аз.
Генералы знают, что в войну полезно привносить театральность. Это нивелирует рутину.
Костюм Вашингтона заявляет, что его владелец идет вперед, но не просто так, а чтобы защитить страну и создать государство.
Давайте вспомним еще об одном воине, в данном случае о 14‐летней девушке, которая вела армию Франции к великим победам. Жанна д’Арк была бесстрашна. Как она передавала смелость мужчинам старше и грубее себя? Носила доспехи. Это шокировало, но солдаты приняли ее, хотя не поступили бы так, если бы Жанна носила крестьянскую одежду.
Произвела ли она впечатление на армию Франции, потому что была прекрасной фехтовальщицей? Разве девушка вела их к победе над англичанами, потому что любила сражаться? Нет, она руководствовалась умом, идеями – о Франции, Боге – и ощущением собственной силы.
Ее оружием – интеллект. С его помощью она противостояла королю Франции, насмехалась над врагами, английскими военными, которые в конце концов победили ее. Жанна противостояла владыкам церкви, боявшимся ее независимого ума.
Благодаря интеллекту она могла бросить им вызов и назвать лжецами. Если бы священники не боялись ее, то не стали бы сжигать. В Жанне не было ничего «девичьего». Такой грозной ее делала способность ясно мыслить и доносить идеи до тысяч мужчин, заставляя их принимать ее как своего командира. Возможно, девушка была крестьянкой, но Шоу представляет ее обладательницей аристократического ума.
В пьесе драматурга она – исторически признанная фигура. Шоу говорит, что Жанна представляет крестьян всего мира, а те знают правду. Церковь лжет. Автор пишет: «Если вы просветите массы, каждый человек захочет стать премьер-министром». Жанна олицетворяет низы общества, а также истину о том, что сила рождается из масштаба идеи. Жанна противостоит церкви и кричит: «Вы лгали!». Ее мысли позволили девушке взглянуть на драгоценности, символы богатства и власти, которые носили ее враги, и сказать: «Они не помогают! Это ложь!» Им не хватало той уверенности в собственных одеяниях, которая была у нее. Жанна д’Арк не испытывала страха. Она – очень хороший пример для вас, поскольку видела себя носителем истины.
Вы думаете о военных только как о бойцах. Вы должны увидеть, что исторически они защищали не только страны, но и идеи. Целью армии может быть победа над врагом, убийство, но военное сознание не подразумевает бессмысленное насилие.
Война возникает по важным причинам. Крестовые походы – это определенное понимание цивилизации и ее противников. В одной из великих речей Генрих V призывает «С отвагой в сердце риньтесь в бой, крича: „Господь за Гарри и святой Георг!“». В другой раз он говорит своим людям, большинство из которых крестьяне, что, сражаясь рядом, они становятся равными – очень сильная идея для времен, когда сословная принадлежность значила гораздо больше, чем сейчас. Граф Уэстморленд высказывает пожелание, чтобы у них было больше солдат. Король упрекает его:
Нет, не желай, кузен, еще людей нам.
Клянусь создателем, я б не хотел
Делиться славой с лишним человеком.
Нет, не желай подмоги, Уэстморленд,
А лучше объяви войскам, что всякий,
Кому охоты нет сражаться, может
Уйти домой; получит он и пропуск
И на дорогу кроны в кошелек.
Я не хотел бы смерти рядом с тем,
Кто умереть боится вместе с нами.
Сегодня день святого Криспиана;
Кто невредим домой вернется, тот
Воспрянет духом, станет выше ростом
При имени святого Криспиана.
Кто, битву пережив, увидит старость,
Тот каждый год и канун, собрав друзей.
Им скажет; «Завтра праздник Криспиана»,
Рукав засучит и покажет шрамы:
«Я получил их в Криспианов день».
Хоть старики забывчивы, но этот
Не позабудет подвиги свои
В тот день; и будут наши имена
На языке его средь слов привычных:
Король наш Гарри, Бедфорд, Эксетер,
Граф Уорик, Толбот, Солсбери и Глостер
Под звон стаканов будут поминаться.
Старик о них расскажет повесть сыну,
И Криспианов день забыт не будет
Отныне до скончания веков;
С ним сохранится память и о нас —
О нас, о горсточке счастливцев, братьев.
Тот, кто сегодня кровь со мной прольет,
Мне станет братом: как бы ни был низок,
Его облагородит этот день;
И проклянут свою судьбу дворяне,
Что в этот день не с нами, а в кровати:
Язык прикусят, лишь заговорит
Соратник наш в бою в Криспинов день.[92].
Уинстон Черчилль говорил англичанам, что они сражаются за спасение западной цивилизации. Великий французский национальный гимн, «Марсельеза», не о том, какая Франция прекрасная страна. Речь идет о пролитии крови, и это не воспринимается как ужасная задача. Le jour de gloire est arrive! (Великий славный день настал!) Военное сознание – это La Gloire! (Слава!)
Работа актера заключается в том, чтобы осознавать масштаб реплик, понимать, что скрывается под словом. Передавать идеи – вот задача актера. Он должен транслировать их без таинственности, но с жизненной правдой. Артисту нужно чувствовать силу, качество, масштаб мышления драматурга. Он должен усвоить мысли великих писателей, а не только реплики! Вы не попугаи.
Вы также обязаны знать, сколь велики вещи, которые вы считаете само собой разумеющимися. Вероятно, вы не произносили клятву верности с тех пор, как учились в начальной школе, и тогда, скорее всего, коверкали произношение. В качестве упражнения произнесите клятву верности как военный.
Еще одно упражнение для подготовки – спеть «My Country, ‘T’is of Thee [93]», пока вы ползете по полю боя. Придумайте препятствие, которое вы должны преодолеть, пока двигаетесь, и не прекращаете петь.
Затем поставьте на сцену несколько ящиков и разделитесь на группы. В каждой кто‐то будет лидером и отдаст приказ «зарядить» по коробкам, пока противник ведет по вам огонь. Остальные должны следовать за ним. Один человек в группе должен будет нести флаг и петь «Let Freedom Ring [94]!», прокладывая путь через поле боя.
Я также хочу, чтобы вы поработали над текстами, отражающими военное мышление, – «Генрих V», «Сирано де Бержерак [95]», «Святая Иоанна», «Троянской войны не будет [96]». Все эти пьесы требуют воспроизведения внутреннего ритма, но вам, в первую очередь, нужно изучить ритм военных речей. Он должен транслировать суть.
Как американцы вы думаете, что другой человек не может быстро вас понять. Поэтому в вашем обычном ритме присутствует некая лень. Ленивая речь – отражение ленивого мышления. Ваш язык недостаточно «подтянут». В нем нет задора. Военный ум точен. И быстр. В бою нет времени на неточности.
И еще. Несомненно, вы думаете, что военное мышление подразумевает гнев. Но гнев – чувство низкое, избавьтесь от него. Оно не заменит идеи. Вспомните историю. Неизменно побеждает та сторона, которая борется за идею. Даже потрясающая мощь Америки не смогла заставить вьетнамцев сдаться, потому что они верили в свое дело.
Занятие двадцать первоеСтаниславский и новая драма
Однажды мы с Харольдом Клурманом одновременно оказались в Париже. Для меня Харольд был спасителем. Он основал Group Theatre, частью которого я являлась и которому хотела принадлежать. Харольд стал тем человеком, кто сделал больше всего для раскрытия моего таланта, помог мне получить образование в области драмы. Он придал значимость моей жизни – жизни в театре.
В Париже Харольд сказал: «Знаешь, Стелла, Станиславский сейчас здесь». К тому времени я уже много слышала о нем. Я знала людей, которые занимались по методике Станиславского. Я и сама была частью театра, где якобы использовалась его техника. Но как актрисе, имевшей большой опыт работы в других театрах, мне было неприятно действовать по некоторым принципам, действовавшим в Group Theatre.
Из-за этого я оказалась изгоем, исключив себя из процесса репетиций. Это было известно всем. Они знали, что я выступала против того, что происходило в театре Харольда. Он, кстати, тоже знал о моих чувствах и считал, что познакомить меня с господином Станиславским – хорошая идея. Но я колебалась. Меня пугала подобная мысль. Я сказала Харольду: «Если я встречусь с ним, у меня останется ощущение, что в нашем с тобой театре его представляют совсем не так, как мне бы хотелось».
В конце концов я отправилась с Харольдом в дом господина Станиславского – французскую квартиру с маленьким французским лифтом. Когда Клурман открыл дверь, внутри мы увидели несколько человек. В дальнем углу небольшой комнаты сидел он, Станиславский. Момент встречи с ним был для меня таким шоком, что я не могла пошевелиться. Харольд подошел и поприветствовал его. Рядом со Станиславским находились его врач, друг и Ольга Книппер, вдова Чехова.
Госпожа Чехова стояла со мной возле двери и сказала: «Вы должны подойти и пожать руку господину Станиславскому». Я посмотрела на нее и сказала: «Нет». Она возразила: «Вы должны». Я настаивала: «Нет, я не должна» и не подошла, оставшись стоять на месте, совершенно не в силах двинуться ни вперед, ни назад. Меня просто парализовало.
Через некоторое время он предложил нам всем отправиться на Елисейские поля. Когда мы добрались, господин Станиславский сел на скамейку у дерева, а мы расположились вокруг него. Было много смеха и веселья, близости и остроумия, присущих актерам. Я отчетливо помню, как Станиславский укорял мадам Книппер-Чехову, обзывал хамкой, и, конечно, она смеялась. Он делал вид, что задирает ее, а она делала вид, что сильнее его. Был и юмор, и ансамблевое взаимодействие, и радость присутствия.
Господин Станиславский разговаривал со всеми и заметил, что я немногословна. Естественно, ведь у него был наметан глаз, и ничто не проходило мимо. Наконец он повернулся ко мне и сказал: «Девушка, со мной говорили все, кроме вас».