стоит, даже если бы и хотелось. Вы бы хотели, чтобы я так сидела и преподавала? Нет. Довольно сложно для актера конца XX века, который хочет играть героя. Но вы должны понимать наследие. То, с чем вы работаете, – не просто что‐то, найденное на улице.
Ваши костюмы великолепны. Они должны помочь понять мышление любого человека в классовом обществе. У тех, кто так одевается, за плечами Оксфорд и Кембридж. Важен не костюм, а ум. Социальный статус дает право так выглядеть.
В обществе, где есть аристократия, костюм – вещь ценная. Как настоящий бриллиант. Он говорит: «Смотрите на меня! Смотрите!». Есть сделанной красиво и имеющей форму вещи есть ценность. Люди осознают, что их одежда что‐то транслирует. Драгоценности английской королевы хранятся очень бережно. Ее корона хранится в лондонском Тауэре под усиленной охраной. Это не просто предмет. Она редко используется как элемент наряда. В основном это символ.
Важно, чтобы в костюмах вы чувствовали себя в безопасности. Вам следует полностью контролировать ситуацию и быть уверенными, что все под контролем. Кроме того, не помешает немного макияжа. Сделайте что‐нибудь, чтобы визуально увеличить глаза, дорогая, чтобы отвлечь внимание от этого голого демократичного лица.
С таким нарядом у нас будет не просто урок актерского мастерства, но и появится возможность жить как представитель упомянутого социального класса, мыслить соответствующим образом. Аристократизм заставляет вас иметь дело с идеями, а не со словами и чувствами.
Аристократ заботится о ясности. В этом высший свет сильно превзошел церковь. После веков жизни во тьме и мистицизме человек захотел ясности и понимания. Вот почему аристократия одержала победу над церковью.
Та подчеркивала всепоглощающее ничтожество человека. Аристократическое мышление сформулировало новое представление о человеке – как о правителе, гражданине, художнике. Все это привело к тому, что мы называем человеком эпохи Возрождения, который стал возрождением классического [86] человека.
Аристократический человек стремится к ясному, творческому «я». Он видит себя индивидуумом, а не частью массы. Он хочет украсить себя, а не только церковь. Он желает власти и осведомленности.
Я хочу, чтобы вы встали. Вы не можете выглядеть изможденными, обороняющимися и сутулыми, как обычно. Когда вы аристократ, даже встать – значит самоутвердиться.
Ваш костюм должен питать вас. Будьте осторожны и не относитесь к нему как к «притворству». Вы не должны лгать телу. Если вы это сделаете, то загубите талант. То, что вы наденете, станет частью вас. Живите в костюме. Женитесь на нем. Не удешевляйте себя. Научитесь меняться внешне. Станьте персонажем. Имейте внутреннее достоинство, чтобы проделать эту работу для себя.
В том, как вы себя нарядили – ключ к пониманию аристократической любви к красоте. Она возникает, потому что аристократ благодаря своему воспитанию окружает себя лучшим. Костюм – это демонстрация вашего понимания власти и ответственности. Ваш долг как аристократа – поддерживать, отстаивать, демонстрировать лучшие стандарты общества.
Это проявляется не только в одежде, но и в жестах. Им следует быть изысканными, контролируемыми. Вы должны дойти до момента, когда нужно сделать движение, и сдержать его. Поймите, какие жесты вам необходимы. Затем воспроизведите один, в противном случае ваши действия окажутся обыденными, современными, перегруженными.
Современная жестикуляция совершенно нормальна, потому что нам нечего сказать. Когда появляется, вам требуется контроль. Вы должны быть в состоянии впитать в себя любой социальный класс – вот что делает вас актером. Будьте как музыкант со скрипкой. Музыка исходит из инструмента. Заботьтесь о нем, защищайте.
Будучи аристократом, вы обязаны научиться наслаждаться властью. Она позволяет верить в поэзию, музыку, красоту. Такой человек чувствует, что искусство – нечто стоящее.
Искусство и власть давали людям смысл жизни, отличный от того, что предлагала церковь. Человек мог воспользоваться ими и сказать: «Я мужчина! Я надену плащ! Все вокруг меня будет большим и красивым и станет олицетворять то, как хочется жить». Царь окажется в окружении власти, силы, искусства и величия. Церковь отойдет на второй план.