идет в диско».
Конни рванулась вперед, уткнулась Эрику в плечо и зарыдала, орошая слезами его синюю полицейскую форму.
— Мама! — прорыдала она. — Мама, прости, если я причинила тебе боль! Но я делала это только для тебя, Роза, только для тебя!..
Женщина, сидевшая напротив Лори в гостиничном номере, выглядела ухоженной и собранной. Тщательно уложенные волосы, красные аксессуары от Адольфо, умеренное количество украшений от Дэвида Уэбба — от нее так и исходили спокойствие, уверенность в себе и теплота. Глаза светились умом, а всякий раз перед тем, как задать очередной вопрос, она смешно складывала сердечком маленькие губки. Словом, не женщина, а само совершенство, решила Лори.
Но собственно, что тут удивительного? Ведь то была сама Барбара Уолтерс! А кто такая она, Лори? Еще один кусок киношного мяса, который Барбара Уолтерс собиралась бросить на растерзание вечно голодной до новостей аудитории. И намеревалась она сделать это в своем шоу по поводу вручения премий, до выхода в эфир которого осталась всего неделя.
Мелисса умоляла Лори не давать согласия на интервью до выхода из клиники. «Она сожрет тебя, выплюнет косточки в свою крокодиловую сумочку и унесет с собой, — твердила Мелисса. — Я видела, как работает Барбара, когда ей попадается интересная история. А попытка самоубийства — это именно такой случай. Она вцепится в тебя когтями и зубами и не отпустит, пока не выжмет все».
— Лучше позвони ей и договорись о встрече! — крикнула Лори в трубку, прямо в ухо своей высокооплачиваемой журналистке. Проведя дома два дня, Лори уже точно знала, что будет делать дальше. Она не верила в отчет врача, где говорилось, что то была неудавшаяся попытка самоубийства. Там говорилось также, что от выпитой текилы у Лори начались галлюцинации и что ей привиделась покойная Жаклин Сьюзан, которая якобы и предложила ей секонал. И если бы домработница не вернулась за ключами, Лори погибла бы.
Но соприкосновение со смертью заставило ее по-новому взглянуть на жизнь. Казавшиеся прежде непреодолимыми препятствия словно подстегивали. Риск, выглядевший смертельным, манил. Словно внутри у Лори развернулась некая пружина, забил бурлящий источник энергии, расчистивший доступ свежему притоку крови. Короче, самоубийство закалило и укрепило душу Лори.
И вот она сидела в номере отеля «Беверли-Уилшир» и ждала Барбару Уолтерс, которая должна была явиться и засыпать ее каверзными вопросами. Они будут угощаться бараниной на ребрышках, что ввез на тележке официант, на огромном серебряном блюде с подогревом. Они будут сидеть и рассуждать о ее горьком жизненном опыте под неусыпным наблюдением Мелиссы. Однако когда интервью началось, Лори просто поразили сострадание и шарм Уолтерс. В ней чувствовалась бесхитростная смесь мудрости, взращенной на куриных бульонах, и шика в стиле Бергдорфа Гудмана. Барбара Уолтерс являлась истинной еврейской мамочкой Америки.
— А теперь, Лори, — сказала Барбара, резко сменив тему, — после того как мы поговорили об «Оскаре» и вашей карьере в кино, которую вы начинали еще почти ребенком, я бы хотела задать несколько более личных вопросов.
Лори напряглась и покосилась в угол, где сидела Мелисса. И увидела, как у той выступили на верхней губе мелкие капельки пота.
— Я мать, — сказала Барбара. — И подобно любой другой матери в Америке, хотела бы знать, когда моя малышка дочь… О, уже чувствую, она просто убьет меня за это, но не могу не спросить… Так вот, хотела бы знать, когда моя дочь выйдет замуж. И выйдет ли вообще. Ваша мать когда-нибудь задавала вам этот вопрос?
— Вообще-то нет, — с застенчивой улыбкой ответила Лори.
— Что ж, в таком случае, — изобразила в точности такую же улыбку Барбара, — позвольте мне представить себя на месте вашей матери. Скажи, Лори, ты собираешься вступить в брак?
— Смотря что под этим понимать, — устало ответила Лори.
— Ну как что? — усмехнулась Барбара. — Поселиться с кем-нибудь вдвоем, вместе заниматься хозяйством, ухаживать за садом, завести пару собак…
— Вы имеете в виду партнерские взаимоотношения?
— Конечно. Чтоб кто-то мог помассировать ноги, когда ты, совсем усталая, возвращаешься домой.
— А вот это было бы очень кстати, — усмехнулась Лори.
— Ну, вот видите, — ласково протянула Барбара. — Оказывается, мамы бывают не так уж и не правы.
— Наверное, нет, — согласилась Лори, заметив, что Мелисса перестала ломать пальцы.
— И однако же, — продолжила Барбара, — я была бы никудышной матерью, если б не спросила, есть у моей девочки кто-нибудь на примете или нет.
— Было… — глухо ответила Лори. — Но теперь между нами все кончено.
— А вы не могли бы рассказать поподробнее, кто именно это был? — спросила Барбара, и в уголке ее правого глаза засверкала слезинка.
— Да, могла бы, — ответила Лори. — Ее звали Мария.
Наступила мертвая тишина. Барбара Уолтерс взирала на Лори с бесконечным состраданием и пониманием, которое до сего момента распространялось в ее исполнении разве что на Голду Меир и Эдди Мерфи. Затем Мелисса вдруг резко заметила:
— Знаешь ли, Барбара, это самая смешная шутка, которую мне до сих пор доводилось слышать. Мне приходилось быть свидетельницей встреч Лори с мужчинами и могу сказать: нет на свете женщины, более падкой на противоположный пол!
— Да заткнись ты! — рявкнула Лори. — Я сама все расскажу.
— Но, Лори… — пробормотала Мелисса, и на лице ее отразился испуг, — я просто хотела дать понять Барбаре, что ты пошутила, и все.
— Разве? — вызывающе бросила Лори и окинула Мелиссу таким взглядом, что та отступила на два шага назад.
— Конечно, это именно так… Да любой знает, что уж ты интересного мужчину без внимания не оставишь, — пробормотала Мелисса и отступила еще. То был поистине роковой шаг, поскольку она задела дымящееся блюдо с бараниной. Жир выплеснулся, газ над горелкой вспыхнул ярким пламенем, и языки его начали лизать брючный костюм Мелиссы сзади.
— О Бог мой! — взвизгнула Мелисса и повернулась, посмотреть на дым, валивший от ее задницы.
— На воре и брюки горят! — ядовито заметила Лори.
— Пожар, помогите, я горю! — вопила Мелисса.
— Мало того, ты еще и уволена, дорогая, — сказала Лори.
Мелисса выбежала из комнаты и захлопнула за собой дверь. Барбара Уолтерс встревоженно обернулась к Лори.
— Может, мы должны ей чем-то помочь? — спросила она.
— О Мелиссе беспокоиться не стоит, — отрезала Лори. — Уж кто-кто, а эта дамочка сумеет о себе позаботиться.
— Но что она скажет людям, бегая с горящей задницей по гостиничному коридору?
— Что-нибудь да придумает. Мелисса — большой мастер придумывать разные истории. А теперь не пора ли вернуться к нашему интервью?
— Ну, если вы настаиваете, — ответила Барбара. — Хотя лично меня удручает мысль о Мелиссе, бегающей с подгорелым задом… — Тем не менее, будучи истинным профессионалом, Барбара тут же взяла себя в руки и продолжила: — Так вы говорите, в вашей жизни был человек, любимый человек, с которым вы мечтали разделить судьбу. И звали ее Мария. Нельзя ли рассказать о ней поподробнее?
— Да что тут говорить. Просто я ее любила, а она ушла, — ответила Лори.
— И почему же это случилось? — не унималась Барбара, и в уголке правого глаза у нее вновь засверкала слезинка.
— Потому, что я лгала. Пыталась заставить людей поверить, что встречаюсь с мужчиной, что влюблена в него, — пробормотала Лори. — Думала, что это поможет мне получить «Оскара». А вместо этого… я потеряла единственного дорогого мне человека.
— Лори, — тихо начала Барбара, и в голосе ее звучало столько неподдельной искренности и теплоты, что каждое слово, казалось, можно было бы разменять на золотой запас Бюро монетного двора. — Вы отдаете себе отчет в том, что являетесь первым моим собеседником, который… э-э… выходит за рамки общепринятых норм и понятий?
— А как же Элтон Джон? — спросила Лори.
— Ах, милая, — пробормотала Барбара, — да ко времени, когда мы с ним встретились, он уже практически не вылезал из дамского платья. Нет, вы для меня первый случай.
— Вы для меня — тоже.
— Рада этому, — прошептала Барбара и, подавшись вперед, сжала руку Лори.
— Жалею лишь об одном. Что не поступила так раньше, — вздохнула Лори.
— Но, дорогая, никогда не поздно все исправить! — воскликнула Барбара, и по щекам ее поползли слезы. — О Господи! — простонала она, вытирая глаза бумажной салфеткой. — Вы заставили меня плакать. А я ожидала обратного. Думала, что плакать будете вы.
— Ну и как, теперь полегчало, Барбара? — с ехидной улыбкой спросила Лори.
— О, да, да, все замечательно, — ответила Барбара. На ее нарумяненных щеках появились две толстые липкие полоски от размывшейся туши.
Лора решила идти до конца.
— А если б вы были деревом, Барбара, то каким именно деревом хотелось бы вам стать?
— О черт! — прорыдала Барбара, затем громко высморкалась и стала тереть глаза. — Вы же прекрасно знаете ответ. Конечно, этой гребаной плакучей ивой…
«В этом году выбор актрисы на премию „Оскар“ стал для членов Академии киноискусств истинным кошмаром. Скандал, раздутый прессой вокруг имен нескольких номинанток, предоставляет скорее материалы для полицейского расследования, а не для оценки их творческой деятельности. Подбавил жару в огонь и недавний слух о Лори Сифер. Эта номинантка, выйдя из больницы, дала эксклюзивное интервью Барбаре Уолтерс, во время которого выяснилось, что она, то есть мисс Сифер, давным-давно является лесбиянкой.
В том случае, если за сорок восемь часов, оставшихся до окончательного решения, новых разоблачений не последует, список номинанток на звание лучшей актрисы года будет выглядеть следующим образом: совершившая попытку самоубийства Лори Сифер, подозреваемая в убийстве Фиона Ковингтон, алкоголичка и воровка Конни Траватано, наркоманка Эмбер Лайэнс и секс-символ Карен Кролл, арестованная за непристойное поведение в общественном месте. В связи со всем этим более пожилые члены Академии вспоминают благословенные времена, когда им приходилось иметь дело с Сейшин Литтлфезер, Марлоном Брандо и Гриром Джарсоном, умершим два года назад. То было просто воплощение благородства, а не люди».