Актерское мастерство. Метод Стеллы Адлер — страница 43 из 46

Этот класс построен на базовом принципе работы с землей. Невозможно думать о нем, не вспоминая об их играх и музыке. Представители рабочего класса часто играли на каком‐нибудь инструменте – губной гармошке или гитаре. Со временем они приспособились к другим инструментам и играм.

Рабочий происходит из сообщества земли и труда. У него было чувство собственного достоинства и силы. Он уважал себя и говорил: «Я буду работать, пока не умру!». Рабочий был человеком, не согнутым, не кривым, не сломленным.

Он двигался свободно и осознанно, при этом не выглядел неряхой или бездельником. Он жил на своей земле в собственном бревенчатом доме, окруженным забором. Жил так, как может жить человек в его обстоятельствах. Что бы ни случилось, он справлялся с тяжелой техникой или деревянным плугом, который требовалось починить. Выполнял честную, мужскую работу.

Сегодня американского рабочего нельзя назвать представителем рабочего класса. Это традиция, передававшаяся от отца к сыну. Сейчас все иначе.

В другие эпохи классовые различия были абсолютно бескомпромиссными. В наше время нет никаких устремлений по смене социального статуса. Мы демократизировали все классы. Это не значит, что мы ликвидировали их. Просто границы размылись. Но ясно видеть их – часть вашей актерской работы.

Вы должны знать, представителя какого класса играете. Мы – демократическая страна. У нас есть денежные классы: высший и низший. У нас нет того, что вы называете рабочим классом. Швейцар в моем доме владеет тремя домами в лучшем районе Нью-Йорка, и его новая машина постоянно припаркована перед зданием. Он мой швейцар, представьте. У меня нет трех домов. Не то чтобы не было бедных швейцаров, просто классы перестали быть закрытыми. Они изменчивы, «эластичны».

Когда вы работаете над пьесами Теннесси Уильямса, то должны понимать подобные различия. Вам также важно понять особенности менталитета и характера обитателей Юга США. Он создавал себя так, словно это Греция. У него была своя аристократия, свои ценности, свой образ жизни. Его мужчины и женщины вели себя в сто миллионов раз иначе, чем вы; думали иначе, действовали иначе и воспринимали идеи иначе. Они не имеют никакого отношения ни к вашему образованию, ни к вашей жизни. Но произведения Теннесси играют во всем мире. Я слышала, что в прошлом году в Москве было семь постановок его пьес [106].

На Юге смешались все классы, и, как вы знаете, там развивалась хлопковая промышленность, что означало, что миллионы темнокожих работали на плантациях. Именно там и происходила большая часть описываемых событий. Определенно, большая часть драмы.

Если в 1700 году у вас был доллар, вы могли купить пол-акра (около 20 соток) земли. На самом деле, когда люди впервые приехали сюда, все получили по 50 акров. Это была большая страна, много земли, а обрабатывать ее было некому. Если посмотреть на карту, то кажется, что весь мир – это Юг. Он просто огромен.

Было трудно, представители разных социальных слоев, от рабочего класса до дворянства, приезжали сюда. А англичане перевозили в Америку еще и своих преступников. Так что вначале аристократия и пробившиеся наверх уголовники на равных участвовали в создании местной культуры.

Культура, сформированная рабами и их владельцами, сильно отличается от той, что вам знакома. У некоторых людей плантации были такими же роскошными, как дома короля Франции. Мы на Севере никогда не мечтали о таких дворцах, какие строили на Юге.

Перейдем к Гражданской войне. Мы привыкли думать, что это была справедливая война, потому что Север победил и рабов освободили. Это романтическое мышление. Теннесси, выросший на Юге, понимает, что такое период Реконструкции. Для южан она потребовалась, чтобы янки получали хлопок, производили из него ткани и делали деньги. Северяне хотели получить средства Юга, заработанные на эксплуатации негритянского населения, и воевали, чтобы превратить Юг в еще одну отрасль крупной промышленности Севера.

Южане не чувствовали себя побежденными Севером. Они не вели себя так, будто их победили. В Теннесси Уильямсе вы видите несломленность Юга.

Меня пригласили оценить несколько одноактных пьес, поставленных в университете Северной Каролины. Каждый вечер я смотрела по три спектакля и была поражена: все – о Гражданской войне, о Юге, и в каждом он побеждал. В каждой пьесе героем был солдат.

Они трактовали военный темперамент в его классическом понимании. Лидеры их армии были великолепны, вели себя достойно, любили солдат, а Юг стремился к лидерству. Нам не нравится лидерство, нам нравятся люди. Они поклонялись лидерам, следовали за ними, подражали им. Именно это придавало им аристократизм.

Генерал Ли выглядел элегантно. Вы никогда не видели человека в форме, который заставил бы вас поклоняться военному лидеру. Если вы посмотрите на Ли и на то, как он держится, а затем оцените, как одет Грант, то поймете, что такое Север и Юг. Последний воспитывал в людях аристократизм, проявлявшийся в их поведении и внешности. Они создавали семьи, пользовавшиеся уважением. На Юге возвышали семейную жизнь.

Там мужчины по тому, как одет другой человек, понимали, к какому классу – благородному или бедному – он принадлежит. В Нью-Йорке этого не узнать. Никто не догадывается по внешнему виду, что за человек рядом с ним. Сейчас по всем Соединенным Штатам мы одеваемся одинаково: шорты и свитера или футболка и полуботинки. Унифицированный внешний вид.

На Юге, о котором пишет Уильямс, можно увидеть как минимум четыре класса – бедных белых, аристократию, рабочий класс и рабов. Этому умению различать нужно учиться. Им приходилось держать себя в руках или расплачиваться за последствия. И вам, как актерам, изображающим их, тоже.

Вы можете спросить, что я имею в виду под словом «джентльмен». Внешне вы должны вести себя как джентльмен, даже будучи представителем рабочего класса. Тогда вы поймете, почему первоначальное меняется в зависимости от социальной ситуации. Они уважали униформу. Бедные белые стремились сохранить аристократизм генералов по мере взросления и по мере того, как Гражданская война отступала.

Они консервировали такое поведение. Невероятное количество южан вызывали восхищение. Они умирали и голодали, потому что проиграли войну, и цены на хлопок резко упали. Посевные площади распродавались по частям, но южанин был джентльменом и вел себя соответственно. Это очень по-южному, как показал Теннесси Уильямс.

Южане восхищались поведением других мужчин и подражали им. Они были мужественными, вежливыми, осторожными, очень любезными. Слово «вежливый» означает «я кланяюсь и не вступаю в близкие отношения». Никогда не вступаю в близкие отношения. Для них были характерны большая учтивость и чувство собственного достоинства, вне зависимости от обеспеченности. Их отличало чувство товарищества.

Вот что я хотела бы, чтобы вы поняли: дело не в деньгах. Такова была их культура – иметь дворянское отношение к себе: здоровое тело, образованный ум. На них очень пристально смотрели. Бедные классы подражали этому.

Поступки южан были противоположны нашим. С их точки зрения, мы все еще янки. Север означал жадность, эксплуатацию, недостаток образования, отсутствие чести и честности. И еще кучу изнасилований, экономических и физических. Бери что можешь. Получи бесплатно или укради. Таков был идеал Севера.

Все, что пришло с Севера, связано с деньгами. Мы жадные, невежественные, плохо воспитанные, необразованные. Многие ли знают, что Север почти обанкротился в добродетелях?

Он сказал темнокожим: «Вы свободны, но вам все равно придется работать за гроши». Я говорю не с точки зрения южан. Я говорю более или менее с точки зрения Теннесси.

В начале Второй мировой войны Юг обеднел, и это отражено в пьесах этого драматурга. Когда полностью исчезает уверенность в том, что ты чем‐то владеешь, рождается «Трамвай „Желание“». Работы не было. Наступил полный крах.

Бедность настолько велика, что в первых пьесах Теннесси поселил героев в доходных домах и в ужасающих условиях. В «Стеклянном зверинце [107]» единственный способ попасть в двухкомнатную квартиру – проникнуть через пожарную лестницу. Теперь вы начинаете оценивать бедность: в доме, где жили персонажи, не было входа. В «Трамвае» обедневший класс вторгается в квартиру Стэнли Ковальски. Появляется Бланш Дюбуа, и вы видите, что бедность сделала с ней и ее семьей.

Женщина изгнана с Юга и переходит с одной работы на другую, и вот перед вами аристократка прежних времен, воспитанная, чтобы быть особенной, совершенно особенной, настолько, что маска должна была играть определенную роль в жизни.

Даже если она шла в аптеку, то вела себя в соответствии с воспитанием. Даже в бедности она сохраняла видимость жизни плантаторов, хотя в кармане у нее не было ни цента. Ни цента.

Южная женщина была центром, жизненной силой. Она превосходила всех, потому что могла продолжить род семьи высшего класса. Центром жизни южан была женщина, продолжавшая традицию. Это придавало смысл ее существованию, а мужчинам внушало потребность возвыситься над остальными.

Мужчины заставляли жен вести себя определенным образом. Они требовали от них чистоты, которая означала: «Я ни с кем не разговариваю. Я ни с кем не вступаю в интимные отношения. Я не пожимаю руки никому, кроме моих родителей. Я далека от интриг». Они должны были постоянно демонстрировать это.

Бланш входит в дом, вскидывает глаза, оглядывается по сторонам и видит, что находится в бедной белой маленькой двухкомнатной квартире. Она так поражена нищетой, так… напугана… и сразу же уничтожена.

Большинству из вас будет трудно это понять. Вы все приплыли на «Мейфлауэр [108]»? Нет. Вы все – бедные белые отбросы. У нас нет родословной, и я хочу, чтобы вы это поняли. Вы не можете судить о персонажах по жизни представителя среднего класса. Вы должны увидеть их с их точки зрения, изображать – с их точки зрения. Иначе вы будете играть себя. Я хочу, чтобы вы осознали, что на американском Юге времен ante bellum