– Мам?
Испугавшись, я поднимаюсь на второй этаж, спотыкаясь о сломанные и разбросанные вещи и распахиваю дверь спальни.
– Мама?
Я застываю прямо у нее, глядя на неподвижное тело женщины, и стою здесь до тех пор, пока миссис Соулсбери наполняет дом криками, но я все еще задыхаюсь. И смотрю.
Смотрю, как… как мама свисает с потолка на петле.
Я делаю шаг назад.
И еще один.
А потом срываюсь на улицу, сталкиваясь на пороге с водителем. Сигарета в его руке привлекает мое внимание, но она расплывается. Слезы застилают мои глаза, мешая мне видеть.
Напуганный мужчина трясет меня за плечо, заходит в дом, а затем…
Все вокруг становится черным. Тошнота забивает мне горло. Я бьюсь в истерике, пока мне не освобождают руки. Воспоминания ураганом впиваются в мою голову, а затем обрушиваются лавиной.
Я с грохотом ударяюсь о крышу машины. Давление в моих конечностях не ослабевает. Рвота подступает так яростно, что я раздражаюсь надрывным кашлем, а затем падаю на асфальт.
Где-то на краю сознания я слышу голос отца.
Ледяной ветер впивается даже в кости, но меня продолжает тошнить до тех пор, пока мой желудок не оказывается полностью чист.
– Дом взорвался, – шепчу я, зажмурив глаза. Слезы не перестают течь по моим щекам. – Почему она сделала это? Почему она?..
Маркус пытается поднять меня, но я отталкиваю его.
– Отвечай! – кричу я.
– Я не знаю.
– Не ври мне. Господи, умоляю, не ври мне.
– Элис подслушала разговор, когда я упомянул, что мой ребенок мертв. Возможно, она подумала, что я говорю о тебе, а не о Чарли.
Рыдания сотрясают все мое тело, я провожу ладонью по лицу, а затем поднимаюсь на ослабевшие ноги.
– Мама не могла покончить с собой из-за гребаных догадок. Что. Произошло?
Маркус раздраженно вздыхает.
– Допустим, я не стал отрицать, когда она устроила истерику. Мне хотелось немного наказать ее, потому что я бы все равно не дал своей жене развода. Но я не знал, что она сделает это. Я не знал, что из-за взрыва ты потеряешь слух. Я любил вас.
Я смотрю на мистера Роузинга, который наблюдает за нами с нескрываемым удовольствием. Вращающиеся лопасти вертолета развивают его редкие волосы на висках.
– Как же я тебя ненавижу, – выдыхаю я, заглядывая в абсолютно пустые глаза человека, которого я раньше называла отцом. – Ты мог спасти ее. Она страдала из-за тебя, но ты не хотел замечать, что она медленно умирает, потому что это мешало твоей гребаной карьере, да?
– О, прекрати, Элеонор, – он противно улыбается. – Ты связалась с куда более худшим человеком, чем я. Кстати, где он? Если ты думала, что ты тянешь время для того, чтобы он спас тебя, то мне жаль. Сейчас твой любимый Кинг скорее всего гниет под землей, потому что он не может нагадить и остаться безнаказанным.
– Сюрприз, ублюдок. Я, блядь, могу все, что угодно. А теперь отойди от моего прекрасного ангела, пока я не снес тебе чертову башку, – я резко вдыхаю воздух, когда Аарон и его люди появляются из ниоткуда.
Грудь Маркуса вздымается от ярости, он направляет пистолет на Аарона, смотря исключительно на него, а не на меня.
Ох, это чертовски глупая ошибка.
– Если ты подойдешь хоть на шаг, я выстрелю в вас. И мне плевать, что это моя дочь.
Подняв платье, я достаю свой небольшой белый револьвер из кобуры, прикрепленной к ноге, а затем произношу:
– Сюрприз, ублюдок. А мне плевать, что ты мой отец.
Губы Аарона растягиваются в великолепной улыбке, когда он видит меня с оружием.
Мрачный шепот проникает в каждую клетку моего тела: «Будь хорошей девочкой. Стреляй, ангел».
И я слушаюсь.
Потому что я люблю своего монстра.
И потому что я, черт возьми, его хорошая девочка.
Примечание:
Конформность – изменение в поведении или мнении человека под влиянием реального или воображаемого давления со стороны другого человека или группы людей.
Глава 29Нарциссическая акцентуация
«…Let the sky fall.
Пусть небеса обрушатся.
When it crumbles
Когда они разверзнутся,
We will stand tall,
Мы будем стоять высоко,
And face it all together.
Мы выдержим это вместе»
Лондон, Англия.
Тень.
3 месяца спустя.
Риз за моей спиной помогает мне застегнуть бриллиантовое колье с голубым камнем посередине, когда я стою перед зеркалом.
– Это «Тиффани»? – она сжимает мои плечи. – Тебе очень идет, милая.
– Спасибо, Риз. Да, это подарок Аарона.
Мои волосы распущены, ее же собраны в идеальную прическу. Она надела строгий костюм, а я выбрала черное короткое платье и высокие лодочки. Глаза Риз были такими зелеными… Если бы не цвет глаз, многие бы подумали, что мы действительно родная семья.
Она мягко поворачивает меня к себе.
– Ты больше не зовешь меня мамой.
Моя грудь сжимается, а диафрагма Риз высоко поднимается и опускается, как будто она может завладеть моими тревогами.
– Ты была так добра ко мне с самого начала, – мое дыхание обрывается. – Прости, я должна была сказать тебе раньше. Ты делала все возможное, чтобы я снова почувствовала себя так, будто у меня есть полноценная семья, но каждый раз, когда я делала это, мне казалось, что я предаю ее. Предаю воспоминания о ней.
Риз грустно улыбается.
– Элеонор, ты можешь называть меня, как тебе хочется. Я хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя. Мы не чужие люди. Ты стала моей дочерью, когда тебе исполнилось двенадцать, и останешься ей навсегда, – ее губы дрожат. – Мне так жаль… боже мой, мне так жаль, что я не заметила…
Сердце колотится от растерянности и нарастающего тревожного чувства.
– Риз…
– Я должна была больше уделять внимание тому, как ты медленно закрывалась ото всех. Я должна была… Я так виновата.
Она плачет. Я заключаю ее в крепкие объятия и задушено произношу:
– Боже, ты ни в чем не виновата. Это его вина, не твоя.
– Нам понадобится время, чтобы разобраться со всем этим. Но пока нам нужно обсудить условия суда, – Риз крепко обнимает меня. Ее глаза красные и опухшие от слез, я, должно быть, единственный человек на планете, кто видел герцогиню Аттвуд такой опустошенной. – Если ты не захочешь участвовать, я сделаю все возможное, чтобы оградить тебя от процесса.
– Но я хочу. Я хочу дать все необходимые показания. Мой отец – преступник, и он должен заплатить за смерть Чарли. Он должен заплатить за то, что он сделал с мамой, со мной, с нами. Твоя репутация…
– Эль, – перебивает она. – Для меня нет ничего важнее моей семьи. Я разберусь с бардаком в прессе. И я так горжусь тобой, милая. Мы, Аттвуды, не уходим от решения проблем.
Глаза Риз снова наполняются слезами, ее объятия становятся крепче, и я чувствую, как моя грудь разрывается от невероятного ощущения свободы.
Я не хотела каким-либо образом соприкасаться со своим отцом, но я больше не позволю никому лишать себя голоса. Мне понадобилось много сил, чтобы рассказать Риз о произошедшем.
Тот вечер навсегда останется в моей памяти: мой выстрел и кровь Маркуса.
Мне казалось, что кровь была повсюду.
Сильные руки Аарона – последнее, что я помнила, прежде чем потерять сознание. Маркуса забрали в больницу с ранением, которое не составляло угрозу его жизни, но я до сих пор вздрагиваю, слыша громкие звуки.
Я выстрелила в человека.
Я выстрелила в собственного отца.
И сделала бы это еще раз, если бы он угрожал моим близким.
Мой телефон повторно вибрирует, из меня вырывается длинный вздох.
– Это Аарон?
На всю комнату раздается звук сообщения. А потом еще один.
– На 99,9 % – да.
Риз с любовью гладит меня по щеке, а потом указывает на дверь, ведущую в ванную комнату.
– Нам нужно привести себя в порядок, прежде чем сюда заявится твой навязчивый молодой человек. Кажется, у него большие проблемы с контролем.
Я смеюсь.
– О, ты даже не представляешь. Не просто большие. Огромные.
Мои щеки розовеют, когда Риз прищуривается, пытаясь разглядеть во мне что-то необычное, а затем яркая улыбка озаряет ее лицо.
– Я так рада за тебя, дорогая. Он тебе очень нравится, да?
Я киваю.
– Я не сразу приняла его темную сторону, но я люблю его. Он помог мне принять себя и избавил от демонов. И я не помню, когда в последний раз у меня случились приступы: ни сонного паралича, ни дереализации, ни диссоциации. Кажется, меня больше не мучают кошмары, – может быть, только один.
Безжалостный социопат с карими глазами, светлыми волосами и нарциссической акцентуацией.
Сегодня мы ужинаем в его особняке в Лондоне. На самом деле, я была рада пообщаться с близкими Аарона… ну знаете, в нормальной обстановке.
Никакого фиктивного брака, лишь ужин двух семей, в которой участвуют все члены семьи Кингов, включая меня, Риз и Блейка.
Когда я спускаюсь в обеденный зал, первым, кто меня ловит, является мистер Кинг. Он протягивает мне свою руку и здоровается:
– Добрый вечер, Элеонор.
Я широко улыбаюсь и крепко жму его ладонь.
– Здравствуйте, мистер Кинг. Я очень рада наконец познакомиться с вами. Как ваше здоровье?
Мне всегда было любопытно познакомиться с родителями Аарона, Вивьен и Дарси. Три невероятно умных наследника от таких же невероятных людей.
Мистер Кинг – высокий, собранный мужчина с цветом волос таким же, как у старшего сына. У него очень усталое лицо после изнурительной болезни, но никаких признаков социопатии, никаких признаков недружелюбия. Он практически сразу душит меня в объятиях, а потом сыпет вопросами:
– Спасибо, Эль. Я в полном порядке. Но вот что меня интересует: он тебе угрожает? Он привез тебя в Лондон под принуждением? Не могу поверить, чтобы такая девушка, как ты, добровольно попала в ловушку моего жестокого, безумного сына.