– У тебя красные глаза – очевидно, что кто-то недавно плакал и задыхался. Расскажи мне больше.
– Я не понимаю, о чем ты.
Выдерживать его взгляд – это настоящая пытка, но он не дает мне шанса не смотреть на него.
После случившегося я избегала любого физического контакта. Я думала, что почти сломалась.
Но с ним я даже не задумывалась об этом. Ни на одну гребаную секунду.
Он не мог догадаться, что со мной происходит, и не мог за этим уследить. Единственным отпечатком той ночи был желтоватый синяк на запястье, но я тщательно замазала его тональным кремом и прикрыла часами. Мне нужно разобраться с этим самой.
– Ты перестала посещать музыкальный класс, – свободной рукой он берет прядь моих волос и пропускает сквозь пальцы. Голос обманчиво нежный, но у меня такое чувство, что я стою над обрывом: – Как давно ты играла на скрипке?
– Вчера, – вру я.
Он наигранно вздыхает.
– Снимай одежду.
Мои щеки опаляет жаром.
– Ты, должно быть, совершенно спятил, если думал, что я…
Прежде чем я успеваю сделать вдох, он оказывается возле меня, крепко обхватив мое горло. Он сжимает, недостаточно сильно, чтобы перекрыть мне кислород, но достаточно, чтобы я начала жадно ловить воздух. Наши лбы сталкиваются.
– Я не люблю, когда мне лгут, Элеонор. Я и так сейчас сдохну из-за того, что ты находишься в моих руках, в нашем доме. Будь хорошей девочкой и не ври мне в лицо, пока я не вошел в тебя кухонным ножом. Ты поняла меня?
Я киваю и не двигаюсь, потому что он продолжает смотреть на меня так, будто хочет наброситься, а потом раздавить.
– Теперь ты будешь слушаться?
Я снова киваю.
– Используй голос.
– Да…
Садистская ухмылка растягивает его губы, когда он достает из кармана белый револьвер.
Настоящий. Мой.
Тот самый пистолет, который я пыталась использовать против него, когда он гнался за мной по лесу, наслаждаясь погоней.
Примечание:
Психологическая установка – это неосознанные мысли и эмоции человека, исходящие из его предыдущего опыта и определяющие его действия в различных ситуациях.
Глава 16Компенсация
«…Is gonna love you harder than ever before
Я буду любить тебя так, как тебя ещё не любили.
You will like it
Тебе понравится»
Окрестности Элгина, Шотландия.
Тень.
Все мое тело каменеет, когда я ощущаю, как дуло царапает мою щеку и двигается вверх по виску. Ледяной адреналин начинает струиться по венам, и я делаю все возможное, чтобы не удариться в истерику.
– Убери… пистолет.
– Это не первый опыт. Почему ты так нервничаешь?
– Тогда я была пьяной и раздавленной, но сейчас я осознаю каждую гребаную секунду. Убери…
– Ты не выполняла моих просьб, когда я был предельно вежливым, детка. Стоило ценить мое изумительное терпение. Начни с юбки.
Моих слез становится больше. Он целует укус, который оставил на моей шее.
– Он ведь не заряжен, верно? – спрашиваю я дрожащим голосом.
Не прекращая целовать мою кожу, он вытягивает руку в сторону и нажимает на курок. Я вскрикиваю, когда грохот разбиваемого стекла доносится до моего обостренного слуха. Пуля попала в окно, и теперь холодный воздух с улицы касается кожи и пробирает до самых костей.
– Господи, ты сумасшедший… Ты м-мог меня убить! – мой голос истерически повышается. Может быть, если мне удастся вырваться и убежать, следующая пуля украсит мою голову.
– Мог… могу, на самом деле я часто думаю об этом, – он проводит носом по моей щеке. – Какая ты красивая… Бальзамирование твоего тела стало бы искусством. Я бы ввел фиксирующий раствор в твои сосуды и пропитал тебя бальзамом из глицерина, уксусно-кислого калия, уксусно-кислого натрия, воды и вспомогательных веществ. Блядь, меня это возбуждает. А тебя?
Мой подбородок дрожит.
– Маленький ангел, не плачь. Я тебя напугал? – я закрываю глаза, когда его пальцы ласково проводят по мокрым губам. – Я не убью тебя. Я люблю твой голос больше всего на свете. И я не хочу, чтобы от тебя пахло антисептиком, мне нравятся персики. Снимай одежду, – его голос стал глубже, нетерпеливее, понижаясь до самого темного оттенка.
Очередной поцелуй, и он отрывается от моей шеи, чтобы проследить за своими действиями. Пистолет опускается на мое бедро, а затем поддевает края юбки до такой степени, что его взору открываются подвязки чулок.
– Пожалуйста, не надо…
– Ну же, детка. Дай мне посмотреть на тебя. Это потрясающе.
Злые слезы обжигают мои глаза.
– Пошел к черту, ты больной уб… ах!
Его зубы вонзаются в мою губу, прежде чем я успеваю закончить предложение, и мое дыхание прерывается, когда он слизывает каплю крови и улыбается мне в рот.
– Ты возбудилась? Твои соски так приветливо торчат.
Жар медленно затапливает всю мою систему. В доказательство своих слов он щелкает по моей груди, и я хочу провалиться сквозь землю. Он трогает меня поверх джемпера, медленно перебирая соски. Внизу живота вспыхивает искра удовольствия, и я делаю глубокий вдох.
Я отрицаю тот факт, что мое тело реагирует. Даже в тот момент, когда он приставил ко мне гребаный пистолет, рассказав влажные мечты о моем бальзамировании.
– Хватит.
Я в очередной раз предпринимаю попытку вырваться и зажмуриваю глаза, когда он делает новый укус на моей шее. А потом еще один засос. И еще. Я сопротивляюсь изо всех сил, но его силы стократно превосходят мои.
– Я могу играться с твоими сиськами и шеей всю ночь напролет, но у нас впереди урок, ангел. Сначала ты сделаешь домашнее задание, и только потом кончишь, – он выпрямляется.
Рука, все еще держащая мое горло, тянет меня вперед и заставляет подняться с высокого стула. Теперь мы поменялись местами. Он сидит, а я стою, запертая между его сильными бедрами.
– Снимай, – приказывает он потемневшим голосом.
Трудно не быть послушной, когда на тебя направлен гребаный пистолет. Сжав зубы, я расстегиваю молнию и тяну юбку вниз. Следом идет джемпер. Он указывает дулом на мою грудь.
– Лифчик тоже. Чулки оставь.
Мои руки дрожат, когда я снимаю с себя шелковый бюстгальтер и остаюсь только в трусиках, белых чулках и своих любимых туфлях, которые уже были запачканы грязью из-за полузаброшенной территории поместья.
Он медленно изучает все изгибы моего тела, и мне приходится прилагать усилия, чтобы не подавиться воздухом. Мне кажется, что меня хотят убить или жестко трахнуть. Или то и другое одновременно.
Его свободная рука медленно проводит по щеке, спускается на шею, дотрагиваясь до его отметин, ласкает грудь и в итоге останавливается на моей заднице.
– Ты волшебная, – бормочет он. – Блядь, просто совершенство. Отбрось волосы назад.
Я делаю, как он говорит, и закрываю глаза, не имея больше сил смотреть на это.
– Хорошая девочка.
Боже мой, почему я не сопротивляюсь? Наверное, потому что я никогда не была так напугана и возбуждена за всю свою чертову жизнь. Мои трусики намокают, и я задыхаюсь от мысли, что он заметит возбуждение, пачкающее внутреннюю часть бедра.
Но он замечает.
Он раздвигает мои ноги, ставит свой ботинок между моих, и мне приходится схватить его за плечи, чтобы не упасть, пока он медленно просовывает пистолет под мокрую ткань и проводит холодным металлом по моей киске.
Матерь божья.
Он поднимает револьвер и заглатывает ствол. Его губы изгибаются в мрачной усмешке. Мой разум не в состоянии справиться с этим. Должно быть, это из-за моего травматического прошлого, да? Я не могу хотеть его.
Я не могу…
Он ласково гладит меня по волосам, а затем мрачно приказывает:
– А сейчас мы поиграем в прятки. Беги, маленький ангел. И спрячься хорошо. Если я тебя найду, то выебу всю правду. О-о-очень усердно.
Я делаю медленный шаг назад, и в этот раз он позволяет мне убежать, но улыбка на его лице становится шире.
– Тик-тик… тик-так… тик-так…
Я срываюсь с места так быстро, как только могу.
Мрачный, жестокий смех эхом разносится по поместью, заставляя каждый волос на моем теле встать дыбом.
Потребность в выживании зудит на разгоряченной коже, пока мои легкие бешено сжимаются и разжимаются.
Бежать на каблуках – дерьмовая идея, но он не станет ждать, пока я буду снимать их. Лишь лунный свет и тени, проникающие в окна от уличных фонарей, освещают мой путь.
Я слышу его, но он не спешит. Мой пульс сходит с ума, а соленый вкус слез оседает на языке. Я ускоряюсь и бегу вдоль длинного коридора, задыхаясь и раздумывая над тем, как добраться до ворот в кратчайшие сроки.
Животный страх пронзает меня до самых костей.
Одно дело потакать его извращенным прихотям, и совсем другое – собственноручно надеяться на гребаный случай. Какова вероятность, что, если я не послушаюсь, он не захочет выстрелить в мой висок? Он сумасшедший, действительно сумасшедший, и я не понимаю, почему мое тело реагирует на него так, словно он самый сильный генератор ощущений.
Сверхчеловеческая сила пронзает мои внутренности и помогает мне бежать. Я сворачиваю в сторону одной из сквозных пустынных комнат, чтобы потом сделать круг и вернуться в обеденный зал – у него есть задняя дверь, ведущая в сад.
Я быстро огибаю комнату, его шаги отдают звоном в ушах, создавая поглощающую мелодию.
Я дергаю за ручку очередной двери, но сильная рука больно вцепляется в мои волосы и прижимает к твердой груди.
Громкий вскрик срывается с моих губ, когда я заглядываю в его сверкающие глаза.
Глаза дьявола.
Хищника.
– Еще раз, ангел, – его рука ползет по моему голому животу, а пистолет надавливает на шею – ровно туда, где он оставил свою отметину. – Ты должна стараться усерднее, иначе я сломаю твою маленькую киску. Крови будет очень много, а ты будешь визжать и плакать, но я не остановлюсь, пока не вытрахаю тебя как следует.