товарищей по отряду по-пионерски салютовать, хотя это, как известно, не входило в регламент их октябрятской жизни. Собственно, на этом ее активное участие в общественной жизни завершилось, тому способствовала и начавшаяся перестройка.
Поколение Чулпан вырастало в определенном духовном и нравственном вакууме. Прежние ценности, прежние критерии, которые на протяжении семидесяти выморочных лет советский власти были подобны каменным изваяниям, вечным и недвижимым, были сметены, многими — без малейшего сожаления. Но взамен было ничего не предложено… Последствия этого крушения, даже уже не столь экономического, сколь духовного, Россия испытывает по сей день и, видимо, еще долго будет испытывать.
Ощущала ли Чулпан эти резкие катаклизмы? Вряд ли глубинно — поначалу была слишком мала для этого. Тем более что пришло время поисков самое себя. Танцы на льду, занимавшие ее в годы отрочества, вскоре прискучили ей. Хотя это скорее всего была одна из первых попыток выразить себя в пластике, свой мир. Такое желание дало о себе знать и в придуманных ею играх. Уже тогда она стремилась ощутить себя в других обстоятельствах, а в чем-то, возможно, и другим человеком.
Чулпан убегала в лес, где, как ей казалось, становилась кем-то из героев прочитанных книг, непременно смелым, отважным и сражающимся за правду. Первые самостоятельные этюды — неосознанные, но желанные? Вероятно, и так можно расшифровать ее ранние проявления актерского дара.
Она окончила математическую школу, где достаточно свободно справлялась с премудростями точных наук. Отсюда лежал путь в престижный в родной Казани финансовый институт. Чулпан поступает туда без особых сложностей. Начинают катиться дни, один за другим: лекции, семинары, конспекты, зачеты, экзамены…
Из воспоминаний актрисы:
«Однажды иду я по институту и вдруг чувствую, будто меня кто-то останавливает и говорит: «Послушай, Чулпан, если ты еще будешь ходить по этим серым коридорам — пропадешь…» И я, не раздумывая, ушла из института и… поступила в театральное училище».
Пока еще глубоко скрытое призвание счастливо вело будущую актрису, копилось, росло… пока не взорвалось в неожиданном, с точки зрения многих, поступке. В том числе и родных Хаматовой. По сути же, поступке естественном для человека, на ощупь в то время следующего по велению своего дара. И, возможно, в последнее время мы просто разучились нормально воспринимать то, что выходит за рамки устоявшихся, скучных представлений о том, что есть разумная норма: поступил-де в престижный институт — какая удача! Держись, не выпускай из рук!..
А через год Чулпан Хаматова совершает еще один, еще более рискованный шаг. Она оставляет учебу в Казанском театральном училище и едет в Москву поступать в театральный институт. Мало кто из ее круга верил, что ей это удастся. Однако — удалось. Чулпан стала студенткой Государственного института театрального искусства (ГИТИСа, ныне Российская Академия театрального искусства, РАТИ), попав в мастерскую Алексея Владимировича Бородина, художественного руководителя Детского театра, ныне Российского Молодежного театра.
О том, как Хаматова поступала в ГИТИС, однажды рассказал ее учитель.
— Вступительные экзамены в театральный институт начинаются с прослушивания, — вспоминал Бородин. — Я не помню, что именно она (Хаматова. — Э.Л. ) читала, по-моему, «Маленького принца». Но то, как она это читала, было необычно — словно в омут кинулась. Электрический ток прошел по экзаменационной комиссии, что редко бывает на вступительных экзаменах. И сразу было понятно, что это незаурядная актриса.
В ней есть победительность, оснащенная профессиональными навыками. Ее очень рано начали снимать в кино — она еще была студенткой. И мне было непонятно, когда она это успевает, съемки не отвлекали от учебы. Она правильно умеет распоряжаться временем. При этом в ней нет и намека на звездность, она очень четкая творческая личность, для которой работа важнее всего. Кстати, через несколько лет после Чулпан у меня на курсе учился ее брат Шамиль. Они очень дружны, Чулпан приходила к брату на экзамены, на обсуждение спектаклей. В этой семье вообще настоящий родственный уклад, замечательные интеллигентные родители, которые не имеют отношения к театру.
Домашней девочке Чулпан было совсем не просто адаптироваться в ее новом существовании: жизнь в общежитии, необходимость самой заботиться о постоянно возникающих бытовых проблемах, московские расстояния… Человеку, приехавшему из провинции, пусть и из большого города, многое в этой сфере дается труднее, чем их столичным ровесникам. И соответственно формирует молодого человека. В ком-то может обернуться нахрапом, откровенной наступательностью. Чулпан Хаматову ее новая жизнь заставила повзрослеть и научила отстаивать свои позиции.
Быть может, эти нелегко прожитые годы, проблемы, связанные с врастанием в иную жизнь, потребовавшие от юной девушки самостоятельности, умения отвечать за себя, пробудили в ней и умение давать отпор всему тому, что было для нее неприемлемо, выработали решительность, укрепили волю.
Конечно, она тосковала по дому. Спасала, как позже говорила сама актриса, постоянная занятость. С утра до вечера она не проводила время, а жила — в полном смысле слова — в институте, слушая лекции и репетируя, репетируя, репетируя…
— Талант и волевой характер — вот формула Чулпан, — вспоминает ее сокурсник Михаил Полицеймако. — Это было видно еще на вступительных экзаменах в ГИТИСе. И на пробах, и на актерских этюдах она всегда была лучшей.
Москва впервые услышала о молодой артистке с необычным именем («Чулпан» по-татарски — «Утренняя заря») после показа студенческого спектакля «Дневник Анны Франк». Потом спектакль перешел на сцену Детского театра и стал одним из хитов театрального сезона. Героиня Хаматовой, Анна Франк, в своей чистоте, цельности, мужестве стала антитезой дисгармонии, жестокости и цинизму 90-х годов прошлого века.
Разумеется, это противопоставление отчасти прямолинейно, открыто, особенно, когда вспоминается хрупкая девочка, почти подросток, так страстно жаждущая жить, что остается внутренне свободной и в тюрьме. Пусть эта тюрьма — чердак обычного дома. Но здесь еврейка Анна Франк вместе со своей семьей скрывается от нацистов, оккупировавших ее родную Голландию. Выйти за пределы чердачных стен они не могут. И все-таки девочка живет по своим законам, полно и глубоко чувствуя течение времени.
Пьеса об Анне Франк была написана по ее чудом сохранившемуся дневнику. При чтении страницы его поражали необыкновенной силой самораскрытия столь рано сформировавшейся личности.
Наверное, игра Хаматовой не в полной мере соответствовала этому впечатлению. Но ведь тогда Чулпан впервые вышла на профессиональную большую сцену. Сила дебютантки была в ее огромной душевной взволнованности, эмоциональном восприятии происходящего и стойкой независимости ее Анны.
…Замечательный русский актер Николай Симонов как-то сказал о себе: «Творить и не быть самим собой невозможно». Не стану утверждать, что именно эта фраза — девиз современной звезды Чулпан Хаматовой. Но в Анне Франк, конечно же, жила присущая ей независимость и воля к свободе, которую ничто не могло не только сломить, но даже поколебать.
Уже тогда Хаматова, мне кажется, связывала себя с четко определенными характерами, гордым способом существования, причем происходило это в то время, когда слово «выживание» стало чуть ли не определяющим для всей России. От и до…
Через семь лет актриса сыграет Варю Иванову в многосерийном телевизионном фильме «Дети Арбата» по одноименному роману Анатолия Рыбакова, своевольную, непредсказуемую, дерзкую и, главное, позволяющую себе жить в соответствии с собственными нравственными критериями, отказываясь смириться с тотальным насилием и фальшью советской, сталинской системы. Поначалу это живет в Варе неосознанно. Просто эта шестнадцатилетняя девочка спокойно перешагивает официальные запреты, каноны, некоторые из них кажутся ей нелепыми, некоторые безумными, глупыми, бессмысленными. При этом Варя все время светится прихотливой, изменчивой игрой жизни. Солнечные блики словно порхают в ее глазах, в открытости ее чувств, в детской свежести реакций, в ее непосредственности и живом заразительном темпераменте.
На протяжении фильма-романа Варя будет взрослеть. В центре повествования — Варя Иванова и Саша Панкратов, «дети Арбата», которым выпало осознавать мир в страшные советские 30-е годы XX века. Взрослея, Варя и Саша будут утверждаться в своей мужественной непокорности уродливым партийным догмам, в поиске своем, а не государством указанном смысле жизни. В свободе жить и любить.
Предстоит еще вернуться к этой роли Чулпан Хаматовой, на мой взгляд, недооцененной, как и не был тогда должно оценен фильм «Дети Арбата», снятый режиссером Андреем Эшпаем, с которым Чулпан будет работать еще несколько раз. В данной ситуации прыжок через несколько лет был нужен, чтобы обозначить, как четко шла актриса своим и только своим путем. Что на самом деле очень непросто, тем более что раннее признание принесло Хаматовой массу предложений и много ролей, которые не всегда совпадали с ее актерской и человеческой природой.
Заканчивая институт, Чулпан вышла замуж за своего сокурсника Ивана Волкова, сына известных актеров, Ольги и Николая Волковых. Поначалу их брак был счастливым союзом двух одаренных людей, детей конца XX века, способных крепко держать в руках свою судьбу, в том числе и профессиональную.
Несколькими точными штрихами Иван Волков нарисовал портрет своей жены: «У нее сильный характер, и она умеет добиться своего, спорить, искать решение. Но уж если Чулпан берется за работу, если понимает, в чем ее смысл, то отдается ей без остатка, не щадит себя.
Она очень ранима, не терпит хамства, влезания в душу и в частную жизнь, потому и защищается иногда очень жестко. А вообще она открытый человек, желающий жить полной грудью и всем своим существом. Потому ей очень сложно в нашем мире, где многие начали этим пользоваться».