В условленный час к дрейфующей «Марии» подошел катер на подводных крыльях. Против обыкновения Смит не поднялся на палубу, а взмахом руки предложил агенту сойти к нему. Через несколько минут встревоженный Христофор сидел в небольшой уютной кабине, где два человека могли разместиться с трудом, если только они не были влюбленной парочкой. Американец расположился напротив, их колени соприкасались, и тому пришлось принять неудобную позу, чтобы нарушить располагающий к интиму контакт.
— Я выяснил, для кого вы просили паспорт, — без предисловий начал Смит. — Прояснил и неясный московский эпизод в вашей биографии.
Джентльмен вспотел. Не столько от страха, сколько от стыда — седовласого патриарха островной сети ЦРУ поймали как мальчишку, мастурбировавшего в школьном туалете.
— Вы задолжали КГБ и теперь отрабатываете долг. Но как мы должны отнестись к проблемам такого рода?
— Вы ошибаетесь, — привычно сказал Христофор, чтобы выиграть время. Он прекрасно понимал, какой должна быть реакция ЦРУ на разоблаченного «двойника». В лучшем случае его сдадут греческому правосудию, в худшем — уничтожат. Возможно, прямо сейчас.
— У вас только один выход. — Обычно доброжелательный и улыбчивый, американец смотрел жестко, с нескрываемой угрозой. — Отдать своего московского приятеля. И пусть вас не мучит совесть — ведь именно он склонил вас к предательству!
Христофор молчал. Он думал, что все неприятные моменты жизни остались позади. Перемена убеждений, ложь, предательство, обусловленная сиюминутной выгодой неблагодарность… Пока человек молод, беден и неизвестен, ему часто приходится идти на компромиссы с собственной совестью. Иногда это входит в привычку, иногда нет. В первом случае никаких проблем не возникает до самой смерти: каждая новая подлость дается легче предыдущей. Во втором — спасительная память окутывает прошлое дымкой забвения, спасая от душевных мук.
Сейчас Джентльмен вновь оказался перед жестоким выбором. Когда тебе стукнуло шестьдесят, ты обеспечен и хорошо известен в определенных кругах, позабыл о прошлом и уверен, что уж теперь-то всегда будешь поступать в соответствии со своими убеждениями, возвращаться к грехам молодости, а тем более повторять их, чертовски не хочется…
— Только один выход! — повторил Смит. — Мое задание санкционировано на самом верху, и все помехи будут безжалостно устраняться!
Джентльмен не выдержал тяжелого взгляда офицера ЦРУ. Бордовая обивка диванов идеально подходила для того, чтобы замаскировать следы крови. И яхта вместе с командой уйдет на дно за двадцать минут.
— Что я должен делать? — глухим голосом спросил он.
Раздолбанный товарняк с грохотом несся по ночной кавказской степи. Пронизывающий ветер пробирал до костей. Карпенко и Королев наполовину зарылись в щебень, но это мало помогало. Впрочем, опасность погони беспокоила их гораздо больше, чем холод. Они знали, с кем имеют дело. Убийство сородичей здесь не прощают.
Когда поезд миновал станцию Хасавюрт, Королев ослабил сжимающие автомат пальцы. Криминально-анархическая Чечня осталась позади, Дагестан все же правопослушная территория России. Более опытного Карпенко пересечение невидимой границы не успокоило: когда в стране не действуют законы, банда вооруженных головорезов может настигнуть и убить где угодно.
Он был прав. Параллельно железнодорожному полотну несся «КамАЗ», набитый жаждущими мести «волками ислама».
— Давай быстрей! Обгоняй и становись поперек рельсов! — Сидящий в кабине Бадыр вдавил ствол в ребра онемевшему от страха водителю.
Но выполнить такой маневр было непросто. Лишь через восемьдесят километров удалось достаточно оторваться от поезда и найти подходящий переезд. Грузовик затормозил, перекрывая путь. Бадыр вырвал из замка ключ зажигания и выбросил в темноту. Водитель заплакал.
— Машину разобьет, чем семью кормить буду? У меня четверо детей… Мы же мусульмане…
— Тебе паршивая машина дороже наших товарищей?! Пошел вон, собака!
Сильный удар в лицо выбросил шофера из кабины.
Вдали показался луч прожектора. Через несколько минут раздался скрежет аварийного торможения.
— Цепью вдоль дороги! — скомандовал Бадыр. — Смотрите, чтоб не ушли!
«Гвардейцы» бросились вдоль насыпи навстречу приближающемуся составу. Первым бежал низкорослый рябой Гетгаз. Он недавно примкнул к отряду Идигова и очень хотел отличиться для укрепления авторитета. Удобного случая все не представлялось, но Гетгаз не убавлял рвения.
Когда резко заскрипели тормозные колодки и сила инерции прижала замерзших москвичей к острой щебенке, они сразу все поняли.
— Совсем охуели! — выругался Королев, щелкая предохранителем автомата. — Скоро они и в Подмосковье будут поезда останавливать!
— Быстро прыгаем! — Карпенко не тратил время на пустые разговоры. Он очень жалел, что потерял автомат.
Не дожидаясь, пока упадет скорость, они по очереди спрыгнули с железных ступенек платформы и покатились под откос. Умение группироваться спасло тренированные тела от переломов, но щебенка насыпи разорвала одежду, исцарапала кожу. Товарняк проскрежетал мимо и через сто пятьдесят метров остановился.
«Волки» хищно бросились осматривать платформы и вагоны. Но Гетгаз не поддался общему порыву. Повинуясь звериной интуиции, он побежал в темноту, туда, где поезд начал торможение. Ноздри раздувались, будто фильтруя запахи, уши вслушивались в звуки ночной степи. Ему показалось, что с левой стороны насыпи раздался отдаленный топот бегущих людей. Он лег на землю. Вдали светились огоньки какого-то села. Через некоторое время на фоне желтых точек мелькнули два силуэта. Уперев магазин автомата в подмерзшую землю, Гетгаз дал несколько очередей. Он не видел мушки и бил наугад, подавая товарищам знак, что цель обнаружена. Угрожающе завывая, «волки» кинулись в погоню.
Улицы села были пустынны, окна домов наглухо закрыты ставнями, за высокими заборами бесновались свирепые псы. Карпенко понимал, что они опережают преследователей на каких-то десять минут. Когда-то можно было постучать в любой дом и получить защиту: по горским обычаям путник, попросивший помощи, берется под покровительство. Даже кровный враг, переступив порог, становится гостем, и хозяин обязан защищать его ценой своей жизни. Но за последние годы многое изменилось, генерал не был уверен, что сейчас кто-либо пустит ночью в дом вооруженных незнакомцев. К тому же он не хотел подвергать посторонних людей риску.
Они пробежали несколько кварталов, сопровождаемые лаем собак. Перебудораженный поселок не подавал признаков жизни.
— Похоже, центральная улица. — Королев ткнул рукой в сторону скопления фонарей. — Там должен быть сельсовет, милиция…
Карпенко скептически вздохнул, вытер исцарапанное, вспотевшее лицо.
— Пойдем глянем…
Предчувствие подсказывало, что в конце концов рассчитывать им предстоит только на свои силы.
Через несколько минут они выбежали на небольшую площадь и почти сразу наткнулись на одноэтажный домик из красного кирпича с вывеской «Милиция». Стальная дверь оказалась запертой, Карпенко забарабанил кулаком, нервно оглядывающийся Королев несколько раз бухнул по металлическому листу автоматным прикладом. Дверь загудела.
— Кто хулиганит? — раздался наконец деланно решительный, но подрагивающий голос. — Лучше по-хорошему уходите!
— Мы из Москвы, из КГБ, — по привычке сказал Карпенко. — За нами гонится банда чеченцев. Откройте.
Но в двери приоткрылось лишь маленькое квадратное окошко.
— Откуда я знаю, кто вы? — Заспанные глаза дежурного сержанта настороженно рассматривали ночных визитеров. — Вы и сами похожи на бандитов…
Карпенко порылся в карманах, нашел служебное удостоверение, которое не сдал, уходя на пенсию, поднес к окошку. Чувство настигающей опасности холодило спину. Если укрыться в хорошо укрепленном здании, то втроем можно долго сдерживать преследователей… К тому же в отделении наверняка есть оружие, да и других сотрудников можно поднять по тревоге, вызвать подкрепление, наконец!
— Генерал-майор госбезопасности… — читал вслух сержант. — Командир группы антитеррора…
— Убедился? Давай открывай быстрей!
В окошко была видна только верхняя часть небритого лица, на нем отражалось сильнейшее замешательство.
— Чем же я вам помогу? Я тут один. Да и всего нас четверо… Начальник с опером в Махачкалу уехали, а у участкового телефона нет…
— Открывай, гад! — крикнул Королев. — Нас сейчас поубивают!
— Так они и меня убьют, — жалобно сказал дежурный. — А у меня семья, дети… Вы лучше к своему пойдите… Уполномоченный ФСК вот на том углу живет.
— А у него детей нет? — зло спросил Карпенко.
— Есть, двое… Его тоже убить могут. Эти чеченцы что хотят, то и делают. Куда Москва смотрит?
Минуты катастрофически уходили.
— Хоть автомат дай!
— Как же я дам? Права не имею. Меня ведь за это посадят…
— Ну и сука! — удивился Королев. — И ты в милиции служишь?!
— А что делать? Семью кормить надо… Вы не думайте, что я не хочу помочь… Если бы вчера пришли, когда начальник был…
— Соединись с министерством или еще с кем, доложи!
Карпенко хлопнул спутника по плечу, и они побежали в сторону темных улиц.
Сержант смотрел вслед. Не успели беглецы скрыться из вида, как на площадь с гортанными криками выбежали преследователи. Он тихо закрыл окошко и отошел от двери.
«Человек двенадцать, все с автоматами, хорошо, что я не ввязался». Сержант подошел к телефону и уже протянул руку, но в последний момент передумал.
«Что сообщать? Что не оказал помощи московскому генералу? Скажут: струсил, выгонят без пенсии… Им там легко рассуждать!»
Поразмышляв немного, милиционер решил, что ничего страшного не произошло. В нынешней неразберихе скорее всего никто не станет учинять с него спрос. А те двое… У них свои дела, свои проблемы.
Вдали раздалась автоматная очередь, потом еще одна…
Карпенко, несмотря на возраст, поддерживал хорошую спортивную форму, но в конце концов почувствовал, что не может больше бежать. «Гвардейцы» опять отстали, но увеличить разрыв времени больше чем на десять минут москвичи не могли.