И Егор согласился, но с условием, чтобы он и дальше не числился в списках бывших белых. То, что такие существуют и личные дела бывших белых имеют определенную нумерацию, он знал.
Это обещали. И после посвятили, что он будет служить в качестве прикомандированного к войскам ОГПУ. В принципе ничего необычного в том не было, конные дивизионы ОГПУ вместе с кавалерией Красной Армии и раньше гоняли басмачей, а командиры ОГПУ учились в учебных заведениях Красной Армии. Да и военнослужащие при необходимости переходили из одной структуры в другую. Известный Егору Кирилл Орловский начинал как военнослужащий Красной Армии, участвовал в «Активной разведке», а потом в ОГПУ И НКВД. Довольно много командиров перешли из Красной Армии в ОГПУ при сокращении армии. Об этом Егор, разумеется, не знал, но вот взаимодействовать с ОГПУ в разных операциях ему приходилось, и он узнавал, что командир эскадрона ОГПУ, с которым они вместе ловили курбаши, раньше тоже служил в Первой конной. И даже вроде бы знает Егора по Таврии. Перед прорывом врангелевского фронта они оба явно встречались.
По возвращении же от Егора требовались подробные описания: кто, что, как и где. Поскольку ОГПУ могла выразить недовольство сбором сведений о ее операциях, то до возвращения в СССР записей о них он вести был не должен. Переписка с родными возможна, но без упоминания, где он и что делает.
Аня от отправки в командировку Егора была не в восторге, но постепенно приняла это, только потребовала заняться формальностями. Поэтому Егор отправился в чужие края официально женатым и усыновившим Машеньку.
Кстати, Егор беспокоился, не поднимет ли голову возможная ришта, особенно будущей весной, но либо ее не оказалось, либо организм ее задавил своими силами. Он осторожно поинтересовался, водятся ли ришты за границей. Оказалось, что вроде бы в Индии червь встречался, но насчет приграничья Китая никто не мог сказать точно. Возможно, даже об этом не знали. Поэтому надо беречься от кишечных паразитов, а будут ли это ришты или другие разновидности заразы – всех должен ждать печальный конец. Китайцы алкоголь употребляют, на страх микробам. Китайские мусульмане нет (официально). Но те и другие пьют чай. А кипячение воды большинство заразы убивает.
Официально же он отправился учиться на курсы при кавалерийской школе в городе Балашове.
Что касается его «другой жизни», то сейчас Егор стал Егором Лепехиным, который якобы после Новороссийска не пошел на службу к красным, а с частью казаков отошел по приморской дороге к Туапсе и южнее, там они некоторое время сидели и переговаривались, не пойти ли им на грузинскую территорию, изрядно поголодали, но позже подошли корабли из Крыма и вывезли их туда. Для лошадей на кораблях места не нашлось. После ухода из Крыма Егор некоторое время был в Галлиполи, а потом ему нашлась служба в личной охране одного большого человека на Востоке. Сей большой человек жил в Афганистане, иногда перемещаясь в Персию и в английские владения, активно участвовал в афганских междуусобицах, то за Бача-и-Сакао, то против, то мирясь с Мухаммедом Надир-шахом, то снова ссорясь. Но недавно большой человек умер (своей смертью). Его же старший сын был не против, чтобы Егор продолжал рубить его врагов, но, по его мнению, служить ему должны только мусульмане. Батюшке же его служба бывших белоказаков другого вероисповедания совершенно не мешала. Егор же переходить в ислам не захотел, отчего его и занесло в Синьцзян. Это все в виде краткого изложения, а подробности сообщили в виде тетради и велели выучить все наизусть до отправки за границу.
Вообще Егор Лепехин реально существовал, по крайней мере до отплытия из Крыма. Резких внешних отличий от Егора Лощилина не имел (шрамы и выбитые-вставленные зубы – это преходящее), не курил, пил мало, а если выпивал больше, то зверел, потому ограничивал себя стаканом-двумя. Отчего-то не ел рыбу и отказывался от рыжеволосых проституток. До чина подхорунжего точно дослужился, но еще до Турции намекал, что представлен к чину сотника. Между первым и вторым стаканом – даже на то, что он подъесаул. Еще характерная черта – отъявленный ругатель, не употреблявший скверноматерные слова в разговоре только с лицами в чине полковника и выше.
Пришлось Егору Лощилину вспоминать лексикон брата Ивана. И он сделал вывод, что изображаемый им тип – мрачноватая особа, что сама себе на уме, очень высокого мнения о себе же и ощущающая себя недооцененным. И ему надо бы периодически представать в образе хвастуна – нельзя же упиваться своей несравненностью только в душе. Понемногу, но преувеличивать свои заслуги. Постоянно нельзя, ведь мрачноватый тип себе на уме, постоянно болтать чушь не будет, но иногда может не сдержаться и рассказать, что-де генерал Шкуро или генерал Улагай его ценили и сказали, что произведут его в сотники, а потом кто-то наверху ходу не дал и остался второй Егор в подхорунжих. С производствами в ВСЮР была еще та закавыка. Поскольку генерал Деникин считал неуместным награждать орденами за Гражданскую войну, то в Добровольческой армии орденов не было. Но награждать-то за подвиги надо? Надо, поэтому за подвиги повышались в чине (это мироощущению Деникина не противоречило), отчего в подчинении у офицера мог быть офицер сильно выше его чинами, что вызывало неудобства. Врангель решил, что таки надо вернуть ордена (хоть краешком), и учредил орден Николая Чудотворца, которым награждались и нижние чины, и офицеры, и генералы. Выглядел орден весьма затрапезно, но Черный барон утверждал, что это сделано специально, герои могут носить и такую железяку. Их героизм украшает и так.
Насколько Егор слышал, Колчак к вопросу об орденах подошел более прагматично, в основном оставил царские ордена, не исключая офицерского Георгия, и даже учредил какие-то новые, ранее не бывшие. Но часть наград убрал – например, адмирал был против солдатского Георгия с бантом, который ввело Временное правительство для награждения офицеров по решению солдат, и вроде даже запретил их носить тем, у кого они имелись. Но насколько достоверны эти слухи, Егор не имел представления. Впрочем, можно будет и узнать, ведь там, где будет он, бывших врангелевцев вряд ли много окажется, а вот бывших колчаковцев – каждый первый и каждый второй.
Глава двенадцатая
Алтайская добровольческая армия была сформирована: два полка пришли известно откуда, еще три набраны на месте, и один уже имелся, так как его еще Шужэнь создал. Получены броневики и артиллерия, в небе ревут самолеты, которые называются официально «Де Хэвиленд» (ну да, Р-5 – потомок Р-1, который тоже потомок «дехэвилендовского» самолета). И немного натренировавшиеся китайские войска. Самое главное – не дать им настолько обожраться опиумом, чтобы они ходили на пулеметы в полный рост (ну, если их так тянет), тем более не валялись и видели интересные сны. И эти силы ударили по повстанцам. Части Ма, как всегда, метались от полюса к полюсу и, если уж не могли взять Урумчи и свергнуть губернатора Шэня, то разогнали Восточно-Туркестанскую Исламскую республику, а потом и сами были разбиты. Шэнь пока показывал чудеса адекватности для китайского чиновника, задобрил половину вождей повстанцев обещаниями автономии, оттого они перестали бить китайцев, а с упоением стали бить друг друга. Президент Восточно-Туркестанской Исламской республики Нияз Ходжа взят на китайскую службу…
Читатель ощущает некое сходство с книжной историей «Саги Льда и Пламени» и реальной «Войны Алой и Белой Роз»? Оно и было. Но сейчас в этот хаос добавили больно много ингибитора реакций в лице Алтайской добровольческой армии, и химическая реакция в Синьцзяне пошла по нужному пути.
Здесь игра большая в чет и нечет,
Волк в лесу, а в небе ясный кречет,
А в надях ревет автомобиль[14].
К апрелю 1934 года восставшие были разгромлены, и можно было убирать замаскированную часть «алтайцев» на родину. Временно оставили 450 человек личного состава с батареей, чтобы восстававшие дунгане не подумали, что пришло их время, и снова не подняли голову, и еще около сотни специалистов вроде пилотов и танкистов остались для освоения местными новой техники. Года на два, точнее, до 1937 года их усилий хватило. Пока же Шэнь подписывал нужные договоры с СССР. А когда дунгане и уйгуры очередной раз подняли мятеж, то снова пришли на помощь Красная Армия и НКВД. И Ма очередной раз получили по зубам. Дальше было еще интереснее. Синьцзян, хоть и числился китайским, но многие местные начальники просили о принятии края в СССР, и тот самый Шэнь восхотел стать членом ВКП(б) и стал им.
Поскольку началось вторжение Японии в Китай, территория Синьцзяна стала перевалочной базой для снабжения китайцев советской техникой, и через его территорию шли караваны машин и летели самолеты с грузами, да и военные самолеты перегонялись. В Урумчи был построен авиазавод, собиравший истребители для китайской армии по советским чертежами из советских деталей. В горах Синьцзяна искали и находили очень нужные и для СССР минералы. Так длилось до 1942 года, когда Шэнь Шицай решил, что дело СССР проиграно, и начал усердно гадить бывшему союзнику. Это он сделал зря, потому что у СССР и его НКВД были длинные руки. Поэтому на много о себе вообразившего Шэня нашлись рычаги воздействия.
В Синьцзяне жило еще много недовольных китайцами вообще и Чан Кайши и Шицаем в частности, поэтому в СССР были образованы будущие партизанские отряды «Буйга» и другие. В январе 1944 года отряд «Буйга» и присоединившиеся к нему местные мусульмане взяли Кульджу. Это стало началом конца правления Шицая. Потому что вскоре его отозвали оттуда, хорошо, что «честно заработанное» он успел вывезти к Чан Кайши. Говорили, что честно заработанного было аж полсотни грузовиков, а злата-серебра многие тонны.
А руководимые из СССР отряды местных товарищей очистили Синьцзян от чанкайшистов. И снова образовалась Восточно-Туркестанская республика…Только уже не исламская.