Я хочу его прикосновений.
Черт возьми, я соскучилась по ним.
На мгновение он снова становится моей навязчивой тенью. Хищником, который наблюдает за тем, как я пою в ночной тишине музыкального класса. Который пугает. Принуждает показывать то, что я прячу от других.
Я заставляю себя поднять взгляд на скрытое тенью лицо. Я должна бояться того, что будет дальше, но в том то и проблема. Мне нравится страх. Больное доказательство моих наклонностей.
Я хочу ощутить его объятия.
Я хочу услышать его голос.
Его губы двигаются, и мое дыхание обрывается, когда я читаю: «Время вышло».
Дрожь пронзает мое тело, все рецепторы обостряются. Я могу остановить его.
Скажи это.
Я задерживаю дыхание, когда Аарон приближается ко мне. Он обнимает меня за талию, а затем поднимает в воздух, а я обнимаю его за шею, чувствуя, как желание пропитывает теплом каждый дюйм моего тела.
– Почему ты молчишь? – шепчу я в пустоту.
Я резко выдыхаю, когда он подбрасывает меня выше, его руки сжимают мою задницу. Мои ноги обхватывают его талию, а лодыжки заперты за его спиной. Внезапно моя голова начинает кружиться, запах его одеколона ударяет в мои легкие.
Проклятье.
Скажи.
Всего одно слово.
Мы минуем все живые изгороди, каждый его тяжелый шаг заставляет мои уши накаляться в ожидании звука, пока его сердце бьется также сильно, как и мое.
Наверное, я пала окончательно.
Тишина съедает меня заживо. Вероятно, только мое тяжелое и его глубокое дыхание нарушает заряженный воздух.
Я сильнее прижимаюсь к нему, несмело запуская ладонь в его густые волосы, слегка царапая кожу шеи. Между ног пульсирует приятная боль. Не уверена, что когда-нибудь смогу принять это: мое возбуждение от погони и потребность быть пойманной. Быть пойманной им.
Аарон, должно быть, тоже чувствует это, когда слегка приподнимает меня, а затем опускает ниже, вызывая мучительное трение.
Мы пересекаем весь сад, он заносит меня в оранжерею, а затем не особо заботливо бросает на широкий стол. Я вздрагиваю, когда его рука сбрасывает на пол все инструменты: ножницы для обрезки, удобрения растений и питательные смеси, которые я покупала для цветов. Все, кроме флористического ножа.
– Аарон…
Укол тревоги ударяет меня в грудь, а напряжение в его взгляде делает меня абсолютно беззащитной перед его безумием.
Часто дыша, я отползаю в сторону, но он хватает мою лодыжку и дергает на себя, упираясь бедром в мою сердцевину.
– Ты хочешь убежать маленький ангел? – Сильная рука обхватывает мою шею и крепко сжимает, лишая меня кислорода. – Ты позволила прикоснуться к себе и теперь наивно веришь, что сможешь обойтись без последствий? Ты помнишь нашу первую встречу?
Я пытаюсь сделать вдох, разглядывая его дьявольские черты, и мое сердце падает, когда я вспоминаю его угрозы. Мне следует бояться, но его чертов запах, темный взгляд и интенсивность зудят с невероятной силой.
Я впиваюсь ногтями в его руку, но он лишь сжимает крепче, целует щеку и выдыхает в самое ухо – достаточно громко, чтобы до меня донесся его шепот:
– Наконец-то я собираюсь сделать тебя своей. Я так сильно хочу сделать тебя своей… Я оставлю в тебе свой глубокий след, и ты никогда не посмеешь уйти от меня, Эль. Никогда.
Я качаю головой. От недостатка кислорода на меня накатывает головокружение, но я все равно пытаюсь оттолкнуть его – скорее из-за чувства самосохранения. Хотя я никогда не видела его настолько злым.
Поразительный переход от спокойной беспечности до ледяной ярости вызывают такой шквал оглушающих эмоций, что я ощущаю дикое опьянение.
– Гребаный пиздец, твой пульс так манит, – он ослабляет хватку, нащупывая пальцем бешено бьющуюся точку на моей шее. – Тебе это нравится, верно? Погоня, махинации, преследование. Ты так хорошо принимала мои пальцы, ты же справишься с моим членом в своей маленькой мокрой киске?
– Я тебя не слышу, – из меня вырывается стон, когда Аарон неспеша ведет пальцами к ключицам, а затем медленно расстегивает пуговицы, открывая себе вид на мой бюстгальтер. – Мне тяжело читать по губам. Отдай мне слуховые аппараты.
Скажи это, мать твою.
Он одаривает меня своей жестокой ухмылкой, его пальцы поглаживают мою грудь, спускаются по сжавшемуся животу и приподнимают юбку, касаясь края чулок.
– О, разве мы не обсудили главное правило? Никаких посторонних предметов, когда я буду трахать тебя, детка. Максимум анальная пробка и пистолет. А теперь сними рубашку, пока мое удивительное терпение еще благословляет нас на безопасный трах.
Удивительное терпение? Он, должно быть, спятил.
– Я еще… не готова… – задыхаюсь я.
– Ты не сказала стоп-слово, Элеонор. Это значит, что я буду делать с тобой все, что захочу. Но я могу начать с другого отверстия. На самом деле мне без разницы.
Мои глаза расширяются, и самое ужасное, что его слова действуют на меня разрушительно, и я вздрагиваю, когда он сжимает мое бедро. Черт побери, мне понадобится всего одна стимуляция, чтобы достигнуть пика.
В одно мгновение он отпускает мое горло и отходит назад, скрестив руки на груди и прислонившись к колонне оранжереи.
Я потеряла свой гребаный рассудок.
Дрожащими руками я тянусь до рубашки и медленно расстегиваю пуговицы – одну за другой, находясь под прицелом его взгляда. Оставшись в лифчике, я мешкаюсь, но затем снимаю все нижнее белье, а затем и юбку.
На мне только сапоги на высоком каблуке и чулки – как он любит. Ночной воздух касается моих оголенных сосков и оставляет мурашки. Моя температура резко повышается, когда Аарон внимательно изучает каждый дюйм меня, смотрит так, будто не может насытиться, а сердце чуть не пробивает грудную клетку, когда он наклоняет голову и дотрагивается пальцем до своей нижней губы.
– Блядь, ангел… ты восхитительная. Я действительно собираюсь сожрать тебя нахрен.
Секунда.
Вторая.
Я замираю, когда Аарон делает шаг вперед, а затем вскрикиваю. Он хватает меня за челюсть и яростно целует в губы. Боже мой… А потом и в щеку… в висок, спускается к шее и к плечам. Поцелуи чередуются с укусами, и я кричу каждый раз, когда его зубы безжалостно пронзают мою кожу, но ему это нравится. Ему это очень нравится.
– Иисус, блядь, Христос… – мои пальцы впиваются в его волосы, и он стонет. – Ты такая красивая, что я сейчас сдохну. Ты ведь будешь хорошей девочкой и примешь меня? – Укус в шею, и мой вскрик… – Пожалуйста, ангел. Скажи, что ты примешь меня.
– Да… – шепчу я, едва разбирая его слова.
Он снова сажает меня на стол и вжимает в себя так, что я чувствую, как его твердый член трется о мою мокрую киску. Давление внизу сводит меня с ума, и я издаю бессвязные звуки, когда он стягивает толстовку через голову, обнажая рельефный пресс и твердый живот. У него потрясающие мрачные татуировки змеи и паука, поселившегося на его груди.
Разрушительно и опасно. Как и весь монстр передо мной.
Боже, мне всегда нравилось, какой он сильный, но это пугает, когда я думаю над тем, что он окажется внутри. Страх сковывает каждый дюйм моего тела, но Аарон не дает мне передышки.
Его пальцы продолжают терзать мои соски, поглаживая и сжимая их до приятной боли. Моя спина сталкивается с поверхностью стола, и он приказывает:
– Раздвинь ноги и согни колени.
Он расстегивает джинсы и достает свой твердый и очень большой член, испещренный венами, со стекающей каплей предэякулята из набухшей головки. Я давлюсь воздухом.
– Ты хочешь сделать мне больно? – мой живот сжимается, и я смотрю в его бесстрастные глаза, а затем опускаю взгляд на губы.
– Хочу, – его рука медленно движется вверх-вниз по твердому, как гранит, члену. – Дай мне посмотреть на тебя.
От его грубого тона мой пульс подскакивает, температура поднимается до критической точки. Я делаю глубокий вдох и ставлю ноги в нужном положении, чувствуя, как следы моего возбуждения скапливаются между ног и стекают на поверхность стола.
Его маниакальный взгляд открыто изучает каждый сантиметр моей обнаженной кожи. Он берет флористический нож и делает широкий надрез на тыльной стороне своей ладони.
– Что ты… какого черта, ты делаешь?
– Провожу окропление, ангел. Твое тело будет святым и подчиненным мне. Раскройся для меня.
Черт побери. Я отворачиваюсь и готова провалиться под землю, когда мои дрожащие пальцы раскрывают мою киску, показывая ему: насколько я не могу терпеть.
Он долго водит рукой по моей коже, окрашивая ее в цвет своей крови. Затем он сжимает мое горло и заставляет посмотреть ему в глаза. Они все еще злые. Все еще настолько мрачные, что мне кажется: он может сломать меня пополам, если только захочет.
– Смотри на меня, маленький ангел, – Аарон поглаживает мои складки, и я кусаю губу, борясь с острой волной удовольствия, которая проносится по всему позвоночнику. – Только посмотри, насколько ты мокрая, Эль. Так грязно, так влажно. Так, блядь, идеально.
Я кричу, когда он вставляет в меня сразу два пальца, а потом вынимает и вбивает третий.
– Это. Только. Моя. Гребаная. Собственность, – каждое его слово сопровождается глубокими движениями пальцами внутри меня и укусом в шею.
Он отводит мою ногу в сторону и входит в меня одним сильным движением. Я всхлипываю, чувствуя, как моя киска сжимается вокруг его члена, пока его рука не прекращает душить меня.
– Блядь, просто восхитительно. Смотри, как меня приветствуют. Твоя киска мокрая для меня, ангел.
Я даже не могу ответить. Совсем.
Острая боль пронизывает каждый дюйм тела, смешиваясь с диким возбуждением и желанием вдохнуть воздух.
Аарон выходит из меня полностью, собирает пальцами наши следы, смешанные с моей кровью, а затем входит обратно. Я так чертовски наполнена, что могу разорваться.
Одержимость его прикосновений лишает меня воздуха. Не сводя с меня темного взгляда, он подносит мокрые пальцы к своему лицу, вдыхает в себя наш запах, а потом… мать твою… это же моя кровь… или его?