Он дьявол, хищник и безумный социопат с низким порогом терпения.
Ему постоянно необходимо находиться со мной рядом, дотрагиваться до меня, кусать, целовать, вырывать из меня крики, когда он трахает меня пальцами или языком. Несколько раз в моем рту побывало оружие, а потом он сменил его на свой член и вбивался в меня так долго, что я несколько дней не могла нормально разговаривать, соврав всем, что подхватила простуду.
Чем громче становятся мои крики или чем увереннее я пою, пока он играет на рояле в заброшенной оранжерее, тем одержимее он становится.
Монстру нравится, когда я умоляю, когда обнажаю все свои темные стороны, когда я убегаю, потому что охота заводит его больше всего. Обычно после преследования ему недостаточно одной разрядки, он может трахать меня всеми доступными способами, кроме лишения меня девственности, потому что я не даю согласие перейти черту.
Монстр терпеливо ждет, когда я занимаюсь учебой, пока он пропадает в своем ноутбуке. Альтруистическая часть меня была рада узнать, что по крайней мере его основный вид деятельности – это трейдинг, а не что-то вроде убийств на заказ. Он готовит мне вегетарианскую еду, сочиняет для меня мелодии, много разговаривает, заботится о моих растениях и инструментах. И, как оказалось, он даже забрал кота из приюта, который теперь тоже живет в замке с приведениями.
И в то же время он никогда не снимает маску.
Никогда не говорит о своем прошлом. Никогда не показывает своего лица. И никогда не позволяет залезть к нему в голову.
Я не понимаю, как описать нашу связь.
Это что-то, чему нет объяснения.
… Блядь, почему ты такая особенная?
… Громче, Элеонор. Пожалуйста, будь громче… Ты хочешь, чтобы я закончил?
… Да, ангел. Я собираюсь трахнуть тебя, как животное.
Я закрываю глаза, мечтая, чтобы его голос исчез. Я даже не знаю, почему я не могу прекратить это.
Потому что ты…
Нет.
Даже близко нет.
– Эмма, поосторожнее с текилой, – Кэт хмурится, вырывая меня из мучительного ада.
– Пфф, это еще не мой предел, – Эмма вскакивает со своего места и широко улыбается, протягивая нам руки. – Пойдемте, девочки. Мы должны показать всем, кто здесь самая горячая тройка Кингстона.
– Я не пойду танцевать, – говорит Катерина.
Я делаю паузу, прежде чем ответить:
– Я тоже пас.
– Да ладно вам, это будет весело.
– Наше представление о веселье – разное, Эмма.
– Иисус, не будьте такими скучными, – она делает два шага назад, плавно покачивая бедрами и медленно танцуя.
– Подождите. Вы серьезно? – голос Кэт превращается в испуганный, она проводит рукой по своим светлым волосам и глубоко вздыхает. – Я не буду танцевать на гребаной сцене под надзором чужих пьяных взглядов.
– О, прекрати, – отмахивается Эмма, стараясь перекричать биты. – Не таких уж и чужих. Вы знаете всех присутствующих.
Кэт хочет поспорить, но Эми добавляет сокрушительное:
– Это мой день рождения. Сделайте мне приятно. Пожалуйста.
Клянусь, эти большие зеленые глаза… могут расположить кого угодно.
Я качаю головой и смеюсь:
– Эмма Кларк.
Она невинно моргает.
– Что?
– Ничего, идите сюда, – я улыбаюсь, обнимая подруг, а затем сжимаю руку Кэт и говорю ей на ухо: – Я знаю, ты в ужасе, но давай повеселимся. А еще сегодня ты такая красивая, Кэтти.
Ее щеки розовеют, и она смущенно бормочет:
– Ты самый милый манипулятор, Элеонор.
…Меня заводят маленькие манипуляторы, ангел.
Я делаю глубокий вдох, чувствуя, как моя кожа нагревается.
Господи, мне просто необходимо успокоиться. Сейчас же.
Эмма ловит официанта, а затем забирает с подноса три текилы и протягивает нам:
– С вас тост.
– За тебя, наша прекрасная проблемная задница, – я поднимаю шот в воздух, но Эми качает своей рыжей головой.
– Черт, мне нравится такое описание. Но ты забыла упомянуть, что я главная сучка Соединенного Королевства.
– Уверена, в аду для твоего самомнения есть трон, Эмма, – смеется Кэт.
Эми усмехается:
– Именно! На чем мы остановились? Точно, давайте выпьем за нас. Элеонор прославится, как жутко красивая и сексуальная певица с голосом ангела, – она переводит внимание на Кэт. – Кэтти станет талантливым и скандальным художником. О, и я открою для нее арт-галерею. Это даже не обсуждается. Ну, а я… Политика, мода, искусство… Есть так много вещей, которые меня привлекают, – Эмма делает паузу, а затем широко улыбается: – Думаю, я ограничусь покорением всего гребаного мира.
– Отличный план, – кивает Кэт.
– За нас!
Я подношу текилу ко рту и выпиваю весь шот. Жжение в горле заставляет меня поморщиться. Это несвойственное мне поведение, но с недавних пор я начала чувствовать жалкое подобие доверия к миру, и к тому же среди нас есть ответственная Катерина, которая точно позаботится о нас, если мы с Эммой выпьем слишком много.
– Так мы потанцуем? – спрашивает Эмма.
Кэт тяжело вздыхает:
– Да.
Эми визжит.
– Дайте мне минуту, я должна выбрать лучшую песню.
Улыбнувшись, я киваю, а затем говорю Катерине, что ненадолго отлучусь, и прихожу в туалет, чтобы привести себя в порядок. Подкрасив губы блеском и расчесав вьющиеся темные волосы, я смотрю в зеркало на незнакомую девушку.
Моя физическая форма улучшилась, глаза будто потемнели, а кожа напрочь пропиталась его запахом.
Я медленно скольжу пальцами по шее – там, где он оставил последнюю отметку, которую мне пришлось скрывать около двадцати минут, чтобы окружающие не подумали, что на меня напало животное. Остальные следы его поцелуев и укусов скрываются на внутренней стороне бедра, которое он пометил, когда изводил меня две ночи назад.
Это… отвратительно. Ужасно. И я не в состоянии удержаться от того, чтобы не изучать их в отражении.
Ты сошла с ума, Смит. Окончательно.
У меня перехватывает дыхание, когда на моем телефоне мигает новое уведомление:
Социопат:Я соскучился, ангел. Как насчет того, чтобы все бросить и приехать в наш готический замок? Я полил цветы по твоей рекомендации, покормил пушистое создание Сатаны и подготовил для тебя сюрприз. Разве я не заслуживаю подарок?
Я перечитываю сообщение и дотрагиваюсь до переносицы. Я бы проигнорировала, но этот человек слишком непредсказуем.
Элеонор:Я говорила тебе около сотни раз, что этот вечер я проведу с друзьями. Прояви немного терпения.
Социопат:Терпение парализует. Развлекаться со мной куда интереснее, так, к слову.
Социопат:Кстати, ты говорила своим подругам, какой хорошей девочкой ты была, когда облизывала мой член? Или как ты кричала, сидя на моем лице?
В животе вспыхивает слабый жар, и мои щеки пылают.
Социопат:Пришли свою фотографию, Элеонор. Я хочу увидеть, до какой степени покраснела твоя кожа.
Элеонор:Ты можешь оставить меня в покое хотя бы на один день?
Социопат:Конечно нет, моя очаровательная одержимость.
Социопат:Я все еще жду…
Социопат:И жду…
Социопат:И жду… *эмодзи сердца*.
Элеонор:Серьезно, тебе стоит научиться слышать «нет».
Социопат:Ты можешь приехать ко мне позже. Я заберу тебя.
Элеонор:НЕТ.
Социопат:Неверное слово, ангел. Знаешь, что происходит, когда я тоскую по тебе? Я размышляю об очаровательном хаосе, который я могу создать, следуя своей нетерпеливой анархической натуре. Не разжигай во мне адский огонь, Элеонор.
Боже… Кто-то должен проверить его больное сознание, чтобы выявить, как гребаные монстры ведут себя на самом деле.
Социопат:Мы можем посмотреть фильм, послушать твою любимую музыку и просто поужинать. Я обещаю, что только поцелую тебя при встрече.
Социопат:Блядь, дай мне хотя бы фото, детка *плачущий эмодзи*.
Мой палец замирает над кнопкой включения камеры. Я уверена, что он осуществит задуманное. Такие, как он, просто не умеют принимать отказ.
Экран снова мигает. Я ожидаю увидеть от него новые угрозы, но вместо этого вздрагиваю, получив сообщение от отца.
Папа:Ты можешь вести себя как маленькая капризная девочка сколько угодно, Элеонор. Я даже забуду про твое нелепое игнорирование. Но если на следующей неделе ты откажешься лететь в Лондон вместе с Блейком, я приму меры.
В моем тщательно выстроенном стеклянном шаре пошла трещина.
И еще одна.
И еще.
Пока все не рухнуло.
Мне не больно. Мне не больно. Мне не больно…
Слезы, которые мне не удается сдержать, катятся по щекам. Резкая тошнота подступает к горлу, и я судорожно вздыхаю, оперевшись руками о раковину.
Целый месяц я делала вид, что ничего не произошло. Не разговаривала с Риз. Не писала в дневник. Научилась не вздрагивать от движений чужих рук. Глупо? Я знаю.
Но я старалась не думать о том, чем все это может закончиться, иначе я бы сломалась.
Я подставляю руки под ледяную воду и, когда мне становится неприятно настолько, что невозможно терпеть, я переключаю воду на теплый режим, а затем вытираю потекшую тушь под глазами, рассматривая себя в зеркале.
Как он сказал? Ах да.
Никто из нашего круга не женится на инвалиде.
«Ты согласишься на предложение Кингов. Ты пойдешь в юридический и забудешь про свою гребаную музыку».
Я бы не сделала этого. Никогда.
Хоть я и оказалась втянута в эту ситуацию из-за папиных амбиций, я не понимаю, по какой причине именно я понадобилась Аарону Кингу.
Безусловно, у Аарона отвратительная разгульная репутация, несколько зарегистрированных арестов, бесконечные проблемы с полицией. Из-за состояния мистера Кинга на его плечи упала огромная ответственность. Чтобы управлять целой империей, он должен исправиться. Забыть про вечеринки, поступить в университет, завести жену. Но я?..