Еще Егор переживал, что Миша захочет учиться на пилота. Благо авиация активно развивается. Конечно, с коня тоже падают и иногда насмерть, но падать с сотен и тысяч метров наземь – это совсем другое дело.
По авиацию Егор не писал, рассчитывая на старорежимное: «Не буди лихо».
Анна Терентьевна еще и побуждала мужа на повышение образовательного уровня. Возможно, она даже думала об Академии, но вслух это не произносила. Пока же в планах было получение среднего образования экстерном, а потом и сдача за курс военной школы. И тоже экстерном. Садись, красный командир, и учись. И Машеньке помогай усвоить учение, когда она в школу пойдет, благо ты сам малость к тому времени подучишься.
«И бедный Егор в ученье залез». И отдыхал от него в лагерный период и в «командировках».
Глава девятая
Один раз ему с группой потребовалось ликвидировать курбаши, что собрался тайно встречаться с другим. А теперь первого едят черви, а второй бегает от подозрений в том, что он виноват, и от мести недовольных родственников первого. Сложность задачи была больше в маскировке под «туземца» – сильно Егор от них отличался, но, чтобы при беглом взгляде глаза не царапать, пришлось обрить голову и усы уничтожить, а лицо и руки намазать некоей пастой из трав. И стал он смуглее, почти как местный, таскал в руках четки и бубнил себе под нос нечто похожее на молитву. Местные, по крайней мере, пальцами не показывали, кто это бредет по улице? А потом четыре человека ворвались в дом местного уважаемого человека, где готовилась встреча и половина встречающих уже прибыла, и перестреляла всех наличных людей мужского пола в доме. Детей и женщин не тронули, хотя некоторым женщинам нанесли глубочайшее оскорбление, проверив, не мужчина ли скрывается под их видом.
Конечно, если бы работать гранатами Новицкого, то эффект был бы тот же и риска меньше, но зачем убивать тех, кто еще ничего не сделал? Задумает нынешнее дитя отомстить – хоп якши, и для него патроны зарезервируем, если захочет стать кандидатом в покойники. Но уже тогда.
Вторая командировка была в Восточную Бухару. Там шла войсковая операция по борьбе с басмачами. Егору кавалерийских схваток не досталось, зато были три засады (две удачные) и психологическая операция. Надо было воспользоваться темнотой и отсталостью доверенного лица курбаши, захваченного в плен. А дальше лицу что-то нашептали, что Егор прямо-таки воплощение шайтана и дэва, только что огонь изо рта и других мест у него не пышет, и если пленный не расскажет правду, то попадет в его руки. А дальше их знания меркнут перед тем, что возможно. И Егор, получив местную саблю, на глазах у пленного обихаживал ее, медленно и аккуратно, читая какие-то шайтанские «заклинания» (пришлось вспомнить, что Егор сохранил в памяти из стихов о войне).
Обиходив клинок, Егор разрубил чурбачок, скорчил гримасу, якобы остался недоволен результатом, снова занялся заточкой, потом вышел во двор и отсек голову овце, что готовилась позднее пойти на ужин. Сотрудники, владевшие местными языками, при арестанте обсудили, как овца лишилась якобы головы и всех четырех конечностей. Для вящего испуга страдальца ему сказали, что Егор все это перерубил у овечки, да так, что она упала раньше, чем умерла. Это, конечно, был треп, а затем произнеслись слова, что если такое проделать с человеком, то его голова, упав на землю, еще глазами хлопать будет и последнее слово произнесет. Пленный обливался потом, а возможно, и другой жидкостью. Затем Егор подошел поближе к нему, как бы оценил толщину рук, ног и шеи, и только взялся за рукоять, так его и позвали. Егор вышел, а к доверенному лицу пришли двое и стали его склонять к правдивому рассказу, пока Егор не вернулся и не настрогал его на… Ну, как местное блюдо из мелкорезаного мяса называется? Вот на это блюдо.
И склонили к раскаянию и сотрудничеству. Егор позже задал осторожный вопрос: получилось ли?
– Да, получилось. Как говорил мне отец Виталий, отпуская грехи, что кроме ада кромешного, есть и другой ад – в душе. И от него никуда грешник не денется.
Егору подумалось, что прав неизвестный ему священник. Вот сам он жил, жил, и поселились в его аду Марфуша, остальные умершие родственники и многие зарубленные им и застреленные, и Курше со своим «гале-гале». А то ли еще будет!
Анна Терентьевна, поглядев на обритого Егора, сказала, что она все понимает, но с усами и шевелюрой он красивее, поэтому придется заново отращивать сбритое.
Осенью 1927 года возникла очередная беда – Джунаид-хану в пустыне спокойно не сиделось, а восхотелось пограбить. Поэтому желающие легкой наживы собрались под его знамена и нацелились на так называемую «культурную полосу». Жизнь на равнинах Средней Азии невозможна без воды, поэтому вдоль реки Амударья до Арала тянулись мелкие и крупные населенные пункты и места, где все выращивалось (это и была та «культурная полоса»). Там, где заканчивались оросительные каналы – начиналась пустыня, где вода бывала лишь изредка и в сезон. Поэтому постоянного населения там не было, люди жили, пока есть вода, а когда она заканчивалась – откочевывали на другое место, где вода еще есть. Потом возвращались сюда… или не возвращались… В пустыне высилось немало заброшенных городов и зданий непонятного назначения – когда-то было, потом ушло, и торчат из песка остатки глинобитных стен, когда-то здесь построенных бог знает кем и для чего. Тогда вода здесь была, была и жизнь, а сейчас только эти стены.
Жизнь в пустыне тяжела, поэтому пустынные жители выживали, как могли. Есть возможность честно и мирно заработать – зарабатывали, привозя соль, скажем, продавая ковры и скот. Нет возможности так прокормиться – можно и разбоем заняться и работорговлей тоже. Когда в конце девятнадцатого века туда пришла Российская империя, завоевавшая и «культурную полосу», и пустыню, – жизнь изменилась. Царские чиновники глубоко в дела территории не лезли, но вот разбой не одобряли, а работорговлю запрещали. Поэтому 1917 и 1918 годы многие восприняли как возможность возврата старых времен, когда герой – джигит, пришедший из пустыни с оружием, мог получить многое.
Так получилось у Джунаид-хана. Он был из вполне приличной и небедной семьи, занимал невысокие, но прибыльные посты, а потом увидел возможность возвыситься.
Дальше примеры из литературы без поправок на местный колорит и с ними: «Он был простой ешиботник, а когда пришел ураган, он стал ответственный работник и с портфель, и с наган». «Бери что хочешь и плати за это».
Джунаид набрал вес при дворе хивинского хана, потом отодвинул того от реального управления, потом убил хана и занял его место. Пока все было в пределах парадигмы взаимоотношения между кочевыми и оседлыми обществами. А дальше Джунаиду предстояло проявить себя, сманеврировав между многими силами – белые, красные, недовольные его возвышением другие роды, младохивинцы, то есть люди, которые считали, что жить надо, как в двадцатом веке, а не как прежде… В итоге Джунаида из Хивы выкинули (сколько он награбил к тому моменту, автор не готов сказать), и он перешел к жизни разбойничьего предводителя в пустыне. И, как козырь в рукаве, лежал в глубине Каракумов, периодически вступая в дело. Нет, скорее, не как козырь, а как возбудители малярии в печени, сейчас не видные, но в случае ослабления хозяина готовые проявить себя. Поэтому в неблагоприятные годы он сидел далеко, облагая налогами отдельные племена или группы в свою пользу, а периодически набираясь сил и проносясь вихрем по «культурной полосе», грабя и убивая. Потом приходила Красная Армия и вышибала его из занятых им местностей. И он уходил в пустыню, снова отращивать силы. Все как в добрые старые времена.
Но он руководству Советского Туркестана начинал надоедать, поэтому в 1927 году создались два вектора – очередной поход Джунаида за «халатами» и желание советского руководства его ущучить, а может, и избавиться от него. Специфика Востока в том, что успех движения сильно завязан на удачливость и личность его главы. Потому, пока в него верят, все идут под его знамя. Когда тому везет – от желающих воевать за него нет отбоя, но стоит ему промахнуться, как Акеле, – число воинов у него начинает падать. На следующий год, когда ему снова повезет, они снова вернутся в его ряды и не испытают угрызений совести за уход. Поэтому есть вождь – есть проблема. Нет вождя – проблема рассасывается. И это не Рыбаков, это сермяжная правда.
В шестнадцатом веке был такой мусульманский завоеватель Мухаммед Гранье, то есть Левша, возжелавший завоевать христианскую страну Эфиопию. И ему очень везло, так что все выглядело похоже на то, что настал конец христианской стране Эфиопии. Но вот в оном сражении нанятый негусом португальский мушкетер (а они некогда в странах Азии и Африки были, как затычка в каждой бочке) попал в Мухаммеда, отчего тот помер. И кончилось мусульманское завоевание Эфиопии, сдулось, как проколотый шарик. В меньших масштабах при восстаниях это случалось много раз.
На сей раз Джунаид взял с полтысячи своих бойцов и два станковых пулемета (что резко отличало его от мелких курбаши, у которых джигитов бывало и побольше, но пулеметов нет) и двинулся к «культурной полосе» увеличивать свои доходы, громить неприятную ему власть и другие великие дела делать. Как и всякая армия Востока, она росла как снежный ком с горы, за счет желающих тоже погреть руки над чужим погребальным костром.
Неприятная ему власть тоже готовилась. Войсковая операция состояла из двух компонентов. Первый – пехота, которая не могла далеко оперировать в пустыне, стояла заслонами, прикрывая опасные направления. А второй – против хана готовилось три экспедиционных отряда, которые должны были пойти в пустыню и нанести поражение Джунаиду там. Поэтому, когда «Владыка пустыни» вторгся бы в «культурную полосу», его по плану отразили бы стационарные заслоны, а потом догнали подвижные отряды. И авиация, как длинная рука РККА, могущая достать и «полосе», и в пустыне (с ограничениями, конечно). Командование Красной Армию по опыту предыдущих приходов Джунаида знало, что он займет несколько городков и поселков, натворит там дел, потом подойдут красноармейцы и вышибут его оттуда. Но это вышибание его моральный авторитет не подорвет, ибо такова логика грабительского набега – захватить добычу и уйти. А вот если атаковать Джунаида в пустыне, нанести ему поражение, лишить его части добычи и преданных людей – это уже потеря лица.