В другой раз я бы наказал ее за грубость, но Элеонор уже начинает шевелиться.
Аарон:Не заставляй меня применять утомляющие манипуляции. Отвечай.
Вивьен:Подожди, ты серьезно?
Раздраженно вздохнув, я поднимаюсь на ноги и облокачиваюсь бедром на поверхность стола, чтобы мне было удобнее наблюдать за спящей Эль.
Аарон:Будь хорошей сестричкой и предложи мне варианты.
Она присылает мне стикер с ее любимым корейским певцом, который зажимает рот от удивления, а затем пишет:
Вивьен:Я надеюсь, ты не интересуешься этим для Элеонор. Но если ей выпала эта незавидная участь, то советую поработать над моральными качествами. Побыть добрым, например. Хоть раз в жизни.
Аарон:Все мои моральные и физические качества безупречны.
Вивьен:Ну да, конечно.
Через минуту мне приходит новое сообщение:
Вивьен:Ей нравятся животные. Дай ей кого-нибудь спасти, и, возможно, она захочет спасти тебя.
Может быть, это действительно сработает.
Но только Эль не спасет меня.
Потому что мне придется разрушить ее раньше.
Примечание:
Катексис (др. – греч. κάθεξις – удержание, задержание) – термин динамической психологии, обозначающий интенсивность проявления психических процессов и динамику течения психической энергии.
В более широком смысле катектируемые объекты – это небезразличные для субъекта предметы, люди, знаки, действия, идеи; иначе говоря, это объекты, вызывающие интерес и имеющие для него личностный смысл.
Глава 13Невротизм
«…Stop calling me «your bunny»
Перестань называть меня своей зайкой,
I won’t hop and you don’t own me
Я не стану прыгать перед тобой, ты не владеешь мной,
Do you? I bet you think you do
Так ведь? Готова поспорить, ты думаешь, что я твоя»
Окрестности Элгина, Шотландия.
Тень.
Я просыпаюсь в полной темноте.
А затем то, что произошло прошлой ночью, врывается в мое сознание и разрушает все моральные устои, которыми, как мне казалось, я обладала.
Что-то вроде: не получать удовольствие от пальцев и языка гребаного серийного убийцы.
Я делаю глубокий вдох, чувствуя, как его приятный и пугающий аромат впитался в мою кожу.
После того, как я наслаждалась тем, что меня преследовали, я заснула в его объятиях уже во второй раз, даже не заботясь о своей безопасности.
О, и меня довели до самого бешеного оргазма в моей жизни, в чертовом заброшенном саду, на фонтане, и мне понравилось.
Мне требуется несколько секунд, чтобы собраться с мыслями, прежде чем я тянусь к куску ткани на лице, закрывающему обзор. Пожалуй, мне следовало хоть немного испугаться.
Но в конце концов, спасибо, что я не умерла и не связана, и что мое расчлененное тело не валяется где-нибудь в сточной канаве или плавает в Темзе.
Иисус, мне просто необходимо пересмотреть приоритеты.
– Если ты снимешь маску, игра закончится, Элеонор.
Дрожь пробегает по моему позвоночнику, когда воздух разрезает глубокий, хрипловатый голос. Я знаю, что он наблюдает за мной с напряжением достаточным, чтобы поднять мою температуру и заставить мои нервы трепетать.
Черт возьми.
Сними маску, Смит. Не будь идиоткой.
Я дотрагиваюсь до шелковой ткани.
Почему это так меня задевает?
Наверное, потому что он достает из тебя то, что ты прятала от остальных.
Мои пальцы дрожат, когда я сжимаю переносицу. Я задерживаю дыхание на несколько секунд, а затем заставляю себя успокоиться.
– Мы продолжаем твои извращенные игры?
– Конечно, нет, маленький ангел. Мы даже не начали.
Я приподнимаюсь, пытаясь сосредоточиться на окружающем пространстве, и одергиваю рубашку, когда легкий сквозняк дотрагивается до моей кожи.
– А если я не хочу в них участвовать?
– Ты действительно не хочешь, Элеонор? – его глубокий голос отражается от стен и выбивает воздух из моих легких. Судя по звуку, он подошел ближе.
Я качаю головой, умоляя себя очнуться. Но больной разум прокручивает происходящее снова и снова.
Шлепки, укусы, поцелуи, безжалостное движение его пальцев и обжигающий шепот:
«Громче, Элеонор… Пожалуйста, будь громче…»
Напоминания о моем падении.
– Не снимай, – приказывает он с властностью, которая заставляет других пресмыкаться.
Мой пульс подскакивает. Темная часть меня не хочет, чтобы он ушел, но это безумие зашло слишком далеко. Мне пора вернуться к своей скучной и спокойной жизни.
Я тянусь к шелковой ткани, но всего одно слово врезается в мою грудную клетку:
– Нет.
– Я не горю желанием быть подопытной в твоих играх разума. Почему мне…
Я замолкаю, чувствуя внезапное прикосновение к своей щеке, легкое поглаживание моих волос… тихий шепот в губы:
– Вчера ты умоляла меня снять маску, – его большое и тяжелое тело накрывает мое. Затем, после моего вздоха, он меняет положение, и я оказываюсь на нем сверху.
Мои щеки заливает жаром. Я пытаюсь подняться, но его хватка слишком крепкая, слишком подавляющая.
– Я говорил, как меня будоражит, когда ты очаровательно уязвима, только в моей рубашке, в нашем доме, на мне? – грубый поцелуй обрушивается на мои губы, пока я буквально остолбенела. На мне лишь трусики и мужская рубашка, и я прекрасно ощущаю его желание. Большое, твердое и толстое желание, упирающееся в мою киску.
Из-за полной темноты я не могу увидеть его, но то, что я чувствую, заставляет мою кожу покрыться мурашками. Поглаживая одной рукой мой затылок, он продолжает играться с моими губами, а другой рукой ведет по бедру, приподнимая ткань.
Мои внутренности переворачиваются, когда боль от укуса пронзает меня насквозь и скапливается внизу.
Он кусает, целует, кусает, слизывая капли крови, и снова целует.
Боже.
– Подожди… – Я прикасаюсь к его груди, толкая изо всех сил. – Оставь меня в покое.
– Разве вчера мы не подвели черту? Ты моя, Эль. Если ты так желаешь навесить ярлык, то можешь считать, что мы в отношениях. Я не могу оставить тебя в покое, – он наматывает мои волосы на кулак и тянет на себя, и, судорожно вздохнув, я выбираю другую тактику.
Я не сопротивляюсь. Я целую его.
Это оказывается сложнее, чем я ожидала. Хотя бы по той причине, что я начинаю ощущать так чертовски много, что могу умереть. Его губы жесткие, сухие и потрясающие. Я облизываю их, судорожно вспоминая его же поцелуи, проникаю в рот, сплетаясь языками, пока он практически не реагирует.
– Тебе нравится? – шепчу я, дотрагиваясь до его лица, а затем судорожно вздыхаю. – Ты без маски.
Его руки вцепляются в мою талию, больно сжимают, и я застываю, когда гребаный монстр стонет подо мной.
– Я беру свои слова назад, ангел, – он кусает меня за нижнюю губу, и я чувствую, как его рот расплывается в сумасшедшей улыбке: – Будь хорошей девочкой и приручи меня.
Святой. Черт.
Мое дыхание сбивается.
– Какой я, Элеонор? – его хватка крепнет на моей талии.
Каждый дюйм моего тела практически горит. Я хочу отстраниться, но мое любопытство изводит меня до смерти.
– Ну давай же, мышка.
Я позволяю своим ладоням исследовать его лицо, осторожно провожу по высокому лбу, бровям, острой линии челюсти, составляя мысленно его образ. Я не чувствую морщин, может, он немного старше меня.
– У тебя тоже есть шрамы. Как ты получил этот? – я прочищаю горло и вновь глажу подушечкой пальца гладкую кожу, пока не соприкасаюсь со шрамом возле линии волос.
– Я упал на статую ангела, когда играл в прятки в детстве, – необычный тон его голоса сбивает меня с толку. Будто он становится нежнее. Я не могу поверить, потому что человека передо мной едва ли можно назвать мягким.
Я даже не могу представить его беззащитным ребенком.
Он монстр без этики, границ и морали, который черпает силу из темноты и ворвался в мою жизнь без стука. Но сейчас, пожалуй, больше всего на свете я желаю сломать его защиту.
Прикоснуться к нему. Настоящему.
– У тебя было счастливое детство?
Мое сердце бешено колотится. Задержав дыхание, я провожу по густым волосам, которые лезли на лоб, изучаю прямой нос с легкой горбинкой, а затем, практически не дыша, дотрагиваюсь до губ – их, как и его темные, холодные глаза, я выучила наизусть, но у меня еще не было возможности чувствовать его так близко.
– Да, – его дыхание сбивается, когда мой большой палец гладит его нижнюю губу, осторожно, неуверенно.
– Что случилось потом? – я замолкаю.
Что заставило тебя стать таким. С какими демонами ты борешься?
– Тебе не нужно знать о моей жизни.
– Тебе не нужно делать собственные выводы. Я хочу знать о твоей жизни.
Я чувствую, что он растерян.
– Зачем?
– Зачем? Потому что, очевидно, ты знаешь о моей. Как минимум ты знаешь мое имя, а я твое – нет.
– И?
– Черт возьми, это было бы честно.
– В мире мало честности, Элеонор, – его сильные руки медленно поднимаются к талии и снова возвращаются к бедрам. – А я не самый порядочный человек.
– Правда? Знаешь, это совсем незаметно.
Я прикасаюсь к его губам, которые изогнулись в легкой улыбке. Горячее дыхание опаляет мою кожу, а затем он ловит мою ладонь холодными пальцами и целует тыльную сторону. Ох.
Я прикусываю губу, чтобы скрыть свою реакцию. Почему он не может быть таким всегда?
– Анализ закончен?
– Почему ты не снимаешь маску? – мой голос дрожит, я не могу сопротивляться его воздействию. Его руки на мне, его запах, въевшийся в легкие. Это просто невозможно. – Ты красивый, и я не сдам тебя полиции.