Если бы я попросил, она принадлежала бы только мне.
Однако я бы скорее убил себя, чем помешал ее карьере. Поэтому мне приходится сдерживать себя от яростного чувства собственничества. Но сейчас слишком много раздражающих людей видят ее настоящей.
Они слышат ее голос.
Видят, как она прекрасна.
Я сделал ей предложение, когда ей было еще восемнадцать, но этого недостаточно.
Мне всегда будет недостаточно.
– Смотри на скрипку, – она наклоняет голову и прислоняется к краю ванны.
Под дневным зимним светом, льющимся из большого окна, Эль выглядит волшебной. Она задерживает дыхание, когда я изучаю ее лицо, ее цвет кожи, грудь, скрытую белой пенной водой.
– Я хочу смотреть на тебя, – мой голос понижается.
Напряжение уже начинает просачиваться в воздух.
Мне приходится напоминать себе, что мир не ограничивается одним человеком, но для меня это не так. Элеонор – смысл моей жизни, та, ради которой я сожгу мир и встану на колени.
Эль смотрит на меня внимательно, пытается прочитать мысли, приручить. Она давно меня приручила, и теперь мое сердце истекает кровью от того, как сильно я люблю эту девушку.
Она поднимает левую руку. Большой голубой камень переливается, пуская легкие блики.
– Видишь это? – она смещает обручальное кольцо наверх, показывая тату с моими именем на месте, где платина обычно соприкасается с ее бледной кожей. – Я твоя, Аарон. Я никуда не исчезну.
Обычно мне становится хуже, когда я не вижу ее больше двух дней подряд. Но на этот раз мне пришлось уехать из Лондона, чтобы заняться делами компании, а она осталась дома, готовясь к дебюту со своим оркестром.
Неделя без нее была адом.
Последнее время я только и делал, что трахал ее почти до потери сознания, целовал каждый дюйм ее хрупкого тела, не отпускал ее руки, пока водил на свидания.
Но этого недостаточно.
Она знает это.
Она видит это.
Поэтому она вздыхает, а затем протягивает мне свою ладонь и шепчет:
– Иди ко мне.
И я иду. Как послушный пес на поводке.
Эль громко смеется, когда я забираюсь к ней в ванну прямо в рубашке и брюках. Чужое сияние проникает мне под кожу. Звук ее удивительного голоса взрывается где-то внутри грудной клетки, и я задерживаю дыхание, чтобы забрать себе каждое мгновение.
Ее смех – лучшее, что я слышал за всю мою жизнь.
Элеонор – лучшее, что со мной случалось за всю мою жизнь.
Я осторожно притягиваю ее к себе, заставляя сесть на меня, и крепко обнимаю ее, целую ее волосы, глубоко вдыхаю ее запах. Вода и густая пена переливаются через края ванны, пачкая пол, но нас это не волнует.
– Я люблю тебя, – шепчу я.
Мои глаза закрываются, когда ее пальцы осторожно зарываются в мои волосы.
– Я люблю тебя, – вторит она, ее нежные поцелуи порхают, как гребаные бабочки, по всему моему лицу, заставляя мои внутренности переворачиваться. – Я люблю тебя… – Поцелуй. – Я люблю тебя… – Поцелуй. – Я люблю тебя, слышишь?
Я слышу каждое слово, хоть я и не заслуживаю этого. Снег в саду покрывает статуи ангелов, превращая их в белую простыню, в то время как самое прекрасное существо на этой планете дрожит в моих объятиях.
Я построил для нас дом, такой же, как в Шотландии – с оранжереей и запутанным лабиринтом. Эль уверяет меня, что никогда не чувствовала себя такой счастливой, как за эти годы, проведенные со мной. И я готов сделать для нее все, что угодно, даже вырвать свое сердце, чтобы она продолжала улыбаться.
Как сейчас.
Я нежно целую ее в губы, умоляя себя не сорваться. Ее руки уходят под воду и расстегивают мой ремень.
– Что ты делаешь?
– Ты мне нужен, – Эль сама снимает с себя слуховые аппараты. – Пожалуйста.
Что ж, я пытался.
Ей придется отказаться от общения с прессой в опере, где нас будут ждать наши друзья, потому что я нуждаюсь в ней так же сильно. Она обнимает меня, когда я вхожу в нее, и на этот раз делаю это медленно, мучительно, как она любит.
– Аарон, – ее стон наполняет мои горящие уши. Боже, ее голос… У нее такой красивый голос…
Я вновь медленно поднимаю и опускаю ее, заставляя Элеонор содрогаться от наслаждения. Она откидывает голову назад, чтобы я поцеловал ее в шею.
– Да, ангел?
– Спасибо, что не отпустил меня, – в ее глазах собираются слезы. – Я не знаю, что бы произошло, если…
– Я бы не отпустил тебя, Элеонор. Я ждал тебя так же сильно, как ты обнимала меня когда-то.
– Я так сильно люблю тебя, мистер Кинг.
– И я люблю тебя, миссис Кинг.
С момента, как я впервые увидел ее в саду среди ангелов, и до моей смерти.
Эпилог 2
Лондон, Англия.
Вивьен.
6 лет спустя.
Я прошу водителя открыть окно и закрываю глаза.
Легкий дождь падает на мою холодную кожу и одежду. Цепляясь за ускользающий контроль, я делаю глубокий вдох и ощущаю запах свежести, неохотно наполняющий сдавленные легкие.
Каждый дюйм моего измученного тела нуждается в кофе. Двойной или тройной был бы кстати.
Но вместо привычного горячего американо навынос, которое я брала каждое утро в дешевой забегаловке напротив офиса, в моих руках находится брошюра.
Концерт Элеонор Кинг в Лондоне.
Талантливая виртуозная скрипачка, певица и композитор Элеонор Кинг возвращается в Великобританию для завершения своего тура в Лондонском Колизее. Приглашаем вас провести незабываемый вечер в одном из знаковых мест Англии.
Кинг представит серию новых произведений в сопровождении своего ансамбля и симфонического оркестра, исполнив при этом лучшие композиции из своего дебютного альбома «Падение ангелов».
Элеонор Кинг – удостоенный наград музыкант с международной репутацией, широко признанная как одна из самых талантливых и харизматичных молодых исполнителей в мире. Она известна своей виртуозной игрой на скрипке и необыкновенно мелодичным голосом…
Мои замерзшие пальцы проводят по фото удивительно красивой девушки с темными волосами и глазами холодного светло-голубого оттенка.
Если бы не одержимость моего брата, Эль продолжила бы выступать в Париже или Сиднее, но Аарон не мог долго оставаться без жены, а покинуть Лондон было довольно проблематично. В год после выпуска из Кингстона он взял на себя управление огромной империей, заочно получая диплом в MIT, а Элеонор поступила в Королевский Колледж Музыки.
Все британские СМИ, включая «Таймс» и «Дейли Мейл», пестрили заголовками о молодом миллиардере и талантливой исполнительнице. Их роскошная свадьба буквально стала одним из самых обсуждаемых событий в Великобритании.
Они поженились так рано.
Возможно, слишком рано в глазах общественности, но я не могла представить другого исхода. Я поняла, что жизнь Элеонор будет принадлежать ему в тот день, когда Аарон повесил ее фотографию в своей комнате, а затем научился играть на пианино и говорить на языке жестов. Тогда ему было одиннадцать.
Однажды он простоял под дверью музыкального класса до самого вечера, пока Эль бесконечно упражнялась на скрипке, не подозревая о его безумной обсессии. Он скупил около пяти миллионов копий её первого альбома, чтобы девушка не волновалась о тиражах. Он никогда не пропускал ее выступлений, даже если ему приходилось лететь на другой конец земного шара.
Сколько я себя помню, Аарон Кинг был холодным, равнодушным Антихристом с манией величия и нарциссической акцентуацией.
Но только не с Элеонор.
Он зовет ее ангелом. А она смотрит на него самыми влюбленными глазами.
Монстр-социопат и тугоухая скрипачка.
Неужели она не знает? Разве это не иронично?
– Мы приехали, мисс Кинг. Вы, кажется, опаздываете?
– Все в порядке, Майкл. Дай мне несколько минут.
Я продолжаю сидеть в машине и прислушиваюсь к белому шуму дождя. Так тихо.
Ни голосов людей на улице, ни гудения транспорта.
– Который час?
– Почти восемь часов вечера, мисс Кинг.
Театр, расположенный на переулке Святого Мартина, больше напоминает вход в ад, чем викторианское сосредоточение искусства.
В глубине души я хочу опоздать так сильно, чтобы Аарон и Элеонор уехали домой раньше, чем я бы прибыла в Колизей. Мое дыхание обрывается.
И снова раздается этот призрачный скрип.
Эхо чужого присутствия в доме, в котором не было прислуги.
Каждый звук глушится ритмичным пульсом, стучащим в ушах мелодией моего отчаяния. Где-то далеко завывает ветер, шумят люди, сигналят машины, пока вода стекает по водосточным трубам и ливень барабанит по крышам домов.
Теперь нет никаких шагов. Ни хлопков дверей. Ни шепота.
Ничего.
Моя рука дрожит, когда я впиваюсь ногтями в обнаженную кожу, которая уже метафорически начала гнить от боли.
Это галлюцинации.
Боль иногда бывает приятной. Она вырывает меня из кошмара.
Сжав зубы, я выхожу из автомобиля и, держа над головой смятую брошюру, вбегаю в здание театра. Концерт уже начался, но я медлю. Сначала нужно привести себя в порядок. У меня не было времени возвращаться домой. Или я просто не хотела.
Отдав верхнюю одежду и зайдя в женский туалет, я тру ладонями по оголенным плечам, чтобы согреться, а затем собираю волосы в тугой пучок, умываюсь и иду в сторону партера.
Данфорт из отдела по тяжким ржал, когда увидел меня в платье, но теперь все пристальные взгляды устремлены на меня совсем в другом контексте, и мне все равно. Меня интересует лишь один вопрос: где он?..
Я вижу его, прежде чем сажусь на свое место.
Мои инстинкты кричат, когда я замечаю кожаные перчатки, в которых он душит своих жертв.
Высокий мужчина одет в черное пальто поверх белой рубашки. Из-за холодного освещения светлые волосы кажутся еще более бледными.
Я думала, что с годами его воздействие на меня уменьшится, но это не так.
Аарон Кинг – хищник.
Жестокий, хладнокровный убийца, который мучает людей в своем подвале, вычеркивая из списка очередное имя и делая мою работу более изнуряющей.